[Дон С.]

Солнце уже клонилось к закату, когда Генрих вышел из каюты, опираясь на невесть откуда взявшуюся трость. Теодор сплюнул за борт и спустился на шкафут.
- Как здоровье? – наигранно-заботливым тоном осведомился капитан.
- Нельзя пожаловаться, - буркнул Генрих и попытался его обойти. Теодор преградил ему путь.
- Тогда пошли, поговорим.
Обречённо вздохнув, Генрих развернулся и поковылял обратно. Теодор с самым суровым выражением лица последовал за ним.
- Значит, так, - заявил Теодор, насильно усадив Генриха в кресло и отобрав трость. – Сейчас ты рассказываешь мне всё, что знаешь, а потом я решу, что с тобой делать. Начинай.
- Не собираюсь я ничего рассказывать… - заупрямился было тот.
- Ла-адно, - зловеще улыбнулся Теодор. – Ты мне, конечно, друг, но истина дороже. Не хочешь по-хорошему…
С этими словами он вышел из каюты и вскоре вернулся, таща ящик со свежими апельсинами.
- Это зачем? – подозрительно спросил Генрих.
- Сейчас узнаешь, - пообещал Теодор, снимая кожуру с первого плода.

Допрос продолжался третий час... Заканчивался второй ящик, гора шкурок в углу всё росла. Капитан уже устал чистить апельсины, но Генрих продолжал с аппетитом уплетать сочные плоды.
- …В общем, о нём я мало что могу сказать. Но, думаю, выводы ты для себя сделал.
- Да уж, - протянул Теодор. Дело запутывалось окончательно.
- Теперь-то ты меня выпустишь? – нетерпеливо заёрзал Генрих.
- Иди…
Теодор помог ему подняться, вернул трость, и тот заторопился к выходу, оставив Теодора наедине с тяжёлыми мыслями, двумя пустыми ящиками и горой апельсиновых шкурок.