Когда стемнело, поезд сбавил скорость, перейдя к размеренному шрашшаа, & суета на борту постепенно начала стихать.
Дон Мигель уже готовился ко сну, когда раздался стук в дверь.
- Кто там? - спросил
дон Мигель, поспешно натягивая ботинки.
- Есть несколько вопросов, - раздался голос из-за двери. - Откройте, будьте любезны.
Щёлкнул замок, & ночной визитёр зашёл в каюту, не заметив скользнувшую мимо тень.
Наутро
дон Мигель первым увидел, что дверь соседнего купе распахнута & не реагирует на попытки её сдвинуть. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что дверь намертво заклинило.
За выяснением причин такого явления поначалу осталось незамеченным отсутствие хозяина каюты. На его поиски отправился разъярённый боцман, грозя жестоко покарать безответственного негодяя, но с сожалением обнаружил, что кто-то уже его опередил.
Дон С. лежал в пустом грузовом трюме, укрытый куском старого брезента. Неестественный цвет лица, неудобная для лежания поза & верёвочная петля на шее не оставляли никаких сомнений — славный рельсоход был предательски убит.
Несколько минут спустя в трюме толпился почти весь экипаж крейсера, гудя, словно растревоженный подземный шмель. Самые решительные начали беглый осмотр места происшествия, в чём немедленно преуспели.
Небрежно смахнув с груди убитого лепесток лилии,
Antossimys с торжествующим восклицанием поднял клочок бумаги, лежавший на теле. К нему было прикреплено загадочное изображение:
Отцепив его,
Antossimys обнаружил записку, гласившую: «Говорят, я младше Левитана, но ведь я ровесник шотландца Чарли!».
Через полчаса в кают-компании капитан объявил экстренное совещание по вопросам расследования.
Прошу прощения за задержку.