Форум сайта 'Гавань Корсаров' - Показать сообщение отдельно

freeprivateer · 03.02.2014, 13:27

Неприязнь французов и испанцев ощущалась повсюду: в Латинской Америке, где поселенцы Флориды и Каролины убивали друг друга, на Корсике, где ободряемое Францией население восстало против Генуи, вассала Испании, и даже в самом Риме.
Филипп Эрланже. Генрих III. «Путь»
1995.

Копелев Д. Н. Европейские военно-морские державы и борьба за карибское пространство в XVII веке: феномен островного владения. Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, №56/2008.

В начале XVII века Карибское море превращалось в один из важнейших центров колониального противостояния. Молодые европейские военно-морские державы (Англия, Франция, Республика Соединенных провинций) придерживались в отношении владений Испании в Новом Свете принципа «никакого мира за чертой», в соответствии с которым на земли, находившиеся за чертой папского меридиана, не распространялись мирные договоры, заключенные в Европе. Вест-Индия, считали в европейских столицах, открыта для колонизации. Переселявшиеся сюда иммигранты, разумеется, обходили стороной стратегически важные центры испанского господства — Кубу, Портобелло, Картахену, Веракрус, Панаму, Пуэрто-Рико. Их привлекали, в первую очередь, изолированные острова, рассеянные по обширному пространству Карибского моря. На начальных этапах освоения этих новых земель главная ставка делалась на предпринимательскую активность частных лиц и торговых компаний. В результате этого не на один десяток лет Антильские острова оказались в руках частных лиц и акционерных компаний, действовавших с одобрения правительств метрополии. Инструментом проникновения в Вест-Индию становилось каперство. Пестрый поток направлявшихся в Карибское море эмигрантов, людей, нередко находившихся не в ладах с законом, придал специфический характер островным владениям молодых колониальных держав — они превращались в прибежища морских разбойников. Особую специфику поселению на Санта-Каталине придавал его пуританский дух. Колонисты были тесно связаны с протестантскими колониями в Бостоне, Салеме и Массачусетсе. Так как крайне важное значение гугенотского и пуританского фактора в освоении Америки признано практически всеми исследователями, то стоит дать краткую справку о его происхождении.
Гугеноты и пуритане.

Спойлер:

1. Два основателя так называемого кальвинизма Жан Кальвин и Джон Нокс тесно общались c Джоном Мейджором, шотландским философом-схоластом. Наиболее значительная работа Мейджора была посвящена истории и анализу путей дальнейшего развития Шотландии. В 1521 г. он издал книгу «Великая Британия», в которой впервые в шотландской историографии выступил с идеей объединения Шотландии и Англии в единое государство.
2. Хотя родиной кальвинизма считается Швейцария, надо учитывать следующие обстоятельства.
Ким Сун-чжон, Г.Г.Пиков. Жан Кальвин и некоторые проблемы швейцарской Реформации. «Сначала Кальвин придерживался умеренного направления, к которому принадлежали члены кружка Маргариты Наваррской (Известна также как Маргарита де Валуа Маргарита Ангулемская и Маргарита Французская), сестры Франциска I, и мечтал в духе Эразма о проповеди чистого Евангелия на почве существующих учреждений… Во время пребывания в Ангулеме у каноника Луи дю Тиллье он задумывает свой великий труд». Разве нельзя сделать два сугубо ненаучных и феноменально абсурдных предположения. Первое - Кальвину приписывают основание того, что было до него (по крайней мере, в организационном плане вполне определенно). Второе – разве не может быть, что кто-то пообещал трон группировке, имевшей меньше шансов его заполучить, в обмен на заговор в форме религиозного заговора. Филипп Эрланже. Генрих III. «Путь» 1995. «Видя, что королевская власть постепенно переходит в руки Лотарингского дома, семейства иностранного происхождения, или же в руки выскочек, многие возмущались. Особенно принцы крови, представленные младшей ветвью дома Бурбонов, не пользовавшейся никаким влиянием. Старший из них, Антуан Вандомский, заключил выгодный брак с добродетельной и неуживчивой Жанной д'Альбре, наследницей королевства Наварра. Но его братья, во главе с младшим принцем Конде, не могли смириться с собственной бездеятельностью и бедностью. Они были принцами крови, поэтому все недовольные и гонимые инстинктивно тянулись к ним. Старое дворянство, оскорбленное почестями, которыми осыпались выскочки, выжидательно смотрело на них, и так, почти против собственной воли, они стали центром притяжения для протестантов задолго до того, как присоединились к Реформации. Генрих же, напротив, ненавидел Реформу. Поэтому, торопясь начать свой крестовый поход, он подписывает договор Като-Камбрези, по которому выдает свою старшую дочь за короля Испании Филиппа II, сестру — за герцога Савойского. Теперь ничто не сдерживало ярость фанатиков. Король Испании даже подталкивал Генриха II к введению инквизиции. Непредвиденный случай спас Францию от этой беды: по случаю королевских бракосочетаний перед дворцом Турнель, где тогда располагался двор, были устроены состязания на копьях». Убийство Генриха II Габриэлем де Монтгомери, ставшим впоследствии одним из лидеров гугенотов, «предсказанное» Нострадамусом (35-м катреном I Центурии), стало началом смутного времени и «религиозных» войн (И если от какого-либо капитана требовали дисциплины, то всегда был риск, что он вместе со своими солдатами тут же перейдет в другое вероисповедание). В результате истребления Валуа и Гизов трон достался Генриху IV (сыну «махровой» кальвинистки Жанны д'Альбре).
3. Из Женевы в Шотландию с апрельскими тезисами. Джон Нокс. Нокс уехал в Швейцарию, где поселился в Женеве, европейском центре кальвинизма. Периодически он также посещал Шотландию. Во время этих поездок ему удалось обратить в протестантство большое число шотландских горожан и дворян, а также таких влиятельных аристократов, как граф Аргайл, лорд Лорн и лорд Джеймс Стюарт. Проникновение протестантизма в верхушку социальной иерархии достигло апогея к 1558 году, когда к реформаторской церкви примкнули представители высшего французского дворянства: Антуан де Бурбон, король Наварры, его брат, принц Конде, а также братья Франсуа д’Андело и Гаспар де Колиньи. Венцом охвативших всю империю усилий по организации новой церкви стал первый Синодальный собор гугенотов, состоявшийся 25 мая 1559 года в Париже. Генрих II был убит Габриэлем де Монтгомери на турнире, проходившем с 28 по 30 июня 1559 года. Робертс Лиардон. Божьи Генералы II. Пламенные реформаторы. Изд. Кириченко, 2010. « В апреле 1559 года Нокс со спокойной душой отправился в Шотландию (зачем же?)… Когда Нокс услышал о несправедливости судей, то ответил им, выступив в Перте с одной из своих самых известных проповедей, направленной против мессы. Он назвал мессу идолопоклонничеством и призвал христиан в ответ на это богохульство исполнить свой долг перед Богом. Эта знаменитая проповедь положила начало гражданской войне в Шотландии… Когда реформатор возглавил протестантов в своей стране, атмосфера настолько накалилась, что практически никто не смог остаться в стороне. Одним из этих немногих людей был священник. Пренебрегая словами Нокса, он смело - и невежественно - открыл алтарь и приступил к проведению мессы. Нокс отпустил в адрес священника уничижительный комментарий; тот повернулся и ударил его по лицу.
Маленький мальчик, ставший свидетелем всего этого, поднял камень и швырнул в священника. Тот вовремя пригнулся, и камень врезался в образ, стоявший возле алтаря, разбив его вдребезги. Тут же начался бунт. Священнику удалось спастись, но все атрибуты католической мессы, так же как и само здание, были полностью уничтожены… Кажется немного странным, что новой жене Нокса, Маргарет Стюарт, было всего лишь семнадцать лет, тогда как ему самому было уже за пятьдесят. Однако в то время подобные браки не были такими уж необычными, хотя Кальвин и запрещал их для протестантских лидеров. Однако Нокс никогда не позволял искусственным правилам этикета или этики мешать ему в исполнении того, что он считал Божьей волей».
После было «правление» Марии Стюарт, бывшей любимицы Генриха II и надежды Гизов, единственным предназначением которой, похоже, было родить Якова, будущего короля Англии и Шотландии, после чего она была благополучно обезглавлена. И пророчество Джона Мейджора сбылось.

Одним из первых привлек внимание европейцев пустынный небольшой остров Сент-Кристофер (или Сент-Киттс, как его называли англичане) на Наветренных островах. Английская корона, начав колонизацию североамериканского побережья (Виргиния, Мэриленд, Массачусетс, Коннектикут, Нью-Гемпшир, Род-Айленд) и бассейна Амазонки, не могла обойти стороной Антильские острова. 13 сентября 1625 года в Саутгемптоне капитан Т. Уорнер получил от Карла I патент на колонизацию Сент-Кристофера, расположенных поблизости Невиса и Монтсеррата, а также находящегося на некотором удалении Барбадоса. Выбор короля был не случаен. Уорнер, назначенный «королевским лейтенантом четырех островов», состоял в личной гвардии короля и неплохо знал местные воды. В январе 1624 года на корабле «Мармадюк» Уорнер добрался до Сент-Кристофера и основал поселения на северном и южном побережьях острова. Пользуясь финансовой поддержкой лондонских купцов и своих соседей в Суффолке, он рассчитывал основать здесь табачные плантации и наладить транспортировку табака в Европу.
Дебют складывался удачно: 26 января 1626 года Уорнер получает королевскую каперскую грамоту, предоставлявшую ему право отбить у испанцев Тринидад. Но только Уорнер приступает к заселению острова, как выясняется, что интерес к Сент-Кристоферу проявляют не только англичане. Осенью 1626 года «лейтенант четырех острово00BB%2» явился на Сент-Кристофер и обнаружил на западном побережье острова небольшое французское поселение. Его основала в 1623 году группа гаврских торговцев под предводительством Шамбо. Через год в здешние воды зашла бригантина из Дьеппа под командованием шевалье П. Белена д'Эснамбюка. По мнению историка Ш. де Ларонсьера, к организации французских поселений на Сент-Кристофере был причастен и нормандский корсар капитан У. де Руасси де Шардувиль. В 1624 году он охотился за английскими торговцами у Азорских островов, а затем перешел в Вест-Индию и попал на Сент-Кристофер, где и обнаружил французское поселение.
На первых порах англичане и французы разошлись с миром. Однако и Уорнер и руководители французов не медля отправились на родину искать поддержку. Их усилия не прошли даром. Во Франции интерес к заморскому острову проявил кардинал де Ришелье. К тому моменту он перекупил у герцога А. де Монморанси должность адмирала Франции и стал также сюринтендантом навигации и торговли, тем самым сосредоточив в своих руках руководство колониальными делами. 2 октября 1626 года де Руасси и д' Эснамбюк получили патент, предоставлявший им исключительные привилегии на колонизацию Сент-Крис-тофера и Малых Антильских островов. В конце того же месяца «для освоения и заселения островов Сент-Кристофер, Барбада и других, расположенных у входа в Перу», и «распространения римско-католической веры» французское правительство создало акционерную «Компанию Сент-Кристофера», предоставив ей монопольные права на управление островами. Учредительный капитал компании составил 45 тыс. ливров. Среди ее пайщиков значились сам кардинал (пай Ришелье — 2 тыс. ливров и корабль стоимостью 8 тыс. ливров), сюринтендант финансов маркиз д'Эффиа, президент счетной палаты Ж. де Флессель, казначеи и государственные советники Т. Моран и Г. де Генего, интендант финансов К. Корнюэль, секретари флота И. Мартэн де Мовуа и Ж. Кавеле дю Артеле (они все внесли доли в 2 тыс. ливров).
Ришелье.

Спойлер:

Роберт Дж. Кнехт. Ришелье
Арман Жан дю Плесси, кардинал де Ришелье. Мемуары. М. Транзиткнига. 2006
М.К. Чиняков Королевская гвардия Франции. ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
«ВОИН» №9
Отец. С воцарением во Франции Генриха III Валуа Франсуа де Ришельё был назначен на должность прево Королевского дома. В 1576 году назначен на должность главного прево Франции, в 1585 году награждён орденом Святого Духа.
В эпоху ожесточённых религиозных войн главный прево фактически объединял в одном лице верховного судью, министра юстиции и руководителя секретной службы королевства.
В 1271 г. король Филипп III Смелый создал особое подразделение для внутренней охраны собственных резиденций; с 1422 г. оно стало именоваться гвардией превотства. Со времен Филиппа IV Красивого до Карла VI капитан превотства носил титул королевского судьи и чинил суд в королевских резиденциях. В 1578 г. Генрих III объединил должности прево королевских резиденций с великим прево Франции в пользу Франсуа дю Плесси, сеньора Ришелье, отца великого кардинала. Гвардейцы превотства, вооруженные мушкетоном и шпагой, проверяли посетителей, прибывших на аудиенцию к Eго Величеству. Они имели право задержать человека, показавшегося подозрительным. Великий прево (генерал-аудитор) занимался судебным расследованием всех проступков, совершавшихся в Королевской гвардии. Франсуа де Ришельё стал невольным свидетелем убийства Генриха III домииниканским монахом Жаком Клеманом.
Попросив аудиенцию, Клеман был принят королём на следующий день. Жак передал ему бумаги, сообщив, что в них содержатся важные сведения, предназначенные исключительно для прочтения лично королём. При этих словах охрана отступила от Генриха на несколько шагов. Король углубился в чтение. Неожиданно Клеман выхватил из-за пазухи стилет, бросился к королю и вонзил стилет ему в подбрюшье. Всё произошло настолько внезапно, что гвардейцы не успели даже понять, в чём дело. С убийством бездетного Генриха III пресеклась династия Валуа и законное право на престол перешло к вождю гугенотов Генриху Наваррскому. Главный прево Франции верой и правдой служил новому королю и неотлучно находился при нем вплоть до самой своей смерти. Он одним из первых признал Генриха IV и сохранил должность главного прево (профессиональный «прокол» не сказался на карьере), принимал участие в кампаниях Генриха по завоеванию своего королевства, был участником битв при Арке и Иври.
Избран для миссии. Основным источником материальных благ семьи был доход от должности католического духовного лица епархии в районе Ла-Рошели, дарованный Плесси ещё Генрихом III (Люсон в 30 км к северу от Ла-Рошели).
Поворот в карьере Армана вызвал необходимость изменить направление в образовании. Он оставил Академию Плювинеля и вернулся в Коллеж де Наварр, чтобы изучать философию. К этому времени он был формально назначен епископом Люсонским, но поскольку еще не достиг канонического возраста, то требовалось особое разрешение папы для посвящения в сан. Такие разрешения не были в обычае, и Генрих IV специально просил кардинала дю Перрона получить его.17 апреля 1607 года двадцатидвухлетний Арман-Жан дю Плесси принял сан епископа Люсонского. Вскоре он возвращается в Париж, где уже в октябре защищает диссертацию. Досрочное завершение обучения было случаем весьма редким. Он имеет все шансы сделать карьеру при дворе. Генрих IV с удовольствием слушает его проповеди и называет «мой епископ». (Возможно, его отец оказал очень ценную услугу Генриху IV). Ему предсказывают успех.
В начале 1626 года Ришелье был назначен начальником и главным сюринтендантом навигации и торговли, а в январе 1627 года была упразднена должность Адмирала Франции, которую занимал Монморанси. Кардицал попросил не выдавать жалованья по своей новой должности. Это должно было сэкономить короне 35 000 ливров в год, но Ришелье получил от должности прибыль, которая и не снилась его предшественнику. Людовик XIII даровал ему право на долю в суммах, получаемых при кораблекрушениях, конфискации судов и от морской торговли. Ему также было разрешено получать суммы от разрешений, выдаваемых французским судам перед их отплытием. В декабре 1628 года ему были пожизненно переданы сборы за стоянку судов, взимаемые во французских портах. И наконец, в феврале 1631 года, ему было поручено назначать всех морских чиновников, а в действительности класть в карман доход от продажи этих должностей. К концу 30-х годов известные доходы Grand Maitre (главного распорядителя) составляли от 200 000 до 240 000 ливров в год.
Когда Ришелье умер, земли в его владениях стоили около 5 млн. ливров. Не подлежит сомнению, что ему нужно было сконцентрировать свои должности и земли в Западной Франции. Постепенно он становится владельцем Атлантического побережья Франции и многих земель в глубине материка. Несколько основных крепостей и весь флот попали под его контроль. Можно лишь предполагать, посмел бы он применить его против короны, но такая возможность у него была. См. День одураченных.

Де Руасси и д'Эснамбюк отправлялись на Сент-Кристофер, где должны были возвести форт, а затем занять все «свободные» Антильские острова от 11 до 18 градусов северной широты. Доходы Компании делились следующим образом: по одной десятой полагалось де Руасси и д' Эснамбюку, одна десятая шла королю, а акционерам доставалась половина всех доходов с Сент-Кристофера. В январе 1627 года французские корабли с грузами для поселенцев и колонистами отправилась в Вест-Индию. В Англии события развивались по другому сценарию. 2 июля 1627 года фаворит Карла I политик и дипломат Д. Хей, первый граф Карлайл, получил грамоту, официально признававшую его лордом-собственником Карибских островов, располагавшихся между 10 и 20 градусами (Сент-Кристофер, Гренада, Сент-Винсент, Сент-Люсия, Барбадос, Доминика, Мари-Галант, Гваделупа, Монтсеррат, Барбуда, Синт-Эстатиус, Ангилья). Они именовались теперь «Островами Провинции Карлайла». Уорнер же, впоследствии возведенный в рыцарское достоинство, назначался правителем Сент-Кристофера.
Одновременно английское правительство усилило давление и на соседние испанские территории. Однако здесь столкнулись интересы могущественных придворных группировок. В дела Антильских островов вмешалась влиятельная торговая компания «Куртин Бразерс», имевшая коммерческие интересы в Ост-Индии, Гвинее, Китае, — она тоже была не прочь «поработать» на западном рынке. Компания направила в 1627 году на остров Барбадос капитана Г. Поуэла, который, высадившись на берег с почти двумя тысячами поселенцев, объявил себя владельцем острова. Его родственники осели на острове, превратив его в «вотчину» братьев Куртин, предпринимавших все возможное, чтобы выйти из-под контроля графа Карлайла. Обеспечив покровительство влиятельного при дворе Ф. Герберта, графа Монтгомери (с апреля 1630 года — четвертый граф Пем-брок), проявлявшего большой интерес к колониальным делам, компания начала свою игру. В пику Карлайлу группа Пемброка-Куртинов добилась патента на владение так называемыми «Островами Провинции Монтгомери» — Барбадосом, Тобаго и Тринидадом, считавшимися собственностью Испании, а, кроме того, не существующим островом Фонсека, или островом Св. Бернарда (25 февраля 1628 г.). Борьба двух группировок завершилась победой Карлайла, который 7 апреля 1628 года получил второй патент, особо выделявший именно его права на Барбадос. Он направил на Барбадос два судна под командованием полковника Ройдона и капитана Хаули. Миссия посланцев увенчалась полным успехом: они захватили Поуэла и взяли остров под свой контроль.
Хей.

Спойлер:

Николас de Haya из Эррола был Шерифом от Перта до 1288. Он поклялся в верности королю Эдуарду I 12 июля 1296. Его сын Гилберт также поклялся в верности Эдуарду I в Абердине в 1296 году. Тем не менее, в 1306 году он присоединился к Роберту Брюсу и служил ему на протяжении всей войны за независимость, в том числе и в битве при Баннокберне в 1314 году. Брюс пожаловал ему права на земли Slains в Абердиншире и титул Constable of the realm of Scotland. Он также подписал Арбротскую декларацию.
Джеймс Хей, первый граф Карлайл (ок. 1580 - март 1636). Он был посвящен в рыцари и взят ко двору еще королем Яковом I в 1603-ем году, чьим фаворитом он стал. Король заплатил его долги, жаловал ему многочисленные титулы и нашел богатую невесту, дочь лорда Денни. Король неоднократно посылал его с дипломатическими миссиями во Францию и Германию. Примерно в 1617-ом году он овдовел и женился на леди Люси Перси. В 1624-ом году вместе с Генри Ричем вел в Париже переговоры о браке наследника престола Карла с принцессой Генриеттой-Марией. После воцарения на престоле Карла I-го в 1625-ом году он сохранил свою должность при дворе, в 1628-ом году король посылал его в Лотарингию и Пьемонт с целью настроить их против кардинала Ришелье. Возвратившись, Карлайл рекомендовал королю заключить мир с Испанией и начать военные действия против Франции, однако его совету не прислушались.
Джеймса Хея, графа Карлайла современники прозвали английским Гелиогабалом. Граф был одним из самых богатых английских вельмож XVII века и к тому же был в фаворе у короля Якова I, а потому денег считать не привык. Джеймс Хэй разъезжал на лошади, подкованной золотыми подковами, его костюмы стоили целое состояние, а обеды превосходили все, что доводилось видеть его современникам.

Люси Перси.

Спойлер:

Люси Перси, графиня Карлайл (1599 - 5.11.1660), дочь Генри Перси, 9-го графа Нортумберлендского, вторая жена Джеймса Карлайла. Она была заметной фигурой при дворе Карла I-го, ее красоту воспевали поэты и прозаики, а она тем временем занималась интригами в пользу парламента. Однако во время гражданской войны она приняла сторону короля Карла I-го, продавая свои драгоценности, собирала деньги для помощи войскам Генри Рича и была посредником между роялистами в Англии и королевой Генриеттой-Марией, которая находилась во Франции. В конце-концов в 1649-ом году она была арестована и помещена в Тауэр, правда уже в 1650-ом году ей удалось выйти на свободу. Однако больше не имела прежнего влияния, вскоре после реставрации умерла.
Некоторые историки считают, что она была любовницей герцога Бэкингема, и именно она срезала два алмазных подвеска из двенадцати, подаренных ему Анной Австрийской. Согласно Ларошфуко, главную роль в эпизоде с алмазными подвесками сыграла шпионка кардинала Ришелье Люси Хей, графиня Карлайл (урождённая Люси Перси), которая и стала прототипом леди Винтер. Историю о подвесках королевы Анны Австрийской, лёгшую в основу романа «Три мушкетера», Александр Дюма взял из «Мемуаров» Франсуа де Ларошфуко.
А. А. Кузнецова. Салонная культура XVII в. и английский галантно-героический роман. Вестник ПСТГУ III: Филология 2012. Вып. 1 (27). С. 32–48
Когда в 1626 г. Генриетта Мария осталась без большей части своих приближенных, в круг ее фрейлин стала входить Люси Хей, графиня Карлайл. В 1617 г. она стала второй женой Джеймса Хея. Великодушный, расточительный человек, он был на двадцать лет старше своей жены. С 1626 по 1640 г. графиня Карлайл была близким другом и фрейлиной королевы. Как говорит Апхем, она находилась под сильным влиянием Отеля Рамбуйе и «свободы действий». В отличие от маркизы Рамбуйе, Карлайл не ограничилась положением «женщины остроумной, в высшей степени изысканной, являющейся центром общества» и развернула активную деятельность на политическом поприще Англии. Э. Виверс полагает, что при дворе Карла I существовали две модели прециозного поведения: платоническая религиозная модель, воплощенная в образе Генриетты Марии, и политическая салонная, воплощенная в образе леди Карлайл. При дворе Стюартов Карлайл была частью протестантской группы, в которую также входили графы Нортумберленд, Лестер и Холланд (ее брат, муж сестры и близкий друг). Она оказывала большое влияние на политику министра Томаса Вентворта, лорда Страффорда, после казни которого в 1641 г. Карлайл стала тайным союзником оппозиции, раскрывая парламентариям заговоры, готовившиеся в окружении Генриетты Марии. Когда началась гражданская война, графиня оставалась на стороне парламента, который в 1646–1647 гг. использовал ее связи с королевским двором, чтобы начать мирные переговоры с Карлом I. После второй гражданской войны она вступила в союз с Шотландией и лондонскими пресвитерианами, чтобы обеспечить короля людьми и оружием, за что ее восемнадцать месяцев продержали в Тауэре, а затем под домашним арестом.

Уж не знаю, насколько состоятельна версия женской мести на службе Ришелье, но более интересен факт возможного наличия прямой связи с ним Хея и Рича через Люси. То есть людей, фактически владевших английскими и французскими колониями и флотами в Новом Свете.
Тем временем англичане и французы поделили Сент-Кристофер, пообещав друг другу содействие и помощь в случае нападений испанцев и нейтралитет, если вспыхнет англо-французская война.
Это свидетельствует, что война Бэкингема с Ришелье вовсе не означала войны с ним Хея и Рича. Более того, следует признать, что главным союзником Ришелье в противоборстве с Бэкингемом был пуританский парламент, который постоянно требовал отставки последнего и «вставлял ему палки в колеса». Особенно отчаянную попытку сбросить Бэкингема английский парламент предпринял в 1626 году, начав слушания по объявлению импичмента Бэкингему. Правда, лордам удалось добиться не того, чего они хотели. Не особо искушенный в политике король Карл I показал, что своих он не сдает, и вместо того, чтобы отправить в отставку Бэкингема, распустил парламент. Бэкингем становился слишком влиятельным. То есть интересы Хея, Рича, парламентских пуритан и Ришелье совпадали. В этот момент закручивается интрига с подвесками или что-то другое, ускоряющее конфликт Бэкингема и Ришелье. Смерть Бэкингема предопределила падение Ла-Рошели. Ришелье лично настоял на том, чтобы к гугенотам не было применено никаких репрессий, война закончилась великодушным прощением, а лидер гугенотов Анри де Роан еще повоюет с Испанией под командованием Ришелье. По некоторым оценкам до половины армии Ришелье в тридцатилетней войне будет состоять из гугенотов. Главный итог войны – смерть Бэкингема и усиление позиций Ришелье при французском дворе. Возможная сугубо ненаучная и феноменально абсурдная версия состоит в том, что между Хеем и Ришелье было соглашение – убийство Бэкингема, сдача Ла-Рошели, ослабление Анны Австрийской и связанной с ней происпанской оппозиции Ришелье в обмен на участие последнего в тридцатилетней войне. А как страховка - поездка в Лотарингию и Пьемонт и угроза заключения союза с Испанией. По крайней мере, факт состоит в том, что 1. именно в ходе этого противостояния Ришелье получает упоминавшиеся выше морские должности и права, серьезно укрепляет свое влияние на короля 2. именно интриги Ришелье стали причиной разгрома происпанских сил при дворе и 3. именно он был главным двигателем вступления формально католической Франции в войну на стороне протестантского блока. Возможно, неслучайно Генрих IV называл его «мой епископ», а потом враги именовали его «кардинал гугенотов».
День одураченных.

Спойлер:

День одураченных — один из ноябрьских дней (10-е, 11-е или 12-е) 1630 года, который влиятельные враги кардинала Ришельё во главе с королевой-матерью Марией Медичи начали с празднования его долгожданного свержения, а закончили в темницах либо опале.
И Марильяк и Берюль были убеждены в том, что Ришелье должен приложить все усилия для искоренения ереси в стране вместо войны с Испанией, которую они воспринимали как признанного лидера католического мира. В то время как Ришелье рассуждал о чести короля и его престиже в Европе, а также о необходимости предотвратить дальнейший рост могущества Испании, Марильяк указывал на тревожное положение дел во Франции: мятежи знати и крестьянские бунты, всеобщее обнищание и хронический дефицит государственного бюджета. В конце 1628 года Марильяк и Берюль воспротивились желанию Ришелье вмешаться в спор о мантуанском наследстве. Они считали, что подобное вмешательство приведет и войне с Испанией. В то время как король продолжал поддерживать политику Ришелье, Марильяк и Берюль сумели завоевать доверие королевы-матери. Пока Ришелье находился вблизи короля, он мог быть уверен, что будет проводиться в жизнь его политическая линия.
Французский двор окончательно разделился на два лагеря: в то время как две королевы и Марильяк находились в Лионе, Людовик и Ришелье руководили военными операциями из Сан-Жан-де-Морьен. Однако к 25 июля король заболел и возвратился в Лион, оставив Ришелье в действующей армии. У кардинала был повод опасаться, что Людовик подпадет под влияние Марии и Марильяка.
К 9 ноября король, королева-мать и кардинал уже находились в Париже в своих резиденциях. Сценарий для Дня Одураченных, одного из наиболее драматических эпизодов французской истории, был готов. Описывая его, большинство историков доверяют рассказу Витторио Сири, получившего сведения от фаворита Людовика XIII Клода де Сен-Симона, отца будущего знаменитого мемуариста.
10 ноября Людовик XIII присутствовал на утреннем мессе в Нотр-Дам. В полдень он председательствовал на заседании совета, проходившем в резиденции его матери, Люксембургском дворце. Мария, Ришелье и Марильяк — все в сборе. Было решено назначить маршала де Марильяка, брата члена совета, командующим французской армией в Италии. Сразу же после этого Мария показала истинное лицо. В присутствии сына она заявила Ришелье, что вот уже более года как он утратил ее доверие и она более не нуждается в его услугах в качестве сюринтенданта ее дома. Его смещение влекло за собой отставку всех его родственников и друзей. Король, несомненно, рассчитывая вновь уладить отношения между матерью и кардиналом, посоветовал Ришелье увидеть Марию на следующий день, испросив прощальную аудиенцию прежде визита к нему в Версаль.
В понедельник 11 ноября в 11.30 пополудни Ришелье вновь явился в Люксембургский дворец, чтобы получить прощальную аудиенцию у королевы-матери. Его даже не пустили на порог, но, прекрасно зная планировку дворца, он сумел добраться до комнат королевы, пройдя туда через часовню. Кардинал внезапно предстал перед Марией и королем, которые в тот момент разговаривали друг с другом: «Ваши Величества ведут речь обо мне?» — «Да», — высокомерно ответила королева. Затем, кипя от злости, она объяснила, что теперь уже может не скрывать своей ненависти к кардиналу и сносить оскорбления с его стороны. Она приказала ему уйти, сказав напоследок, что отныне не желает видеть его и слышать о нем. В ответ Ришелье посетовал на свою несчастную судьбу. Для него, сказал он, нет худшей немилости, нежели утрата покровительства ее величества. Он умолял короля принять его отставку, ибо стал ненавистен его матери и ему теперь не на что рассчитывать. Согласно некоторым свидетельствам о происшедшем, Мария заявила сыну, что либо она, либо кардинал должны покинуть двор, в то время как Людовик сказал Ришелье, что рассчитывает и впредь на его службу и никогда не отправит его в изгнание.
«Я категорически Вам повелеваю, — сказал он, — остаться и продолжить управлять моими делами; это мое окончательное решение». В тот же вечер, но чуть позже, Людовик председательствовал на заседании совета. Всем бросилось в глаза отсутствие Марильяка, которому в отличие от его коллег было приказано приехать в Глатиньи — деревню неподалеку от Версаля. Догадавшись, что это означает, он сжег свои бумаги той же ночью. На заседании совета Людовик объявил об отставке Марильяка и о передаче должности хранителя печати господину де Шатонефу, одному из близких Ришелье лиц. Вскоре после этого Марильяк был арестован и отправлен в тюрьму в Кан. Позже его перевели в тюрьму Шатодена, где он и умер в 1632 году. Тем временем в Италию был отправлен приказ об аресте его брата, маршала де Марильяка, которого в конце концов отдали под суд и казнили.
Действительно загадочные дни (компромат?), которые предопределили исход тридцатилетней войны и крах амбиций Габсбургов и католической церкви.

Подготовка и начало войны означало и активизацию Ришелье на Карибах.
По распоряжению кардинала де Ришелье, на помощь д'Эснамбюку, собиравшему французские поселения в Вест-Индии в единый кулак, были направлены дополнительные отряды Ж. дю Плесси д'Оссонвиля. В 1635 году французская «Компания Сент-Кристофера», преобразованная в «Компанию Американских островов», активизировала колонизацию в зоне Наветренных островов, захватывая один испанский остров за другим. Д'Эснамбюк занял Мартинику, Ж. Дюпон — Доминику, Ш. Льенар де Л'Олив — Гваделупу; в последующие годы Ф. де Нуайи, сир де Ла Тур де Нерон, колонизовал Гренаду и Гренадины, а К. д' Обинье занял Мари-Галант.
В результате колонизационный процесс, осуществлявшийся в 1630-1640-е годы акционерной «Компанией Американских островов», привел к появлению на Наветренных островах автономных французских поселений, власть над которыми оказалась в руках частных лиц или относительно независимых от компании правителей. Все правители нуждались в военной силе, способной помочь им отстоять собственные интересы в борьбе как со своими соперниками, так и с местным населением . И неудивительно, что вольные флибустьеры превратились в козырную карту, заполучив которую, можно было добиться успеха. При попытке, например, руководства Компании в 1644 году (после смерти Ришелье) устранить главного правителя островов сира Ф. де Лонвилье де Пуанси и заменить его своим ставленником, П. де Туази, на французской части острова Сент-Кристофер разразилась настоящая междоусобная война, завершившаяся победой старого патрона острова Пуанси, вынудившего де Туази вернуться во Францию .
Процесс концентрации власти в руках частных правителей (и соответственно еще большее усиление роли берегового братства) набрал обороты после банкротства в 1648 году «Компании Американских островов» и распродажи ее владений в частные руки. На островах установилась власть частных лиц. Ш. Уэль взял под свой контроль острова Гваделупы, Мари-Галант и Дезирад, купленные им в 1648 году за 60 тыс. ливров; Ж. Дюель дю Парке стал хозяином на Мартинике, Сент-Люсии, Гренаде и Гренадинах, приобретенных в сентябре 1650 года за 500 тыс. ливров . Французская часть острова Сент-Кристофер, где уже давно обосновался рыцарь-иоаннит Пуанси, в мае 1651 года стала владением Мальтийского ордена.
P. S. Исключительно для «очистки совести» и изложения доводов в пользу обозначенных выше тезисов. Увы, пришлось переходить с копипаста на «отсебятину», так как не удосужился (главное мне было ясно и так) найти те же версии в изложении «аборигенов», исследовавших значительно дольше и глубже и способных изложить эти самые (или другие) версии с гораздо большей фактурой (доказательной базой). Кроме того, следует сделать оговорку. Изложенная гипотеза приемлема только в рамках более-менее волюнтаристского мировоззрения. Но даже в этом случае концепция истории как противоборства проектов предусматривает роль демографических, экономических, технических и прочих факторов.

03.02.2014, 13:27	#28
freeprivateer Старшина Регистрация: 22.07.2012 Сообщений: 152 Нация: Пираты Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: 4	Re: Научные факты и теории Неприязнь французов и испанцев ощущалась повсюду: в Латинской Америке, где поселенцы Флориды и Каролины убивали друг друга, на Корсике, где ободряемое Францией население восстало против Генуи, вассала Испании, и даже в самом Риме. Филипп Эрланже. Генрих III. «Путь» 1995. Копелев Д. Н. Европейские военно-морские державы и борьба за карибское пространство в XVII веке: феномен островного владения. Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, №56/2008. В начале XVII века Карибское море превращалось в один из важнейших центров колониального противостояния. Молодые европейские военно-морские державы (Англия, Франция, Республика Соединенных провинций) придерживались в отношении владений Испании в Новом Свете принципа «никакого мира за чертой», в соответствии с которым на земли, находившиеся за чертой папского меридиана, не распространялись мирные договоры, заключенные в Европе. Вест-Индия, считали в европейских столицах, открыта для колонизации. Переселявшиеся сюда иммигранты, разумеется, обходили стороной стратегически важные центры испанского господства — Кубу, Портобелло, Картахену, Веракрус, Панаму, Пуэрто-Рико. Их привлекали, в первую очередь, изолированные острова, рассеянные по обширному пространству Карибского моря. На начальных этапах освоения этих новых земель главная ставка делалась на предпринимательскую активность частных лиц и торговых компаний. В результате этого не на один десяток лет Антильские острова оказались в руках частных лиц и акционерных компаний, действовавших с одобрения правительств метрополии. Инструментом проникновения в Вест-Индию становилось каперство. Пестрый поток направлявшихся в Карибское море эмигрантов, людей, нередко находившихся не в ладах с законом, придал специфический характер островным владениям молодых колониальных держав — они превращались в прибежища морских разбойников. Особую специфику поселению на Санта-Каталине придавал его пуританский дух. Колонисты были тесно связаны с протестантскими колониями в Бостоне, Салеме и Массачусетсе. Так как крайне важное значение гугенотского и пуританского фактора в освоении Америки признано практически всеми исследователями, то стоит дать краткую справку о его происхождении. Гугеноты и пуритане. Спойлер: 1. Два основателя так называемого кальвинизма Жан Кальвин и Джон Нокс тесно общались c Джоном Мейджором, шотландским философом-схоластом. Наиболее значительная работа Мейджора была посвящена истории и анализу путей дальнейшего развития Шотландии. В 1521 г. он издал книгу «Великая Британия», в которой впервые в шотландской историографии выступил с идеей объединения Шотландии и Англии в единое государство. 2. Хотя родиной кальвинизма считается Швейцария, надо учитывать следующие обстоятельства. Ким Сун-чжон, Г.Г.Пиков. Жан Кальвин и некоторые проблемы швейцарской Реформации. «Сначала Кальвин придерживался умеренного направления, к которому принадлежали члены кружка Маргариты Наваррской (Известна также как Маргарита де Валуа Маргарита Ангулемская и Маргарита Французская), сестры Франциска I, и мечтал в духе Эразма о проповеди чистого Евангелия на почве существующих учреждений… Во время пребывания в Ангулеме у каноника Луи дю Тиллье он задумывает свой великий труд». Разве нельзя сделать два сугубо ненаучных и феноменально абсурдных предположения. Первое - Кальвину приписывают основание того, что было до него (по крайней мере, в организационном плане вполне определенно). Второе – разве не может быть, что кто-то пообещал трон группировке, имевшей меньше шансов его заполучить, в обмен на заговор в форме религиозного заговора. Филипп Эрланже. Генрих III. «Путь» 1995. «Видя, что королевская власть постепенно переходит в руки Лотарингского дома, семейства иностранного происхождения, или же в руки выскочек, многие возмущались. Особенно принцы крови, представленные младшей ветвью дома Бурбонов, не пользовавшейся никаким влиянием. Старший из них, Антуан Вандомский, заключил выгодный брак с добродетельной и неуживчивой Жанной д'Альбре, наследницей королевства Наварра. Но его братья, во главе с младшим принцем Конде, не могли смириться с собственной бездеятельностью и бедностью. Они были принцами крови, поэтому все недовольные и гонимые инстинктивно тянулись к ним. Старое дворянство, оскорбленное почестями, которыми осыпались выскочки, выжидательно смотрело на них, и так, почти против собственной воли, они стали центром притяжения для протестантов задолго до того, как присоединились к Реформации. Генрих же, напротив, ненавидел Реформу. Поэтому, торопясь начать свой крестовый поход, он подписывает договор Като-Камбрези, по которому выдает свою старшую дочь за короля Испании Филиппа II, сестру — за герцога Савойского. Теперь ничто не сдерживало ярость фанатиков. Король Испании даже подталкивал Генриха II к введению инквизиции. Непредвиденный случай спас Францию от этой беды: по случаю королевских бракосочетаний перед дворцом Турнель, где тогда располагался двор, были устроены состязания на копьях». Убийство Генриха II Габриэлем де Монтгомери, ставшим впоследствии одним из лидеров гугенотов, «предсказанное» Нострадамусом (35-м катреном I Центурии), стало началом смутного времени и «религиозных» войн (И если от какого-либо капитана требовали дисциплины, то всегда был риск, что он вместе со своими солдатами тут же перейдет в другое вероисповедание). В результате истребления Валуа и Гизов трон достался Генриху IV (сыну «махровой» кальвинистки Жанны д'Альбре). 3. Из Женевы в Шотландию с апрельскими тезисами. Джон Нокс. Нокс уехал в Швейцарию, где поселился в Женеве, европейском центре кальвинизма. Периодически он также посещал Шотландию. Во время этих поездок ему удалось обратить в протестантство большое число шотландских горожан и дворян, а также таких влиятельных аристократов, как граф Аргайл, лорд Лорн и лорд Джеймс Стюарт. Проникновение протестантизма в верхушку социальной иерархии достигло апогея к 1558 году, когда к реформаторской церкви примкнули представители высшего французского дворянства: Антуан де Бурбон, король Наварры, его брат, принц Конде, а также братья Франсуа д’Андело и Гаспар де Колиньи. Венцом охвативших всю империю усилий по организации новой церкви стал первый Синодальный собор гугенотов, состоявшийся 25 мая 1559 года в Париже. Генрих II был убит Габриэлем де Монтгомери на турнире, проходившем с 28 по 30 июня 1559 года. Робертс Лиардон. Божьи Генералы II. Пламенные реформаторы. Изд. Кириченко, 2010. « В апреле 1559 года Нокс со спокойной душой отправился в Шотландию (зачем же?)… Когда Нокс услышал о несправедливости судей, то ответил им, выступив в Перте с одной из своих самых известных проповедей, направленной против мессы. Он назвал мессу идолопоклонничеством и призвал христиан в ответ на это богохульство исполнить свой долг перед Богом. Эта знаменитая проповедь положила начало гражданской войне в Шотландии… Когда реформатор возглавил протестантов в своей стране, атмосфера настолько накалилась, что практически никто не смог остаться в стороне. Одним из этих немногих людей был священник. Пренебрегая словами Нокса, он смело - и невежественно - открыл алтарь и приступил к проведению мессы. Нокс отпустил в адрес священника уничижительный комментарий; тот повернулся и ударил его по лицу. Маленький мальчик, ставший свидетелем всего этого, поднял камень и швырнул в священника. Тот вовремя пригнулся, и камень врезался в образ, стоявший возле алтаря, разбив его вдребезги. Тут же начался бунт. Священнику удалось спастись, но все атрибуты католической мессы, так же как и само здание, были полностью уничтожены… Кажется немного странным, что новой жене Нокса, Маргарет Стюарт, было всего лишь семнадцать лет, тогда как ему самому было уже за пятьдесят. Однако в то время подобные браки не были такими уж необычными, хотя Кальвин и запрещал их для протестантских лидеров. Однако Нокс никогда не позволял искусственным правилам этикета или этики мешать ему в исполнении того, что он считал Божьей волей». После было «правление» Марии Стюарт, бывшей любимицы Генриха II и надежды Гизов, единственным предназначением которой, похоже, было родить Якова, будущего короля Англии и Шотландии, после чего она была благополучно обезглавлена. И пророчество Джона Мейджора сбылось. Одним из первых привлек внимание европейцев пустынный небольшой остров Сент-Кристофер (или Сент-Киттс, как его называли англичане) на Наветренных островах. Английская корона, начав колонизацию североамериканского побережья (Виргиния, Мэриленд, Массачусетс, Коннектикут, Нью-Гемпшир, Род-Айленд) и бассейна Амазонки, не могла обойти стороной Антильские острова. 13 сентября 1625 года в Саутгемптоне капитан Т. Уорнер получил от Карла I патент на колонизацию Сент-Кристофера, расположенных поблизости Невиса и Монтсеррата, а также находящегося на некотором удалении Барбадоса. Выбор короля был не случаен. Уорнер, назначенный «королевским лейтенантом четырех островов», состоял в личной гвардии короля и неплохо знал местные воды. В январе 1624 года на корабле «Мармадюк» Уорнер добрался до Сент-Кристофера и основал поселения на северном и южном побережьях острова. Пользуясь финансовой поддержкой лондонских купцов и своих соседей в Суффолке, он рассчитывал основать здесь табачные плантации и наладить транспортировку табака в Европу. Дебют складывался удачно: 26 января 1626 года Уорнер получает королевскую каперскую грамоту, предоставлявшую ему право отбить у испанцев Тринидад. Но только Уорнер приступает к заселению острова, как выясняется, что интерес к Сент-Кристоферу проявляют не только англичане. Осенью 1626 года «лейтенант четырех острово00BB%2» явился на Сент-Кристофер и обнаружил на западном побережье острова небольшое французское поселение. Его основала в 1623 году группа гаврских торговцев под предводительством Шамбо. Через год в здешние воды зашла бригантина из Дьеппа под командованием шевалье П. Белена д'Эснамбюка. По мнению историка Ш. де Ларонсьера, к организации французских поселений на Сент-Кристофере был причастен и нормандский корсар капитан У. де Руасси де Шардувиль. В 1624 году он охотился за английскими торговцами у Азорских островов, а затем перешел в Вест-Индию и попал на Сент-Кристофер, где и обнаружил французское поселение. На первых порах англичане и французы разошлись с миром. Однако и Уорнер и руководители французов не медля отправились на родину искать поддержку. Их усилия не прошли даром. Во Франции интерес к заморскому острову проявил кардинал де Ришелье. К тому моменту он перекупил у герцога А. де Монморанси должность адмирала Франции и стал также сюринтендантом навигации и торговли, тем самым сосредоточив в своих руках руководство колониальными делами. 2 октября 1626 года де Руасси и д' Эснамбюк получили патент, предоставлявший им исключительные привилегии на колонизацию Сент-Крис-тофера и Малых Антильских островов. В конце того же месяца «для освоения и заселения островов Сент-Кристофер, Барбада и других, расположенных у входа в Перу», и «распространения римско-католической веры» французское правительство создало акционерную «Компанию Сент-Кристофера», предоставив ей монопольные права на управление островами. Учредительный капитал компании составил 45 тыс. ливров. Среди ее пайщиков значились сам кардинал (пай Ришелье — 2 тыс. ливров и корабль стоимостью 8 тыс. ливров), сюринтендант финансов маркиз д'Эффиа, президент счетной палаты Ж. де Флессель, казначеи и государственные советники Т. Моран и Г. де Генего, интендант финансов К. Корнюэль, секретари флота И. Мартэн де Мовуа и Ж. Кавеле дю Артеле (они все внесли доли в 2 тыс. ливров). Ришелье. Спойлер: Роберт Дж. Кнехт. Ришелье Арман Жан дю Плесси, кардинал де Ришелье. Мемуары. М. Транзиткнига. 2006 М.К. Чиняков Королевская гвардия Франции. ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ «ВОИН» №9 Отец. С воцарением во Франции Генриха III Валуа Франсуа де Ришельё был назначен на должность прево Королевского дома. В 1576 году назначен на должность главного прево Франции, в 1585 году награждён орденом Святого Духа. В эпоху ожесточённых религиозных войн главный прево фактически объединял в одном лице верховного судью, министра юстиции и руководителя секретной службы королевства. В 1271 г. король Филипп III Смелый создал особое подразделение для внутренней охраны собственных резиденций; с 1422 г. оно стало именоваться гвардией превотства. Со времен Филиппа IV Красивого до Карла VI капитан превотства носил титул королевского судьи и чинил суд в королевских резиденциях. В 1578 г. Генрих III объединил должности прево королевских резиденций с великим прево Франции в пользу Франсуа дю Плесси, сеньора Ришелье, отца великого кардинала. Гвардейцы превотства, вооруженные мушкетоном и шпагой, проверяли посетителей, прибывших на аудиенцию к Eго Величеству. Они имели право задержать человека, показавшегося подозрительным. Великий прево (генерал-аудитор) занимался судебным расследованием всех проступков, совершавшихся в Королевской гвардии. Франсуа де Ришельё стал невольным свидетелем убийства Генриха III домииниканским монахом Жаком Клеманом. Попросив аудиенцию, Клеман был принят королём на следующий день. Жак передал ему бумаги, сообщив, что в них содержатся важные сведения, предназначенные исключительно для прочтения лично королём. При этих словах охрана отступила от Генриха на несколько шагов. Король углубился в чтение. Неожиданно Клеман выхватил из-за пазухи стилет, бросился к королю и вонзил стилет ему в подбрюшье. Всё произошло настолько внезапно, что гвардейцы не успели даже понять, в чём дело. С убийством бездетного Генриха III пресеклась династия Валуа и законное право на престол перешло к вождю гугенотов Генриху Наваррскому. Главный прево Франции верой и правдой служил новому королю и неотлучно находился при нем вплоть до самой своей смерти. Он одним из первых признал Генриха IV и сохранил должность главного прево (профессиональный «прокол» не сказался на карьере), принимал участие в кампаниях Генриха по завоеванию своего королевства, был участником битв при Арке и Иври. Избран для миссии. Основным источником материальных благ семьи был доход от должности католического духовного лица епархии в районе Ла-Рошели, дарованный Плесси ещё Генрихом III (Люсон в 30 км к северу от Ла-Рошели). Поворот в карьере Армана вызвал необходимость изменить направление в образовании. Он оставил Академию Плювинеля и вернулся в Коллеж де Наварр, чтобы изучать философию. К этому времени он был формально назначен епископом Люсонским, но поскольку еще не достиг канонического возраста, то требовалось особое разрешение папы для посвящения в сан. Такие разрешения не были в обычае, и Генрих IV специально просил кардинала дю Перрона получить его.17 апреля 1607 года двадцатидвухлетний Арман-Жан дю Плесси принял сан епископа Люсонского. Вскоре он возвращается в Париж, где уже в октябре защищает диссертацию. Досрочное завершение обучения было случаем весьма редким. Он имеет все шансы сделать карьеру при дворе. Генрих IV с удовольствием слушает его проповеди и называет «мой епископ». (Возможно, его отец оказал очень ценную услугу Генриху IV). Ему предсказывают успех. В начале 1626 года Ришелье был назначен начальником и главным сюринтендантом навигации и торговли, а в январе 1627 года была упразднена должность Адмирала Франции, которую занимал Монморанси. Кардицал попросил не выдавать жалованья по своей новой должности. Это должно было сэкономить короне 35 000 ливров в год, но Ришелье получил от должности прибыль, которая и не снилась его предшественнику. Людовик XIII даровал ему право на долю в суммах, получаемых при кораблекрушениях, конфискации судов и от морской торговли. Ему также было разрешено получать суммы от разрешений, выдаваемых французским судам перед их отплытием. В декабре 1628 года ему были пожизненно переданы сборы за стоянку судов, взимаемые во французских портах. И наконец, в феврале 1631 года, ему было поручено назначать всех морских чиновников, а в действительности класть в карман доход от продажи этих должностей. К концу 30-х годов известные доходы Grand Maitre (главного распорядителя) составляли от 200 000 до 240 000 ливров в год. Когда Ришелье умер, земли в его владениях стоили около 5 млн. ливров. Не подлежит сомнению, что ему нужно было сконцентрировать свои должности и земли в Западной Франции. Постепенно он становится владельцем Атлантического побережья Франции и многих земель в глубине материка. Несколько основных крепостей и весь флот попали под его контроль. Можно лишь предполагать, посмел бы он применить его против короны, но такая возможность у него была. См. День одураченных. Де Руасси и д'Эснамбюк отправлялись на Сент-Кристофер, где должны были возвести форт, а затем занять все «свободные» Антильские острова от 11 до 18 градусов северной широты. Доходы Компании делились следующим образом: по одной десятой полагалось де Руасси и д' Эснамбюку, одна десятая шла королю, а акционерам доставалась половина всех доходов с Сент-Кристофера. В январе 1627 года французские корабли с грузами для поселенцев и колонистами отправилась в Вест-Индию. В Англии события развивались по другому сценарию. 2 июля 1627 года фаворит Карла I политик и дипломат Д. Хей, первый граф Карлайл, получил грамоту, официально признававшую его лордом-собственником Карибских островов, располагавшихся между 10 и 20 градусами (Сент-Кристофер, Гренада, Сент-Винсент, Сент-Люсия, Барбадос, Доминика, Мари-Галант, Гваделупа, Монтсеррат, Барбуда, Синт-Эстатиус, Ангилья). Они именовались теперь «Островами Провинции Карлайла». Уорнер же, впоследствии возведенный в рыцарское достоинство, назначался правителем Сент-Кристофера. Одновременно английское правительство усилило давление и на соседние испанские территории. Однако здесь столкнулись интересы могущественных придворных группировок. В дела Антильских островов вмешалась влиятельная торговая компания «Куртин Бразерс», имевшая коммерческие интересы в Ост-Индии, Гвинее, Китае, — она тоже была не прочь «поработать» на западном рынке. Компания направила в 1627 году на остров Барбадос капитана Г. Поуэла, который, высадившись на берег с почти двумя тысячами поселенцев, объявил себя владельцем острова. Его родственники осели на острове, превратив его в «вотчину» братьев Куртин, предпринимавших все возможное, чтобы выйти из-под контроля графа Карлайла. Обеспечив покровительство влиятельного при дворе Ф. Герберта, графа Монтгомери (с апреля 1630 года — четвертый граф Пем-брок), проявлявшего большой интерес к колониальным делам, компания начала свою игру. В пику Карлайлу группа Пемброка-Куртинов добилась патента на владение так называемыми «Островами Провинции Монтгомери» — Барбадосом, Тобаго и Тринидадом, считавшимися собственностью Испании, а, кроме того, не существующим островом Фонсека, или островом Св. Бернарда (25 февраля 1628 г.). Борьба двух группировок завершилась победой Карлайла, который 7 апреля 1628 года получил второй патент, особо выделявший именно его права на Барбадос. Он направил на Барбадос два судна под командованием полковника Ройдона и капитана Хаули. Миссия посланцев увенчалась полным успехом: они захватили Поуэла и взяли остров под свой контроль. Хей. Спойлер: Николас de Haya из Эррола был Шерифом от Перта до 1288. Он поклялся в верности королю Эдуарду I 12 июля 1296. Его сын Гилберт также поклялся в верности Эдуарду I в Абердине в 1296 году. Тем не менее, в 1306 году он присоединился к Роберту Брюсу и служил ему на протяжении всей войны за независимость, в том числе и в битве при Баннокберне в 1314 году. Брюс пожаловал ему права на земли Slains в Абердиншире и титул Constable of the realm of Scotland. Он также подписал Арбротскую декларацию. Джеймс Хей, первый граф Карлайл (ок. 1580 - март 1636). Он был посвящен в рыцари и взят ко двору еще королем Яковом I в 1603-ем году, чьим фаворитом он стал. Король заплатил его долги, жаловал ему многочисленные титулы и нашел богатую невесту, дочь лорда Денни. Король неоднократно посылал его с дипломатическими миссиями во Францию и Германию. Примерно в 1617-ом году он овдовел и женился на леди Люси Перси. В 1624-ом году вместе с Генри Ричем вел в Париже переговоры о браке наследника престола Карла с принцессой Генриеттой-Марией. После воцарения на престоле Карла I-го в 1625-ом году он сохранил свою должность при дворе, в 1628-ом году король посылал его в Лотарингию и Пьемонт с целью настроить их против кардинала Ришелье. Возвратившись, Карлайл рекомендовал королю заключить мир с Испанией и начать военные действия против Франции, однако его совету не прислушались. Джеймса Хея, графа Карлайла современники прозвали английским Гелиогабалом. Граф был одним из самых богатых английских вельмож XVII века и к тому же был в фаворе у короля Якова I, а потому денег считать не привык. Джеймс Хэй разъезжал на лошади, подкованной золотыми подковами, его костюмы стоили целое состояние, а обеды превосходили все, что доводилось видеть его современникам. Люси Перси. Спойлер: Люси Перси, графиня Карлайл (1599 - 5.11.1660), дочь Генри Перси, 9-го графа Нортумберлендского, вторая жена Джеймса Карлайла. Она была заметной фигурой при дворе Карла I-го, ее красоту воспевали поэты и прозаики, а она тем временем занималась интригами в пользу парламента. Однако во время гражданской войны она приняла сторону короля Карла I-го, продавая свои драгоценности, собирала деньги для помощи войскам Генри Рича и была посредником между роялистами в Англии и королевой Генриеттой-Марией, которая находилась во Франции. В конце-концов в 1649-ом году она была арестована и помещена в Тауэр, правда уже в 1650-ом году ей удалось выйти на свободу. Однако больше не имела прежнего влияния, вскоре после реставрации умерла. Некоторые историки считают, что она была любовницей герцога Бэкингема, и именно она срезала два алмазных подвеска из двенадцати, подаренных ему Анной Австрийской. Согласно Ларошфуко, главную роль в эпизоде с алмазными подвесками сыграла шпионка кардинала Ришелье Люси Хей, графиня Карлайл (урождённая Люси Перси), которая и стала прототипом леди Винтер. Историю о подвесках королевы Анны Австрийской, лёгшую в основу романа «Три мушкетера», Александр Дюма взял из «Мемуаров» Франсуа де Ларошфуко. А. А. Кузнецова. Салонная культура XVII в. и английский галантно-героический роман. Вестник ПСТГУ III: Филология 2012. Вып. 1 (27). С. 32–48 Когда в 1626 г. Генриетта Мария осталась без большей части своих приближенных, в круг ее фрейлин стала входить Люси Хей, графиня Карлайл. В 1617 г. она стала второй женой Джеймса Хея. Великодушный, расточительный человек, он был на двадцать лет старше своей жены. С 1626 по 1640 г. графиня Карлайл была близким другом и фрейлиной королевы. Как говорит Апхем, она находилась под сильным влиянием Отеля Рамбуйе и «свободы действий». В отличие от маркизы Рамбуйе, Карлайл не ограничилась положением «женщины остроумной, в высшей степени изысканной, являющейся центром общества» и развернула активную деятельность на политическом поприще Англии. Э. Виверс полагает, что при дворе Карла I существовали две модели прециозного поведения: платоническая религиозная модель, воплощенная в образе Генриетты Марии, и политическая салонная, воплощенная в образе леди Карлайл. При дворе Стюартов Карлайл была частью протестантской группы, в которую также входили графы Нортумберленд, Лестер и Холланд (ее брат, муж сестры и близкий друг). Она оказывала большое влияние на политику министра Томаса Вентворта, лорда Страффорда, после казни которого в 1641 г. Карлайл стала тайным союзником оппозиции, раскрывая парламентариям заговоры, готовившиеся в окружении Генриетты Марии. Когда началась гражданская война, графиня оставалась на стороне парламента, который в 1646–1647 гг. использовал ее связи с королевским двором, чтобы начать мирные переговоры с Карлом I. После второй гражданской войны она вступила в союз с Шотландией и лондонскими пресвитерианами, чтобы обеспечить короля людьми и оружием, за что ее восемнадцать месяцев продержали в Тауэре, а затем под домашним арестом. Уж не знаю, насколько состоятельна версия женской мести на службе Ришелье, но более интересен факт возможного наличия прямой связи с ним Хея и Рича через Люси. То есть людей, фактически владевших английскими и французскими колониями и флотами в Новом Свете. Тем временем англичане и французы поделили Сент-Кристофер, пообещав друг другу содействие и помощь в случае нападений испанцев и нейтралитет, если вспыхнет англо-французская война. Это свидетельствует, что война Бэкингема с Ришелье вовсе не означала войны с ним Хея и Рича. Более того, следует признать, что главным союзником Ришелье в противоборстве с Бэкингемом был пуританский парламент, который постоянно требовал отставки последнего и «вставлял ему палки в колеса». Особенно отчаянную попытку сбросить Бэкингема английский парламент предпринял в 1626 году, начав слушания по объявлению импичмента Бэкингему. Правда, лордам удалось добиться не того, чего они хотели. Не особо искушенный в политике король Карл I показал, что своих он не сдает, и вместо того, чтобы отправить в отставку Бэкингема, распустил парламент. Бэкингем становился слишком влиятельным. То есть интересы Хея, Рича, парламентских пуритан и Ришелье совпадали. В этот момент закручивается интрига с подвесками или что-то другое, ускоряющее конфликт Бэкингема и Ришелье. Смерть Бэкингема предопределила падение Ла-Рошели. Ришелье лично настоял на том, чтобы к гугенотам не было применено никаких репрессий, война закончилась великодушным прощением, а лидер гугенотов Анри де Роан еще повоюет с Испанией под командованием Ришелье. По некоторым оценкам до половины армии Ришелье в тридцатилетней войне будет состоять из гугенотов. Главный итог войны – смерть Бэкингема и усиление позиций Ришелье при французском дворе. Возможная сугубо ненаучная и феноменально абсурдная версия состоит в том, что между Хеем и Ришелье было соглашение – убийство Бэкингема, сдача Ла-Рошели, ослабление Анны Австрийской и связанной с ней происпанской оппозиции Ришелье в обмен на участие последнего в тридцатилетней войне. А как страховка - поездка в Лотарингию и Пьемонт и угроза заключения союза с Испанией. По крайней мере, факт состоит в том, что 1. именно в ходе этого противостояния Ришелье получает упоминавшиеся выше морские должности и права, серьезно укрепляет свое влияние на короля 2. именно интриги Ришелье стали причиной разгрома происпанских сил при дворе и 3. именно он был главным двигателем вступления формально католической Франции в войну на стороне протестантского блока. Возможно, неслучайно Генрих IV называл его «мой епископ», а потом враги именовали его «кардинал гугенотов». День одураченных. Спойлер: День одураченных — один из ноябрьских дней (10-е, 11-е или 12-е) 1630 года, который влиятельные враги кардинала Ришельё во главе с королевой-матерью Марией Медичи начали с празднования его долгожданного свержения, а закончили в темницах либо опале. И Марильяк и Берюль были убеждены в том, что Ришелье должен приложить все усилия для искоренения ереси в стране вместо войны с Испанией, которую они воспринимали как признанного лидера католического мира. В то время как Ришелье рассуждал о чести короля и его престиже в Европе, а также о необходимости предотвратить дальнейший рост могущества Испании, Марильяк указывал на тревожное положение дел во Франции: мятежи знати и крестьянские бунты, всеобщее обнищание и хронический дефицит государственного бюджета. В конце 1628 года Марильяк и Берюль воспротивились желанию Ришелье вмешаться в спор о мантуанском наследстве. Они считали, что подобное вмешательство приведет и войне с Испанией. В то время как король продолжал поддерживать политику Ришелье, Марильяк и Берюль сумели завоевать доверие королевы-матери. Пока Ришелье находился вблизи короля, он мог быть уверен, что будет проводиться в жизнь его политическая линия. Французский двор окончательно разделился на два лагеря: в то время как две королевы и Марильяк находились в Лионе, Людовик и Ришелье руководили военными операциями из Сан-Жан-де-Морьен. Однако к 25 июля король заболел и возвратился в Лион, оставив Ришелье в действующей армии. У кардинала был повод опасаться, что Людовик подпадет под влияние Марии и Марильяка. К 9 ноября король, королева-мать и кардинал уже находились в Париже в своих резиденциях. Сценарий для Дня Одураченных, одного из наиболее драматических эпизодов французской истории, был готов. Описывая его, большинство историков доверяют рассказу Витторио Сири, получившего сведения от фаворита Людовика XIII Клода де Сен-Симона, отца будущего знаменитого мемуариста. 10 ноября Людовик XIII присутствовал на утреннем мессе в Нотр-Дам. В полдень он председательствовал на заседании совета, проходившем в резиденции его матери, Люксембургском дворце. Мария, Ришелье и Марильяк — все в сборе. Было решено назначить маршала де Марильяка, брата члена совета, командующим французской армией в Италии. Сразу же после этого Мария показала истинное лицо. В присутствии сына она заявила Ришелье, что вот уже более года как он утратил ее доверие и она более не нуждается в его услугах в качестве сюринтенданта ее дома. Его смещение влекло за собой отставку всех его родственников и друзей. Король, несомненно, рассчитывая вновь уладить отношения между матерью и кардиналом, посоветовал Ришелье увидеть Марию на следующий день, испросив прощальную аудиенцию прежде визита к нему в Версаль. В понедельник 11 ноября в 11.30 пополудни Ришелье вновь явился в Люксембургский дворец, чтобы получить прощальную аудиенцию у королевы-матери. Его даже не пустили на порог, но, прекрасно зная планировку дворца, он сумел добраться до комнат королевы, пройдя туда через часовню. Кардинал внезапно предстал перед Марией и королем, которые в тот момент разговаривали друг с другом: «Ваши Величества ведут речь обо мне?» — «Да», — высокомерно ответила королева. Затем, кипя от злости, она объяснила, что теперь уже может не скрывать своей ненависти к кардиналу и сносить оскорбления с его стороны. Она приказала ему уйти, сказав напоследок, что отныне не желает видеть его и слышать о нем. В ответ Ришелье посетовал на свою несчастную судьбу. Для него, сказал он, нет худшей немилости, нежели утрата покровительства ее величества. Он умолял короля принять его отставку, ибо стал ненавистен его матери и ему теперь не на что рассчитывать. Согласно некоторым свидетельствам о происшедшем, Мария заявила сыну, что либо она, либо кардинал должны покинуть двор, в то время как Людовик сказал Ришелье, что рассчитывает и впредь на его службу и никогда не отправит его в изгнание. «Я категорически Вам повелеваю, — сказал он, — остаться и продолжить управлять моими делами; это мое окончательное решение». В тот же вечер, но чуть позже, Людовик председательствовал на заседании совета. Всем бросилось в глаза отсутствие Марильяка, которому в отличие от его коллег было приказано приехать в Глатиньи — деревню неподалеку от Версаля. Догадавшись, что это означает, он сжег свои бумаги той же ночью. На заседании совета Людовик объявил об отставке Марильяка и о передаче должности хранителя печати господину де Шатонефу, одному из близких Ришелье лиц. Вскоре после этого Марильяк был арестован и отправлен в тюрьму в Кан. Позже его перевели в тюрьму Шатодена, где он и умер в 1632 году. Тем временем в Италию был отправлен приказ об аресте его брата, маршала де Марильяка, которого в конце концов отдали под суд и казнили. Действительно загадочные дни (компромат?), которые предопределили исход тридцатилетней войны и крах амбиций Габсбургов и католической церкви. Подготовка и начало войны означало и активизацию Ришелье на Карибах. По распоряжению кардинала де Ришелье, на помощь д'Эснамбюку, собиравшему французские поселения в Вест-Индии в единый кулак, были направлены дополнительные отряды Ж. дю Плесси д'Оссонвиля. В 1635 году французская «Компания Сент-Кристофера», преобразованная в «Компанию Американских островов», активизировала колонизацию в зоне Наветренных островов, захватывая один испанский остров за другим. Д'Эснамбюк занял Мартинику, Ж. Дюпон — Доминику, Ш. Льенар де Л'Олив — Гваделупу; в последующие годы Ф. де Нуайи, сир де Ла Тур де Нерон, колонизовал Гренаду и Гренадины, а К. д' Обинье занял Мари-Галант. В результате колонизационный процесс, осуществлявшийся в 1630-1640-е годы акционерной «Компанией Американских островов», привел к появлению на Наветренных островах автономных французских поселений, власть над которыми оказалась в руках частных лиц или относительно независимых от компании правителей. Все правители нуждались в военной силе, способной помочь им отстоять собственные интересы в борьбе как со своими соперниками, так и с местным населением . И неудивительно, что вольные флибустьеры превратились в козырную карту, заполучив которую, можно было добиться успеха. При попытке, например, руководства Компании в 1644 году (после смерти Ришелье) устранить главного правителя островов сира Ф. де Лонвилье де Пуанси и заменить его своим ставленником, П. де Туази, на французской части острова Сент-Кристофер разразилась настоящая междоусобная война, завершившаяся победой старого патрона острова Пуанси, вынудившего де Туази вернуться во Францию . Процесс концентрации власти в руках частных правителей (и соответственно еще большее усиление роли берегового братства) набрал обороты после банкротства в 1648 году «Компании Американских островов» и распродажи ее владений в частные руки. На островах установилась власть частных лиц. Ш. Уэль взял под свой контроль острова Гваделупы, Мари-Галант и Дезирад, купленные им в 1648 году за 60 тыс. ливров; Ж. Дюель дю Парке стал хозяином на Мартинике, Сент-Люсии, Гренаде и Гренадинах, приобретенных в сентябре 1650 года за 500 тыс. ливров . Французская часть острова Сент-Кристофер, где уже давно обосновался рыцарь-иоаннит Пуанси, в мае 1651 года стала владением Мальтийского ордена. P. S. Исключительно для «очистки совести» и изложения доводов в пользу обозначенных выше тезисов. Увы, пришлось переходить с копипаста на «отсебятину», так как не удосужился (главное мне было ясно и так) найти те же версии в изложении «аборигенов», исследовавших значительно дольше и глубже и способных изложить эти самые (или другие) версии с гораздо большей фактурой (доказательной базой). Кроме того, следует сделать оговорку. Изложенная гипотеза приемлема только в рамках более-менее волюнтаристского мировоззрения. Но даже в этом случае концепция истории как противоборства проектов предусматривает роль демографических, экономических, технических и прочих факторов. Последний раз редактировалось freeprivateer; 03.02.2014 в 14:16.