[Армеец]

1)Фридрих Христиан Вебер (?-1739) был посланником Ганновера при дворе Петра I в 1714-1719 годах.

Пасха в Петербурге

Очень много удивительного нашёл ганноверский посланник в России, но больше всего его поражали русские праздники:

"Праздник Пасхи празднуется здесь с особенным великолепием, и голод от строгого продолжительного перед тем поста вознаграждается в эти дни с избытком.
Разгул и безумие русских в эти дни неописуемы, и кто не был дюжину раз пьян, тот, по их мнению, вовсе не благочестиво провел праздник.
Духовные певчие также безумствуют в это время, и мне чрезвычайно дико показалось, когда я увидел, что они затеяли между собою драку, причём повздорившие в кабаке противники с таким усердием колотили друг друга большими коромыслами, что некоторых из них замертво потащили домой".

Очень удивили Вебера и крашеные яйца на Пасху:
"Замечательнейшая церемония в этот праздник состоит в обмене крашеными яйцами, которыми русские обоего пола при встрече дарят друг друга с приветственным поцелуем, причем одна сторона произносит:
"Христос воскрес!" -
а другая отвечает:
"Воистину воскрес!"
После чего, обменявшись яйцами, каждый продолжает идти своею дорогою. Поэтому все, и даже иностранцы, получив яйцо, например от домашней служанки, целый день могут обмениваться со всеми яйцами.
Священники русские объясняют этот обычай следующим образом: так как из яйца вылупляется цыпленок, то яйцо служит прообразом воскресения Христова".

Когда Вебер только прибыл в Петербург, генерал-адмирал Фёдор Матвеевич Апраксин (1661-1728) устраивал для всего царского двора пир, на который по приказанию Петра I пригласили и Вебера.

Но в Петербурге Вебера в лицо ещё никто не знал, а он явился во дворец по ганноверскому обычаю без слуг и в довольно скромной одежде.
Офицер, стоявший со стражей у дворца, не пропустил Вебера и пригрозил ему бердышем, а когда Вебер стал качать свои права и настаивать, что у него есть приглашение, то был просто выкинут с лестницы.

Через одного из своих знакомых Веберу удалось сообщить во дворец о случившемся, и тот же офицер, униженно извиняясь, провёл посланника в зал, где шёл пир.

Один из министров императора дал Веберу следующее наставление:
"Так как Русские не знают твоего отечества, то в своём простом, хотя и опрятном, кафтане, ты можешь подвергнуться ещё большей опасности, если не прикажешь обшить его по всем швам серебром или золотом, и если перед тобой не будет пары слуг, которые бы кричали:
“Поди прочь!”"
О том, как проходил это пир, Вебер написал очень кратко:
"...дюжина бокалов венгерского и две кварты водки, которые я должен был выпить в два приёма из рук и теперь ещё здравствующего вице-царя Ромодановского, отняли у меня всякое чувство и разум. Впрочем, утешение оставалось мне в том, что почти все другие гости спали уже на полу, и никто поэтому не мог заметить оплошности другого".

Борьба с коррупцией:

Не обошёл своим вниманием Вебер и взяточничество в России, но конкретные факты он поостерёгся приводить, ограничившись общими словами:
"Средства, употребляемые для извлечения взяток, неисчислимы, и их также трудно исследовать, как и исчерпать море, и хотя повелением Его Величества многие из них искореняются, но чиновники с изумительною быстротою приискивают новые".

Добрые христиане:

О пьянстве русских Вебер писал довольно сдержанно, хотя и отметил в одном месте, что россияне являются самой пьющей нацией в мире. В другом месте своих дневников Вебер отмечает, что
"хотя в среде Русских есть не пьющие решительно никаких крепких напитков, но большинство их считает недостаточно добрым христианином того, который захотел бы воздержаться от вина на Масленице, или в какие-нибудь другие большие праздничные дни".

Русские красавицы в 1714 году:

Вид русских прелестниц произвёл на ганноверского посланника несколько странное впечатление. Рассказывая о своём посещении пира у Апраксина, Вебер записал:
"На помянутом пиршестве присутствовали все красавицы Петербурга, и хотя тогда уже все носили французские платья, но многие не умели в них хорошо держать себя, а своими черными зубами достаточно доказывали, что они не совсем отстали от устарелого русского мнения, будто бы только у мавров и обезьян - белые зубы".

Так как свои дневниковые записи Вебер редактировал значительно позднее, то он справедливо замечает:

"Впрочем, предрассудок этот с течением времени совершенно искоренился, так что теперь чужестранец, находясь в избранном обществе в Петербурге, до тех пор, по крайней мере, пока не вступит в разговор, решительно может подумать, что он не в России, а в Лондоне, или в Париже".

2) В начале 1699 года царь Пётр обедал у боярина Бориса Алексеевича Голицына (1654-1713), когда поступило сообщение, что поблизости горит дом одного боярина. Царь выскочил из-за стола и помчался на пожар. Там он не только руководил тушением пожара, но и сам работал на разборке горевшего дома.

3)После возвращения из Европы царь Пётр на одном из пиров стал обвинять Польшу во множестве грехов, как действительных, так и мнимых. Он дошёл даже до пустяков:

"В Вене я потолстел от хорошей еды, но всё взяла назад бедная Польша".

На эти царские слова обиделся польский посол, который был достаточно полным человеком:

"Удивляюсь, что это случилось с вашим царским величеством: я там родился и воспитан, и, однако, расжирел".

Царь возразил:

"Не там, а здесь в Москве ты отъелся".

4)В Лондоне Меншиков познакомил Петра с актрисой Кросс, которая ублажала царя по мере необходимости. Перед отъездом царь послал ей 500 гиней, но Кросс была этим очень недовольна, даже обижена скупостью Российского царя и велела Меншикову сказать об этом Петру.

Меншиков исполнил её просьбу, и получил от царя следующий ответ:

"Ты, Меншиков, думаешь, что я такой же мот, как ты! За пятьсот гиней у меня служат старики с усердием и умом, а эта худо служила своим передом!"

На что Меншиков только и смог сказать:
"Какова работа, такова и плата".