[Капитан Вальдес]

Начинавшийся вечер застал «Немезиду» в маленьком заливе Анна Мария. Покачиваясь на волнах, корабль стоял на якоре уже час. Паруса лениво хлопали, был полный штиль. А вдали, почти на линии горизонта виднелись паруса эскадры адмирала Испании, Дона Мигеля де Эспинозы. В кают-компании «Немезиды» собрались офицеры команды, чтобы обсудить сложившееся обстоятельства…
Фокс и Ла Вега шумно порицали мое доверие к французскому посланнику. Они утверждали, что не следовало ему доверять. Санчес поддерживал их. И только Висенте, самый первый человек, согласившийся ехать на Карибы со мной, предлагал вступить в бой или попытаться уйти.
- А нам это удастся? На море полный штиль. А они уже почти в десяти кабельтовых. Даже при попутном ветре, нам не удастся выйти из этого залива. Я предлагаю так: им нужен я. Поэтому поступим так: вот вам 54000 пиастров, все что осталось – я отдал почти все золото Ричарду, Санчесу и Виктору, – собирайте команду, и плывите к берегу. Там идите в пиратское поселение Пуэрто-Принсипе. Я пойду один и если получиться, то корабль останется у нас…
- Нет, один на этот корабль ты не пойдешь! – заявил Висенте – пойдем вместе!
-Ладно. Если у меня получиться уговорить этих кастильских господ, то корабль останется у вас.
Через три часа.
На борту флагманского галеона «Сан-Себастьян», начищенным до блеска, появился я и мой бессменный боцман. Адмирал в лилово-красном камзоле вместе со своими офицерами с усмешкой наблюдал за нами:
- Ну что, дон Вальдес? Вы говорили, что испанцы заплатят за гибель вашего судна? Не ошиблись ли вы? – и смех офицеров еще больше усилил мое желание убить на месте этого заносчивого адмирала.
-Признаю, Дон Мигель. Вы оказались сильнее. Я сдаюсь – и я отдал свой офицерский палаш испанцу. Висенте, помявшись, отдал свой тесак. Кинжал же, спрятанный глубоко в ботинке, я решил пока не использовать, - у меня к вам лишь одна просьба: отпустите фрегат, вместе с командой. И обещаю, что вы сможете взять в Испанском банке с моего имени 100 000 пиастров.
- Ну что ж, чтобы не ходило больше слухов о бесчестных испанцах, фрегат может уйти. Но все ваши офицеры должны явиться сюда…
Отправив шлюпку за остальными, я предупредил, чтобы Фокс остался командовать судном. И через час я уже видел, как одетый белоснежными парусами корабль «Немезида» выходил из залива, направляясь к Тортуге. А меня, вместе с Виктором Ла Вега, Санчесом де Маркесом, и Висенте де Кальдероном отправляли в ближайший испанский город – Гавану, для суда, как пиратов…
Эскадра Дона Мигеля состояла из трех кораблей – флагмана «Сан-Себастьяна», с 50 пушками на борту, такого же галеона «Атревида» и фрегат «Анна Мария». Они быстро доставили нас в Гавану, где состоялся суд:
-Виктор Ла Вега, Висенте Кальдерон, Андрес де Маркес и Вальдес, Санчес Маркес виновны в пиратстве и угрозе колониям Его Католического Величества, Короля Испании Филиппа II. Приговор – каторжные работы на плантациях Гаваны. Срок – пожизненно. Перед приведением приговора в исполнение, преступников надлежит отправить в Святую Инквизицию, для выяснения сведений о деятельности пиратов.
Приговор ни в коей мере не удивлял меня. Наоборот, я даже удивился, насколько он оказался милостив. И когда нас, вместе с еще двадцатью англичанами и французами, пиратами по натуре, погрузили на борт двадцатидвух пушечную бригантину «Католик», я был доволен судьбой ровно на столько, на сколько госпожа Фортуна оказалась для нас милостива….
На борту судна, везущего нас на казнь, а в последствие и на работы в Гаване, находилось около ста испанских матросов и солдат. Все они были квалифицированны мной, как «маменькины сынки и мерзкие щенки, которым с радостью свернул бы шею». А вот мои новые друзья меня откровенно порадовали. Тут было много вполне приличных людей, и даже один капитан. Он был Французским корсаром из Бургундии, командующего прежде двенадцати пушечной шхуной «Париж». Это был средних лет человек, с резкими чертами загорелого лица, которое обрамляли белокурые локоны. Такие же светлые усы, под длинным узким носом делали его похожим на орла. Звали его – Антуан де Жюссак. Между мной, французом и офицерами возникло нечто вроде дружбы. И когда через день, после отплыва из Гаваны вдали показался Сантьяго, он поведал нам кое-что:
- Вы наверняка слышали, что совсем недавно, был ограблен испанский торговец, везший в Санто-Доминго груз драгоценностей? Дак вот, это, правда и пиратом, взявшим его на абордаж, был я – и он выдержал небольшую паузу, - бой был жаркий, у меня осталось после этого только десять ребят, и все теперь находятся тут. Но груз… Мне пришлось спрятать его у берегов Каймана, недалеко от Ямайки…
-Постой, Антуан. А мне-то ты зачем все это? – спросил я, поправляя остатки некогда хорошего камзола.
-Ну, все тут просто. У меня нет судна, чтобы перевезти все это. А я, как слышал, твоей команде оставили фрегат.
-Да, я сумел это сделать. Но какой смысл, если они не знают где я?
-То есть они не станут тебя спасать? Ахахха! – и француз рассмеялся мне в лицо, - что ж, тогда считай это предсмертным подарком. Хотя стой… Нас тут двадцать пять хорошо подготовленных ребят, а там – он ткнул наверх – всего сотня испанских сосунков. Нам бы только добыть оружие. И я даже знаю как… - он изложил свою идею. В Сантьяго у него было два друга – священник и контрабандист. Они могли бы найти для нас оружие и пронести на корабль. Тогда можно было попытаться захватить судно.
-Чтож, предложение заманчивое. А насчет того чтобы договориться, я знаю что нужно делать – сказал я, ухмыльнувшись, - я ведь еще и испанский дворянин, даже не из бедной семьи. Мои предки часто снабжали Инквизицию, надеюсь, что смогу выкроить для себя и тебя свидание с падре твоим, как его там?
- Дон Альмадо…
- Дак вот, я смогу с ним поговорить, и он под видом корабельного священника пронесет оружие на корабль
Мы ударили по рукам, а я уже стал сомневаться, что может случиться что-то плохое. Я очень рано стал так думать….
Прибыв днем в порт Сантьяго, я зажмурился от яркого, нестерпимо жгучего солнца. Но я недолго любовался видом, меня подтолкнули сзади мушкетом. После торопливой перегрузки нас доставили в помещения святой Инквизиции.
Расположенная в туннеле под церковью Инквизиция представляла мрачное зрелище. Темницы, с железными решетками, камеры пыток, откуда доносились крики и камеры, в которых корчились от боли преступники, попавшие в плен. Святой отец, встретивший нас, удивленно осмотрел меня:
-Сеньор, а вы кто такой? Вы случайно не из Каталонии?
-Да оттуда, я родом из-под Барселоны.
-Андрес де Маркес и Вальдес?
-Дда, а что?
-Андрес! – священник всплеснул руками, - не узнал?
Я всмотрелся в седое, изнеможенное лицо святого отца…
- Отец Доминго? Это вы?! – я удивленно посмотрел в лицо служителю церкви. Он был единственным человеком, который был рядом с моим дедом, когда тот умирал, не ради его денег, а потому, что был его другом.
-Да, Андрес. А ты видно тот пират, - лицо его посуровело, - мне жаль, что ты встал на этот путь. Но я, помня твоего деда, могу только смягчить твои муки, дав тебе исповедаться в лоне церкви. У любого священника, свободного в данный момент.
Это был лучик надежды! Я произнес имя Дона Альмадо, и попросил также за своего нового друга Антуана.
-Он так же, как и я, католик. Но суровые бедствия вынудили его заняться пиратством. Вы позволите, отец Доминго? – тот подумал немного и, махнув рукой, разрешил нам отправиться в церковную исповедальню.
Дон Альмадо оказался полным, низенький человечек с маленькими глазками, глубоко сидевшие на его мясистым лицом. Он без зазрения совести согласился пронести для нас на борт оружие, но только за одну двадцатую часть сокровищ. Скрепя сердцем, нам пришлось согласиться и нас под конвоем сопроводили обратно. Там меня спросил отец Доминго о последней услуге, на что я ответил:
-Спасибо Вам, отец Доминго. Я бесконечно вам благодарен. Но я также прошу за тех, кто находится вместе со мной. Они не смогут войти в церковь, так как слишком верят в удачу и морского бога. Поэтому разрешите ли вы сопровождать нас священнику, дону Альмадо. Ведь многие могут просто не дожить до возврата и умереть от болезней, тогда души их отойдут морю, а не Всевышнему.
-Ну, почему же нет? Пускай, а теперь – Доминго отворил дверь камеры пыток, - проходите, пират.
Зайдя в камеру, я какое-то время привыкал к мраку. Затем, я смог разглядеть неяркий свет факелов и множество различных орудий пыток. Посреди стояла дыба, рядом – какой-то странный ремень, утыканный иглами. Закрыв дверь, Доминго удалился, и вошли два служителя церкви…
Долго в тюрьме разносились крики мои. Меня растягивали на дыбе, загоняли иглы под ногти, били плетьми, прижигали мне пятки железом, взрезали мне кожу на спине….
Когда наследующий день нас погружали на корабль, мы не досчитались около пяти человек. Среди них не оказалось и Виктора ла Вега. Я долго пытался выспросить, куда же подевался пленник, на что мне отвечали:
-Не твое дело, пиратская скотина! – и били мушкетными прикладами. Наконец, на борт взошел священник, с двумя людьми в рясах. Он заявил, что это его помощники. Затем внесли ящики
-В них священные реликвии. Вам запрещено их осматривать! – завопил он, когда один из солдат приблизился к сундукам, - это святотатство!
Его помощники обступили сундуки. Солдат, извиняясь отступил. Нас всех погрузили в трюм, священник поселился рядом. Этим же вечером, «Католик» поднял паруса и отправился в Гавану…
Священник явился на утро следующего дня, вместе с помощниками и сундуками с «реликвиями». Как раз сегодня умер один француз. Альмадо заявил, что справиться с нами и просил не входить.
Он раздал нам оружие, ржавые сабли и тесаки, а мне перепал еще и пистолет. Кинжал мой, отобрали еще в церкви, за что прижгли его очертания прямо на руке. Спрятав оружие под обноски, мы ждали, когда наступит вечер, но план наш сорвался. И сорвал его шторм…
Разбушевавшееся море мотало маленькую бригантину по волнам с самого утра, после того, как мы получили оружие. Капитан судна, дон Идельфонсо, был довольно самонадеянным, поэтому вел судно вдоль берега, и теперь бригантину сносило к берегу, прямо на подводные отмели и рифы. Убрав все паруса, судно пыталось бороться с ветром, налегая на весла. Наконец, бригантина смогла отойти от берега, но, к сожалению, тут в корабль ударила молния. Судно тут же запылало в районе кормы, огонь сразу перекинулся на нос, но потом вода захлестнула его. Пробоины стала захлестывать вода. В трюме стала появляться вода….
Только к утру шторм утих. Бизань мачту снесло в море, а на месте рубки осталась куча обломков. Из всего экипажа выжило только 50 человек, капитан же не пережил своего корабля. Он погиб во время одной из молний. Также погиб и священник вместе с помощниками. Бригантина бросила якорь в одной из бухт, в двадцати милях от Гаваны. Пять матросов в шлюпке отправились за подмогой, остальные же, утомленные и обессилившие, разбрелись по кораблю отдыхать. Это был наш шанс. Собрав все пятнадцать выживших пиратов, мы тихо подобрались к выходу. Часовые, несшие вахту, устало дремали, оперевшись на приклады мушкетов. Тихо отворив дверь, два пирата тихо сняли их, без лишних криков. Отнеся трупы в трюм, мы подобрали мушкеты и поспешили дальше из трюма. Тихо продвигаясь по коридору, мы по одному заходили в открытые помещения и убивали спящих испанцев. Наконец, когда осталось лишь выйти на палубу, в трюме и ближних к нему помещениях осталось лишь двадцать трупов. Но оставалось еще двадцать солдат, и бой предстоял на открытом пространстве. Заимев еще три мушкета, мы построились в ромб, выставив вперед трех людей, с дверьми вместо щитов. Они должны были прикрыть первый залп «мушкетеров», остальные были разбиты попарно. Я отворил дверь и выстрелил из пистолета, намереваясь привлечь внимание испанцев. И мне это удалось. Около ТРИДЦАТИ испанских солдат тут же появились на палубе и дали залп по людям, выходящим из трюма. Двери, хоть и были деревянными, все же сделали свое дело. Пули угодили в дверные косяки и отскочили, но некоторые пробили их, нанеся незначительный урон «щитоносцам».
Далее выступили наши пять стрелков. Пять метких выстрелов и минус пять матросов. Дальше пришлось драться в ближнем бою. Уставшие, измученные флибустьеры были отнюдь не в лучшей форме, но и испанцы, понесшие потери и перетерпевшие шторм, оставляли желать лучшего. Битва переменилась, неся локальный характер. Умудренные опытом, корсары методично загоняли испанцев в разные места на палубе, стараясь растянуть их строй. Используя узкие лестницы и обломки мачт и стеньг с реями как преграды, корсары сумели превратить поражение в победу, перебив половину испанских солдат, тем самым увеличив свои шансы на выживание. Дальше вступила в бой тактическая смекалка. После того как испанцы были смяты и оттеснены от шкафута, Санчес вместе с двумя людьми, пробрался к пушкам, и направив их на испанцев, стал зазывать корсаров, для приманки. Пираты отступили, сгрудившись в кучу вокруг пушек. Испанцы окружали, их осталось всего двадцать человек, храбрых и неуступчивых. И тут же пираты повиновались моей команде, расступились и Санчес произвел залп… Дождь из крови, ошметков мяса и костей тут же взвился над палубой корабля. Крики боли, предсмертные хрипы раздавались над шкафутом. Испанцы были смяты, кораблем овладели флибустьеры. Радостные от первой победы, корсары стали готовиться к отходу. Поднимались паруса и якорь, убирались мешающие обломки. Семь французов отправились на паруса, еще трое – в помощь Санчесу, на случай атаки, остальные же разбойники принялись убирать на палубе и выбрасывать трупы за борт.
Я же, вместе с Антуаном отправился в каюту капитана, где нашел небольшую казну корабля – 10 000 пиастров в жемчуге, золоте, драгоценностях и всяких других побрякушках. Также удалось обзавестись лично для себя новым оружием – «Эспадой» - средних размеров мечом. А Антуан нашел рапиру из Италии.
Наконец, через час вдали показались три шлюпки, груженные досками, парусиной, и провиантом. Подняв груз на борт, моя новая команда, единодушно выбравшая меня в капитаны (среди единодушия был даже и де Жюссак), методично убрала за борт послов. После этой нехитрой операции, «Католик» поднял якорь и взял курс на Тортугу, где меня ждала моя «Немезида» и я ждал объяснений от губернатора этого острова…
Обходя утром следующего дня, восточный мыс Кубы я бросил взгляд на город Сантьяго, видневшийся вдали и спросил у стоящего рядом в красном шелковом камзоле Антуана:
- Антуан, как считаешь, как следует назвать корабль?
- Я думаю подойдет «Флибустьер». Пускай знают, кто их враг!
-Хах, согласен! И еще… если меня дождалась моя команда и мой фрегат, я хочу, чтобы ты взял эту бригантину себе и вступил ко мне в эскадру. Ну как?
-Безусловно! И еще, мне жаль твоего штурмана… - я вспомнил о Викторе и сердце сдавило. Виктор был тем, с кем я хотел бы быть рядом во время боя или шторма. Он был хорошим другом и надежным товарищем. Но тут мою тоску развеял огромный красный корабль, шедший нам навстречу. Его белоснежные паруса раздувал свежеющий бриз, корпус слегка серебрился от надписи на носу «Немезида»…
Радость обуяла меня, корабль был жив! На грот-мачте уже подняли «Веселого Роджера» и пушка, заряженная ядром, рявкнула, передавая сигнал лечь в дрейф.
- Висенте! Положи руля по ветру. Ложимся в дрейф! Просигналь, чтобы выслали шлюпку! – Висенте временно выполнял обязанности штурмана, выполнил приказания.
Я одернул свой бархатный красный камзол, поправил шпагу и надвинул пониже широкополую шляпу с плюмажем на глаза.
Фрегат встал в одном кабельтове от бригантины, и от его борта отчалила шлюпка. В ней сидел Ричард Фокс, одетый так же пестро, как и всегда. Поднявшись на палубу судна он, бренча сапогами, пробасил хрипло:
-Ну что, испанская скотина?! Прижали мы тебя! Сдавай шпагу и убирайся за борт, пока я тебя не прирезал! И если повезет добраться до города, передай этим псам, что это месть за Андреса Вальдано! –и он поднял к небу свое уставшее суровое лицо.
Я наклонил голову на бок и слегка улыбнулся. Затем отстегнул меч и произнес на английском:
-Неужели эти инквизиторы надо мной так поработали, что меня теперь не узнать, а Фокс? – и я снял шляпу, открывая свое покрытое теперь шрамами лицо и коротко стриженые волосы.
-АНДРЕС!? – старый волк удивленно глядел на меня, точно так же как и гребцы с «Немезиды», - ты жив? Но мы думали…
- Я тоже так думал, когда меня везли в суд, но как видишь, я жив. Только эти святые псы поиздевались надо мной… - я пощупал еще не зажившую спину. На левой руке шрам в виде кинжала уже никогда не исчезнет…
И я кратко рассказал историю своих приключений, представил Антуана. Также рассказал о грузе ценностей. А затем я уже плыл в шлюпке на «Немезиду». Командовать «Флибустьером» остался де Жюссак. Поднявшись на борт, Фокс передал мне оставшиеся у него 45000 пиастров. Остальное он потратил на пополнение команды и «поминки». Все четыреста матросов, как новых, так и старых, шумно приветствовали своего капитана. Свой тесак я, однако, не выбросил, а оставил, прицепив как абордажную саблю. И теперь, небольшая флотилия из двух кораблей направилась на Тортугу, требовать объяснений и компенсации…