Морские светофоры
Тысячи лет свет маяков указывал мореплавателям безопасный путь. Такие навигационные знаки важны и в сегодняшние дни.
Первые мореплаватели, когда покидали сушу, ориентировались по форме волн и облаков, очертаниям берегов, и, само собой, по звёздам. Но, как стало развиваться мореходство, этих ориентиров уже было недостаточно. И на берегах тогда появились путеводные рукотворные звёзды-маяки.
Первыми, кто стал на прибрежных холмах разводить большие костры, были древние полинезийцы. В VI веке до н.э., эта же мысль посетила и жителей Средиземноморья, ничего не знавших про навигаторы Океании. При ясной погоде огонь поддерживать было нетрудно, но в ветер и дождь, когда береговой ориентир был нужнее всего, костёр нередко потухал. Да и каким образом можно понять, где сигнальный костёр, а где «обычный», разведённый местными жителями в любом месте, даже на тех скалах? Поэтому, уже древними греками начали строиться высокие башни, на верхушке которых, под навесом, костёр и разводился.
Маяки устанавливались на мысах, выступающих из моря, на незаметных, однако опасных отмелях для кораблей, в проливах и у входов в гавани. При сильном шторме свет маяка на горизонте экипаж воспринимал в качестве знака провидения, благоволения судьбы, так как он означал, что рядом Земля, и открыт путь к спасению.
Самым известным маяком в древние времена являлся
Александрийский маяк, который построили в III веке до н.э. на острове Форос.
[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]Александрийский маяк
(картинка кликабельна)
Сооружение это было поистине исполинское. Башня маяка поднималась больше, чем на 130 метров, а ведь большая часть современных маяков не достигает даже 30 метров. На его верхушке разводили огромный костёр, который отражался в системе зеркал. Огонь костра в море был виден за 60 километров.
Такое грандиозное строение в те времена считалось одним из семи чудес света. Александрийский маяк стал образцом для многих маяков, что построили в Европе древние римляне. Он действовал вплоть до 1326 года, а потом его разрушило землетрясение. Руины исполина смогли стать частью стен крепости турков. Название же
«Фарос» стало нарицательным, от какого произошли наши
«фары».
Когда распалась Римская империя, про маяки забыли. В XII веке, во время возрождения судоходства Западной Европы, моряков поджидала крупная неприятность. Тогда было в действие
«береговое право», какое гласило:
«Нашедший предметы, выброшенные на морской берег, станет их владельцем». Распространялось это на корабли, что потерпели крушение, или их выбросил на берег шторм. Сидеть просто так возле моря, ожидая счастливого случая, жители берегов не хотели. За счёт судов, терпевших бедствие, жили целые береговые посёлки. Население их, не имея совести, старалось увеличить количество крушений. Считать найденное своим по «береговому праву» можно было тогда, если его прежние хозяева не значились в живых. Поэтому, моряков, добравшихся до берега, без всякой жалости добивали.
Жители побережий часто во время бури гасили маяк, разводили ложный костёр, передвигали буй – и суда садились на мель или разбивались об рифы. Также они додумались делать
«блуждающие огни» - привязывали к корове или лошади фонарь и водили её во время ночного шторма по берегу. Экипаж корабля считал, что колеблющийся свет фонаря является сигнальным огнём на плывущем судне, близко подходил к берегу и разбивался.
«Береговое право» поддерживали даже священники, которым мародёры давали большие пожертвования. Они говорили
«На всё воля Господа. Если суждено кораблям тонуть, то ставить им в помощь маяки, значит идти против Бога». В период правления Людовика XIV, священник, живший на острове Умант, разозлился на прихожан за их скудные пожертвования. Он говорил, что из-за их жадности всевышний больше не посылает корабли на скалы. Когда же на одном из островов Британии Силли наконец построили маячную башню, местное население стало лютовать. Ведь маяк их лишал «хлеба насущного».
И это не спишешь только на «их нравы». Жители села Солза Двинского залива придумали выразительную поговорку:
«Разбей Бог ладью – накорми Солзу».
В период географических открытий возросла роль маяков. Возводить сигнальные башни стало выгодно в финансовом отношении. Деньги, что были потрачены на строительство, быстро возвращались в качестве пошлины, какая собиралась с судовладельцев хозяевами маяков.
В Британии, являвшейся в те времена хозяйкой океанов и морей, маяки были признаны делом государственной важности. Уже в 1514 году властями был утверждён комитет по строительству их и содержанию. Но ещё долго башни на берегу ставили доброхоты, не желавшие по моральным, религиозным и по экономическим взглядам, мириться с гибелью экипажей и судов.
Так было, например, в Шотландии, береговая линия какой тянулась на 2500 километров, и часто случались штормы. Сигналы маяков здесь были жизненно важны для тысячи людей – моряки и рыбаки Шотландии редко когда жили больше сорока лет. Следует отметить, что мужчины в семье знаменитого романиста Роберта Льюиса Стивенсона, написавшего «Остров сокровищ», в течение XVIII-XX веков строили маяки. 97 маяков, которые построили Стивенсоны в различных точках страны, ведут суда и в сегодняшние дни.
Световыми источниками маяков с XIII столетия являлись плошки с маслом, ставившиеся под колпак из стекла, или свечи. Продолжалось это до конца XVIII века, после чего была создана масляная лампа Арганда, имевшая воздушную тягу: пламя не коптило в такой лампе, и было ярче. Через какое-то время она сменилась более совершенными лампами – керосиновой, газовой, наконец, электрической.
Но самый большой фурор наделала восьмигранная призма, что состояла из многоугольных линз, которую изобрёл в 1819 году француз Огюстен Жан Френель. Такое устройство усиливало во много раз яркость света. Если призму вращать вокруг лампы, свет, какой линзы фокусируют в отдельные пучки, станет последовательно проходить через каждую точку горизонта. Этот эффект, кстати, вдохновил конструкторов пресловутых «мигалок» автомобилей.
Изобретение до сих пор не устарело. На английском мысе Лизард установили лампу с мощность всего каких-то 40 ватт. Но при помощи линзы Френеля свет её можно видеть за 50 километров.
Разнообразные фильтры и линзы делают маяк индивидуальным. Не говоря уже про цвет огня, благодаря им, изменяется характер свечения: ровное непрерывное, отдельные проблески или же серии через одинаковые временные отрезки, плавно усиливающийся огонь, и ослабевающий. Помимо этого, комбинация конструкции отсека света и высоты башни маяка определяют высоту над уровнем моря огня, а значит сектор освещения и дальность видимости.
Световой отсек является сердцем маяка и одновременно его пульсом. Когда наступают сумерки, лампы включаются, а перед восходом солнца, за час до него, выключаются. Электроника может автоматически переключать лампы, что перегорели, на резервные и сигнализировать смотрителю о неисправностях. Между прочим, где нет наличия электросетей, маячные лампы, как правило, работают на старых дизельгенераторах.
В снежную метель или туман, когда свет мореходам уже не в силах помочь, маяки в этом случае подают звуковые сигналы. В древние времена использовали и трубы, и гонги. В европейских странах даже стреляли из пушек, но самыми популярными для этой цели стали колокола, которые наряду с сиренами и паровыми гудками используются и в наши дни.
У большей части сигнальных современных башен имеются радиомаяки. Судно, принимая радиосигналы, определяет направление на маяк – т. н. пеленг. Существуют радиомаяки ненаправленного и направленного действия. Первые пеленгуются из любой морской зоны, вторые – лишь с определённых курсов.
В местах труднодоступных работают автоматические маяки, на которых смотрителей нет, специалисты же посещают их очень редко, лишь при плановых технических осмотрах. В СССР даже построили автоматические маяки – они работали от атомных установок, и хватало их на 15-20 лет. Однако в 1990-х годах дорогостоящие батареи стали воровать так часто, что специалисты маячной службы задумались о новых технологиях – ветряных генераторах и солнечных батареях.