[Natali]

Сейбл подставила лицо лучам утреннего солнца и зябко поёжилась. День обещал быть жарким, однако, впитывая всей кожей лёгкий морской воздух, она никак не могла унять дрожь. Тёплый ветерок шевелил её непослушные локоны, но Сейбл, против обыкновения, только морщила нос и рассеянно поглядывала на линию горизонта. Вот уже несколько ночей подряд девушка не могла уснуть, а тревожно ворочалась с боку на бок. Как такового повода для паники не было, отнюдь, плавание проходило в обычном режиме и по подсчётам Мишеля, они даже немного опережали расчётное время. Но дело было вовсе не в корабле и команде, убежать от самой себя у Сейбл никак не получалось. Каждый прожитый день добавлял пищу для размышлений и ночной разговор с Гленом на Бермудах всё чаще поднимался из глубин памяти, доставляя девушке неприятные мгновения. Вопреки голосу разума, она не торопилась делать поспешных выводов или что-то предпринимать, хотя понимала, что своим бездействием с каждой минутой затягивает тугую петлю на собственной тонкой шее. Сейбл предпочла выбрать ожидание. Этой премудрости её научила сама жизнь. Хотя видел Бог, как нелегко давалось ей каждое мгновение, но, приняв решение, Сейбл упорно молчала и ждала. Крайним сроком она назначила поимку клада дона Себастьяна, а уж потом собиралась открыть козыри синеглазому менестрелю.
Так или иначе, в данный момент её больше интересовал город, к которому «Адриан» шёл на всех парусах. Нассау – когда-то давно, целую жизнь назад отец рассказывал об этом городе. В его времена это захолустье называли убогим пиратским логовом. Сейбл понимала, что Бермуды не лучше, а скорее хуже Чарльзтауна, но из уважения к отцу благоразумно прикусывала язычок, едва тот начинал ругать английскую колонию.
- Земля! – крикнул во всю мощь лёгких «зоркий» - Земля, капитан!
Девушка приникла к окуляру подзорной трубы и увидела неясные очертания береговой линии. «Вот ведь глазастый» - присвистнула она про себя и вновь впилась взглядом в горизонт. На палубу уже высыпали матросы, абордажники и офицеры. Все шумно переговаривались, делились планами и обменивались скабрезными шуточками. Сейбл давно научилась пропускать их мимо ушей. Не то, чтобы ей нравилось слушать вульгарные плоскости, но если б она начала цепляться к каждому слову, команда наверняка выкинула бы её за борт. Девушка знала, на что шла и добровольно согласилась на жёсткие условия мужской игры, в которой до сего дня, не было места женщинам. Сейбл, тем не менее, сумела доказать, что она не хуже, а намного лучше любого претендента на капитанскую должность. И потому пользовалась безоговорочным доверием и уважением команды. Девушка, не дрогнув, приняла на свои плечи ответственность за выполнение правил и обязанностей, и уж конечно не собиралась стряпать из себя кисейную барышню ни тогда, ни теперь. Однако, по многим причинам ей приходилось стоять в стороне от команды, т.к. нарушение дистанции могло повлечь за собой распущенную вседозволенность. А Сейбл не желала потворствовать беспределу.
Вот и теперь она улыбнулась «зоркому» лишь кончиками губ, а потом с холодным спокойствием продолжила наблюдать за тонкой полоской берега.
- Обыкновение сеньориты быть сдержанной и в горе, и в радости? – сердце девушки ёкнуло при звуке смеющегося голоса. Щёки покрыл предательский румянец, а губы сами сложились в тёплую улыбку
- Назови мне хотя бы одну причину для радости, певец.
- Зрение, слух, обоняние, возможность ходить и дышать – этого мало?
Сейбл приподняла бровь и озадаченно глянула на Фернандо. Их разговор, принимал неожиданный оборот, и, как обычно, его инициатива уходила к безмятежному балагуру.
- Вполне достаточно, чтобы жить – скупо кивнула она – но это не повод метаться по палубе и заламывать руки от счастья. Разве нет?
- Не всегда – он улыбнулся, не отрывая глаз от лица девушки, и щёки Сейбл вновь заалели – За примером недалеко ходить, взять вот хоть меня. Близок день, когда я буду грызть землю от счастья…
Он выдержал долгую паузу, но когда понял, что девушка не собирается ничего спрашивать, а только молча смотрит на него, тихо усмехнулся и продолжил:
- Сеньорите не говорили, что умная женщина раздражает хуже занозы в пятке - она хмыкнула и покачала головой – Ум и красота – это комплимент от Бога (Сейбл затаила дыхание) …и звонкая оплеуха мне за самонадеянность.
- Вот как?
- Я справедливо полагал, что женским ум ограничен выбором платья и пустыми сплетнями – девушка снова хмыкнула – но видит небо, я ошибался…
Фернандо примолк, и тут Сейбл поняла, что нашла достойного соперника в уклончивых ответах.
- Ты так и не сказал, что же обрадует тебя? – вкрадчиво улыбнулась она.
- Только одно, сеньорита – тот миг, когда я попаду в Московию.
Лицо девушки вытянулось:
- Московия!? Это ещё что такое?
- Это государство далеко отсюда, на востоке – его глаза расширились – огромная страна с невероятным климатом. А люди! Их говор не имеет ничего общего с нашим – удивительное сочетание звуков, но оно завораживает меня с юности. Они хлебосольны, почитают вековые семейные традиции, молятся своему богу так истово, что невольно начинаешь верить в чудеса. Их храбрость и отвага не знает себе равных. Хотя… вероятно, всё дело в климате. Там суровые зимы. Говорят, что большую часть года земля укрыта толстым слоем снега.
- Снег? – девушка нашла в себе силы не показать своего разочарования и даже проявила интерес к этому фантастическому рассказу о неведомой земле. Тем более, что в глазах Фернандо разгорелся и заполыхал огонь, о котором девушка не подозревала.
- Да – да, снег – белые, пушистые ледяные хлопья, которые сыплются с неба. Поговаривают, что зимой он идёт каждый день и заметает землю до самых окон домов. Ну, и, конечно, там лютые морозы.
Сейбл пожала плечами, не в силах представить себе, как можно выжить в таких условиях.
- Но как же люди…?! Не говори только, что на зиму они впадают в спячку в этих, как их там, сугробах.
Фернандо откинул голову и громко захохотал
- Нет. Они носят шубы из роскошного меха. Один соболь чего стоит – лукаво подмигнул менестрель и продолжил – Там много пушнины. А жилища отличаются от домов, привычных для нас. Они устроены таким образом, чтобы зимой было жарко, а летом прохладно. Кстати, у московитов много развлечений: и катание на санях, и ледяные крепости, и горки, и кулачные бои.. м-м-м – певец прицокнул языком – мечта.
- А-а… - неопределённо отозвалась девушка и задумчиво посмотрела на мужчину – …так значит, Московия…
Она знала, что рано или поздно он уйдёт. Но не могла и не хотела отпускать этого человека. Ей никогда не приходило в голову сравнивать Одинокого Волка и Фернандо. Слепая девичья влюбленность до поры до времени полностью затмевала её разум. Однако теперь девушка нехотя призналась себе, что нынешнее чувство не имеет ничего общего с прежними страстями и переживаниями. Волк не любил её – сейчас это стало очевидным, как белый день. Он позволял ей бегать за собой и всегда держал «на коротком поводке», ровно настолько, чтобы девушка не начала задумываться о том, как гнусно он пользовался ей в своих целях. Господи, как же она была слепа всё это время! Он только брал, но ничего не отдавал взамен. Сейбл передёрнула плечами и поморщилась. Бытует мнение, что со временем в памяти остаются только светлые воспоминания о человеке. Но вопреки этому утверждению, девушка не могла, сколько бы ни пыталась, припомнить хоть что-то хорошее о Волке. В памяти одно за другим всплывали упрёки, ругань и бесконечные обиды по мелочам взрослого, казалось бы, мужчины. Этот калейдоскоп событий прокручивался в разных вариациях, и Сейбл с сожалением понимала, что не может разжечь даже малой искры тепла в сердце. Тень, брошенная циничным отношением к девушке, оказалась куда темнее ночной мглы и с течением времени покрыла мраком всю её душу. А горечь этих воспоминаний отравляла отношения с кем бы то ни было. Девушка стала замкнутой и недоверчивой с любым представителем мужеского пола. И только один человек сумел пробить эту ледяную броню, которую Сейбл воздвигла между собой и окружающими… Фернандо….
Странно получалось, ведь он тоже не сулил златых гор, и также не обещал любви до гробовой доски. Если быть точнее – он вообще не говорил ей о любви. Однако в нужный момент всегда оказывался рядом, спокойный и заботливый. Его можно было сравнить с воздухом, который нельзя поймать руками, но и жить без него невозможно. Сейбл не знала смеяться ей или плакать. Обычно сдержанная и недоступная вдруг осознала, что природа взяла верх в поединке сердца и холодного рассудка и вложила непреодолимое влечение к этому удивительному человеку. А он, вопреки ожиданиям, не находит нужным скрывать, что болен неведомой Московией. Хоть и определённо испытывает нежные чувства к Сейбл.
- Чёрт бы тебя побрал – выругалась девушка и тут же картинно улыбнулась менестрелю – как причалим, будь готов отправиться в церковь, Фернандо. Надо заканчивать поиски. Я порядком утомилась от этих метаний.
«Адриан» подошёл к причалу далеко за полночь. В кромешной тьме невозможно было определить что скрывает ночная мгла. По здравом размышлении Сейбл скомандовала отбой и распорядилась выставить вахтенных на время стоянки судна. Матросы и офицеры освобождались от своих обязанностей на трое суток и получили в своё распоряжение из щедрых рук капитана полновесные дублоны. Мак Дугал хотел было запротестовать, что с такими деньжищами команда на полгода уйдёт в загул, но потом передумал и умолк, окутавшись спасительными клубами дыма из любимой трубки. Однажды он пытался спорить с капитаном, однако девушка пресекла данную тему в самом зачатке убедительным доводам, что «своевременная щедрость удержит на судне любого человека». Её слова оказались пророческими. Никто не думал бежать с корабля, а восторженные слухи о щедрости капитана разлетались далеко за пределы архипелага, и Мак Дугал нередко вставал перед необходимостью отказывать толпам желающих попасть на судно. Если бы девчонка не была так умна, боцман вряд ли остался бы служить под её началом. Но впервые за долгую жизнь он понял, что ему нравится ходить по морям с этой чертовкой. К тому же Сейбл сразила его наповал заботой об Ирэн. Мак Дугал разумел грамоту ровно настолько, чтобы наглые торгаши не могли обмануть его. Но писать письма домой – была сущая каторга. Боцман любил свою жену, однако дальше строк «Дорогая моя супруга…» дело не двигалось. Всегда находились какие-либо заботы или хлопоты, в которые Мак моментально уходил с головой. Случилось так, что недописанный клочок бумаги первого помощника попал на глаза капитану, несколько недель она поглядывала на его попытки начертать на бумаге хоть что-то, кроме приветствия. Однажды девушка пригласила боцмана в каюту, где в разговоре с глазу на глаз деликатно предложила взять на себя эпистолярную обязанность. Отныне из каждого порта, где они причаливали, на Тортугу отправлялся увесистый конверт с письмом и обязательным подарком для Ирэн. Подобная забота была не свойственна никому из знакомых Мак Дугала, но оказалась вполне в духе Сейбл. Как ни странно, молодая девчонка во многом оказывалась права, и боцман признавал её лидерство хотя бы тем, что не ввязывался в ненужные споры и стоял на страже её интересов.
Тёплое тропическое солнце лениво выглянуло из-за горизонта, окутав город ярко-оранжевым светом. Сначала оно разлило апельсиновые искры первых лучей по крышам домов и верхушкам деревьев, затем поиграло с остроконечными шпилями башен городского форта и только потом бросилось догонять убегавшие по серым аллеям тени, рассыпая благодатный утренний свет. Как только первый луч коснулся лица Сейбл, она глубоко вдохнула и громко чихнула. Засмеявшись такому внезапному пробуждению, девушка позволила себе понежиться в мягкой кровати ещё немного и бодро спрыгнула на гладкие доски пола. Спустя четверть часа она вышла из каюты, расправляя кипенно – белый воротник на новой рубахе. К удивлению команды, девушка надела длинную юбку. Не могла же она явиться в церковь в любимых штанах и оскандалиться на весь архипелаг. Игнорируя восхищённый свист Мишеля, девушка огляделась в поисках Фернандо, проклиная сквозь зубы его обычную неспешность. Когда, наконец, он соизволил выйти на палубу, то был встречен едким приветствием капитана:
- Девица на выданье столько нос не пудрит, сколько ты собираешься!
Он сладко потянулся и хитро зыркнул на капитана:
- Колкость сеньориты поучительна для юных дев и молодых щёголей. Однако мой нос предпочитает обходиться без пудры. Боюсь, местный падре истолкует это превратно и возложит на меня епитимью года на два вперёд. Я ведь умру от.. кхм… раскаяния в холодной кровати, одинокий и никому не нужный.
- Дождёшься от тебя раскаяния, как же – пробурчала Сейбл и пригладила волосы, уложенные в незатейливую причёску – Готов? Тогда в путь… Джек, ты идёшь с нами.