[Milagrosa]

Dead Mozai

В эту ночь Гаврила спал плохо. Несмотря на употребленное внутрь спиртное его не оставляли мысли о том, где же ему раздобыть средство передвижения. Как вариант, можно было грабить неосторожных путников в прилегающих к городу густых джунглях, но Соловей за короткое время пребывания на Карибах четко уяснил для себя, что на суше здесь поживы практически нет, и те немногочисленные группы оборванцев, которые промышляли в джунглях, были просто напросто человеческим отребьем, не нашедшим себе места среди настоящих акул местного «лихого промысла». «Отребьем» Гаврила быть не привык, однако без корабля и почти без денег других перспектив здесь он просто не видел (трактирщик, которому он так легкомысленно «скормил» золотой, так и не предоставил ни одного варианта приработка). Тоска и безысходность, раньше не свойственные этому сильному и упрямому атаману, неуклонно вступали в свои права.
- Атаман! – негромко окликнул его Мыкола, которого Гаврила сразу же после выхода из таверны послал в разведку по ближайшим окрестностям города, - мы тут с Махмудом трохи интересного раскопали!
- Давай! Не томи уж! – разом вскинулся Соловей.
- Тут такое дело, Гаврюх, - прям за околицей (версты четыре с гаком) заливчик неприметный есть – с моря то зараз и не приметишь – людишки какие-то шебуршатся и кораблик стоить. Струг ихний… как бишь его? Во! Барк, будь он трижды неладен!
- Чё за людишки то? Небось не купцы – те бы в гавань зашли, им таиться не резон.
- Да в том то и дело, что не купцы – контре… контри… тьфу ты! Хрен выговоришь!
- Контробандёры чтоль? – догадался Гаврила.
- Во-во! Вони самые, голубчики! И товарец при них – на песку разложили и че-то там трут меж собой… Я ниче не разобрал, а Махмуд тем паче (одно слово – басурман), енто ж только ты у нас такой шибко грамотный, а я по ихнему токмо матушку поминать умею (про Махмуда молчу).
-А сколько их, нехристей, тама собралось? – по характерному прищуру атамана Мыкола смекнул, что теперь его не остановит даже тысяча диаволов (коих, как говорят, старый Бирюк, бессменный повар отряда, видал по пьяни цельный тумен и пару сотен таки задавил лаптем).
- Да кажись с сотню наберется… ну может на струге еще десяток – возьмем за милую душу.
- Подымай хлопцев. Кто перебрал седни – в колодец окунайте – мне кажное рыло сивоносое понадобится.
Спустя полчаса, отряд был приведен в боевую готовность и устремился (насколько это возможно ночью по бурелому с перепою) к заветной бухте. Когда до цели оставалось примерно полверсты, из джунглей «материализовался» Махмуд. Он тут же доложил Гавриле текущую обстановку:
- Вай-уляй, Атамана! Эти дети пьяный шакал и дохлый ишак накушались своя водка и спят, как стадо глупый гяур – бери не хачу да!
- Что, и доглядов не выслали? – удивился Соловей.
- Вай пачаму не выслали? Вислали канешна, во толька я их мало-мало чик-чик – чтоби не мешали, дети Шайтана с этими словами Махмуд показал пару свежих ушей, висящих у него на специальном поясе – А остальние уси спять, как мертвый – толька воздух портят мало-мало!
- На барке есть кто? – этот вопрос Гаврила считал сейчас главным.
- Тама только атаман ихний и с ним чатыре охранца и купца местний – о цена гаварить пашёл наверна – да ище на мачта ктой-то сидить, Толька он все на море смотрить, а сюды мало-мало.
Осмотрев лично лагерь контрабандистов и оценив на глаз «боеспособность» оных, атаман принял наконец решение:
- Мыкола, расставь хлопцев в полумесяц – пущай с трех сторон их окружат – да смотри у меня! Чтобы тихо и без моей команды не начинать. А как я с пистоли пальну – все разом налетайте. Вася, ты со мной на струг – кажись с шестью-то нахрапом сдюжим.
Убедившись, что все его поняли правильно, Соловей, в сопровождении Василия прошел по берегу подальше от лагеря и, проверив, хорошо ли упаковано в пустом бочонке из-под давешнего рома снаряжение, поплыл к барку.
Из-за сильного прибоя, доплыть удалось только когда погасли все звезды и восточный край горизонта осветила первая робкая полоска света.
- Эх, красота то какая – лепота! – прошептал Гаврила, перебираясь через борт и подтягивая Васю с бочонком.
На мачте обнаружился «часовой», преспокойно спящий и источающий такой мощный перегар, что привычный ко всему Гаврила чуть не задохнулся.
- Не спать на посту, курва! – прошептал Соловей на ухо дозорному, прежде чем сделать тому аккуратный разрез на горле от уха до уха.
– Ну чё, они скорей всего в коморке у атамана сидят. Пошли, Василий, объясним басурманам, что чужое брать нехорошо.
Подкравшись к двери в кубрике, Соловей проверил, не подмок ли порох на полках, с сожалением отложил топор и кистень (немного намахаешь в тесноте то), взял в зубы один засапожный нож, второй заткнул за пояс, и сделал знак Васе. Тот только этого и ждал – разбежался, всем телом врезался в дверь и, когда он с хрустом слетела с петель, упал на пол, открывая атаману обзор. В кубрике сидел главарь контрабандистов со своими четырьмя телохранителями и хлипкого вида торгаш из города, штурм застал их в разгаре ожесточенного спора о цене не очень то и ценного товара. Двумя выстрелами в упор Гаврила уложил ближайших охранников, тут же метнул приготовленный нож в третьего (учитывая дистанцию, ему повезло не больше, чем его застреленным предшественникам), и, уже никуда не спеша, достал из-за пояса второй нож, примериваясь к вожаку, благо Василий уже успел вскочить и раскроить кастетом череп последнего телохранителя (ну любит Васька кастеты с детства – что ж тут сделаешь). С главарем вышло сложнее – тот тоже был не лыком шит и даже сумел зафиксировать руку Гаврилы с ножом, но так как ему для этого понадобилось привлечь обе руки, Соловей, не мудрствуя, свернул ему шею левой, свободной, рукой. Закончив грешный земной путь главаря контрабандистов, Гаврила оглянулся на Васю. И вовремя: остолоп уже замахнулся, чтобы порешить и купца, забившегося в дальний угол кубрика.
-А ну стой, курва! Стой, кому говорю! – прикрикнул он на Василия и тот нехотя опустил руку.
- Пойдешь с нами – довел Соловей до сведения купца его утренний распорядок дня. Бедолага только и мог, что кивать, как китайский болванчик и к шлюпке его пришлось тащить волоком.
На берегу все уже было кончено – несмотря на хмель в голове, ушкуйники под руководством Мыколы четко выполнили проверенный временем маневр по уничтожению ничего не понимающего спросонья неприятеля, и все было сделано уже через десять минут после первого выстрела атамана – в утреннем тумане полсотни контрабандистов полегло сразу, а остальные были слишком растеряны чтобы оказать сопротивление «теням в тумане». Оставив отряд мародерствовать, Гаврила отвел купца в сторонку и начал деловой разговор:
- О цене за товар с покойником договорился уже? – спросил напрямую Соловей.
- Д-д-д-а … - проблеял торгаш – т-т-ри-и-и т-т-т-ысяч-ч-чи д-д-ублонов.
- Ну вот и славно. Считай, что продавец сменился – товар теперь мой. Принесешь деньги завтра в припортовую таверну (не ошибешься – она там самая крупная). Товар можешь забрать в любое время. Да не трясись ты! Я без нужды душегубством не промышляю. Давай, вали за гривнами своими!
Купец, только сейчас осознавший, что его, возможно, не убьют, припустил с такой скоростью, что любой гепард бы повесился на собственном хвосте, увидев это чудо.
Гаврила проводил глазами быстро исчезающую средь зарослей фигурку купца и пробормотал: «И всё таки добрый я, а ведь мог и бритвой по глазам…»
Ну всё, хлопцы, кончай рыскать – крикнул он своим подельникам – теперь все на барку. Надобно её к полудню в гавань загнать.

Таким образом, Гаврила Соловей получил в свое владение небольшой, но ладный барк и неплохую сумму наличных на карманные расходы (Он сильно сомневался, что купец попробует обмануть его или же доложит кому не надо, зная, какое сильное воздействие его – Гаврилы – личность оказывает на людей такого сорта). Жизнь снова была проста и прекрасна.