[Natali]

В прохладном полумраке городского храма у самого распятья коленопреклонённо рыдала молодая женщина. Падре несколько раз проходил мимо с самым участливым выражением постного лица, но незнакомка не обращала на него ни малейшего внимания и продолжала возносить мольбы к ногам Спасителя и горько плакать. В конце – концов, священник не выдержал и решился подойти к новой прихожанке. Она с испугом поднялась с колен, даже не отряхнув от пыли богато расшитый парчой и бархатом подол, и замерла перед ним, как мраморное изваяние. Падре безуспешно пытался рассмотреть её лицо, но под густой вуалью были видны лишь неясные очертания лица молодой красавицы.
- Вас что-то тревожит, дитя моё?
- О, падре – едва скрывая дрожь в голосе, мелодично отозвалась девушка – я хотела бы исповедаться.
Святой отец жестом пригласил её следовать за ним и привёл к одной из кабинок для исповеди. Девушка всхлипывая и дрожа всем телом вошла в конфессионал и опустилась на колени. Падре занял своё место и чтобы приободрить прихожанку, прочитал молитву. Рыдания утихли, и вскоре девушка смогла тихо и внятно начать исповедь:
- Мне нет прощения, падре, я согрешила. И чем дольше живу с осознанием своего греха, тем страшнее моей израненной душе.
- Кровь нашего Спасителя очистит всякое прегрешение и молитва поможет каждому просящему, если его покаяние от чистого сердца.
- О, святой отец, я покинула отчий дом с мужчиной, за которого давно желаю выйти замуж. Мой родитель хотел благословить наш брак, но… - голос девушки прервался и послышались всхлипывания – год назад моя матушка умерла. И отец с горя стал сам не свой. Сначала выгнал слуг. Потом начал продавать имущество и разорил нас до состояния попрошаек. Мой жених терпел всё это и даже помогал нам финансами, но папа отказался благословлять наш брак и выгнал его прочь. Я смиренно терпела и сносила всё, как и полагается любящей дочери, но мои годы уходят, единственно выгодная партия с любимым мужчиной оказалась под угрозой, а мой папа опускается всё ниже. И прежде, чем осквернить себя побегом, я совершила ещё один тяжкий грех воровства. Я выкрала у моего отца карту, где обозначено место, в котором он со своим старым другом доном Хусто спрятали целое состояние золотом, а также баснословно дорогую церковную утварь, некогда похищенную с какого-то корабля. Так, по крайней мере, обмолвилась моя матушка незадолго до кончины…
Священник икнул от нахлынувших чувств, и сипло выдавил:
- То, что ты говоришь, дочь моя, не укладывается в моём сознании, но наш Создатель велик и всемогущ, он видит твоё сердце и знает, что твои помыслы и намерения были чисты…
- О, святой отец, я так счастлива слышать эти слова! Но – девушка вновь разразилась горькими слезами – к моему сожалению, дон Хусто взят под стражу и я не смогу найти ни золото, ни ценностей, ни вернуть святой церкви дорогую утварь, ни обвенчаться с моим возлюбленным. Моя доля умереть голодной смертью всеми оставленной и забытой.
- Э-э…дитя моё, так ты желаешь вернуть святой обители похищенные ценности?!
- Разумеется – горячо заверила незнакомка – Всех постигла кара небесная: мой папа дон Себастьян, наша семья и дон Хусто с каждым случилось непоправимое. У меня горячее желание вернуть то, что принадлежит церкви по праву. И может быть, тогда вы обвенчаете нас с моим избранником без благословения моего несчастного отца. А небо будет благосклонным и вернёт нашему семейству былую славу, что мы имели, живя на Санто-Доминго.
Падре поднялся в кабинке во весь рост и тут же плюхнулся обратно на расшитое золотом сиденье. Попытался было что-то спросить, но язык ему не повиновался. И некоторое время он молча пожирал глазами густую вуаль дочери некогда богатого дона Себастьяна. Он был наслышан об этом человеке, а также прекрасно осведомлён о тёмных делах дона Хусто. Рассказ девушки звучал столь убедительно, что у него не возникло ни единого сомнения. Для очистки совести священник решился задать вопрос, который крутился в его голове:
- Дитя моё, но для чего ты прибыла сюда, имея в руках столь бесценное сокровище? Почему не обратилась к служителю вашего прихода, в Санто Доминго?
- О, святой отец, к сожалению, мой папа и дон Хусто, чтобы иметь гарантии безопасности не внесли точных координат на карту. Папа не сказал мне ничего, ведь его разум затуманен, а карту я выкрала. Но очень наделась на безграничную доброту и несомненную порядочность его друга – при этих словах падре смущённо хмыкнул и поправил белый воротничок сутаны – поэтому, не раздумывая, отправилась с первым же судном в Тампико. А по прибытии узнала, о том, что он был взят под стражу…
Нежный голос девушки прервался, и она вновь заплакала. Священник вышел из кабинки и поднял девушку с колен.
- Помни, дочь моя, ты под защитой святой церкви и я, как слуга божий, подумаю, чем можно помочь в данной ситуации.
- Но разве это возможно? Разве сможет простой священник что-либо изменить и сделать для меня?
- Нет ничего невозможного, дитя моё. Для смиренных служителей Господа открыты многие двери.
- Святой отец, бог да благословит вашу доброту – девушка бросилась к ногам изумлённого священника и стала целовать подол его сутаны – если станет известно что-нибудь, хоть что-то, не утаивайте это от меня, умоляю!
- Разумеется, вы, как истинная католичка не остановились в каком-нибудь постоялом дворе со своим идальго?
- О нет, святой отец, я одна! Остановилась в гостинице при вашей церкви. А поскольку матушка приучила меня посещать храм ежедневно, то вы сможете увидеть меня на ваших мессах каждое утро.
- Смирение, дочь моя – вот истинное призвание женщины. Господь благословит и щедро наградит тебя. А пока ступай с миром, я найду способ оповестить тебя о моём решении.
Девушка поцеловала перстень на протянутой священником руке и, развернувшись, торопливо прошла между рядами скамеек к выходу. В гостиничном номере она сняла многочисленные булавки и шпильки, освободилась от бесконечного количества ярдов парчи и бархата, облачилась в лёгкое платье и стянула парик, но тут же чертыхнулась и одела его обратно. А после, как примерная католичка уселась у сводчатого окна и начала внимательно изучать каракули в пухлой книжонке, что была куплена вместо воскресной библии в букинистической лавке.
(Три дня спустя)
Глубокой ночью тихо скрипнула дверь, и кто-то проник в её комнату. Сейбл приоткрыла глаза и прищурилась, пытаясь рассмотреть ночного гостя. В свете тусклой луны она заметила, что некто шарит в её комоде. Девушка сжала губы, пытаясь сохранить ровное дыхание спящего человека, и продолжала наблюдать. Посетитель не успокоился на этом и перерыл содержимое сундука постоялицы, а затем тихо подкрался к кровати. Едва рука пришельца пробралась под подушку девушки, она вскочила. Ночной визитёр приставил нож к её горлу и прошипел:
- Молчи, или перережу глотку, поняла? - девушка закивала и сделала вид, что дрожит от испуга – где она?
Сейбл стала озираться по сторонам и молча пожала плечами.
- Где карта сокровищ, дура?! Отойди к окну, я проверю кровать, ну!
Девушка медленно сползла с мягкой перины и сделала шаг в сторону, затем резким движением нанесла каскад ударов незваному гостю по щиколотке, спине и голове. После чего передавила сонную артерию упавшего человека и подержала руку некоторое время, пока пульс под её пальцами не затих окончательно. Утерев взмокший лоб, она выскочила в пустой коридор, огляделась по сторонам, а затем на цыпочках прокралась к соседней комнате и коротко постучала.
- Мишель, это я. У меня гости.
Заспанный штурман в исподнем белье вышел в тёмный коридор и, потирая глаза, смачно зевнул:
- Мадмуазель? Я надеюсь, вы меня не на шпагах драться зовёте?
- Шутки в сторону. Кто-то проник в мою комнату и пытался убить.
Сонливость моментально слетела с онемевшего офицера и он, как был, прошагал в комнату капитана. Запалив фитиль, они осветили неподвижное тело ночного визитёра, и Сейбл с удивлением узнала одну из горничных гостиницы.
- Чёртова кукла. Откуда она могла узнать про карту? Об этом слышал лишь священник…
- Он же кукловод, судя по всему.
- Надо избавиться от тела. Но как? Всюду стража…. – она закусила губу и на мгновение задумалась, затем выпрямилась и хлопнула себя ладонью по лбу – вот я недотёпа, а зачем от неё избавляться? На теле нет никаких ран, значит, вряд ли кто-либо догадается, что она пошла на небеса не по своей воле. Давай-ка отнесём её в дальнюю комнату, пусть думают, что умерла во сне.
Мишель подхватил грузную горничную под мышки и поволок к выходу. Сейбл пробежала вперёд по длинному узкому коридору, осторожно отворила одну из дверей, осмотрела комнату, после чего вернулась к взмокшему штурману, который натужно кряхтел и отдувался, пытаясь дотащить габаритную даму в отведённые ей апартаменты.
Утренняя месса прошла тихо и почти безлюдно. Сидевшая без вуали Сейбл потупив зелёные глаза, изучала царапины на скамьях. Белокурые волосы парика живо обрамляли её хорошенькое лицо и ниспадали локонами ниже точёной талии.
- Дитя моё, вы ли это? – девушка вздрогнула и покосилась на священника, утвердительно кивая и одновременно прижимая кружевной платок к глазам – у меня как добрые, так и печальные известия.
- Что-то случилось, святой отец?
- Увы, господь забрал мою лучшую прихожанку и верную дочь Христову этой ночью.
Глаза Сейбл наполнились слезами, и она громко зарыдала, не переставая коситься на церковнослужителя с одной лишь только мыслью: а не слишком ли она переигрывает? Но при этом девушка не забывала держать платок так, чтобы большая часть её лица была скрыта пышными венецианскими кружевами.
- Пути господни неисповедимы, святой отец. Бог воздаст ей по заслугам, и она удостоится причаститься вечного блаженства в райской обители. Ведь вы сказали, что это была лучшая прихожанка?
- Н-да – на секунду его преосвященство замялся и слегка покраснел, но тут же постная физиономия священника расплылась в самой искренней улыбке – но имеется и благая весть: мне позволено посетить дона Хусто в темнице, причастить святых таинств, а также исповедать его перед отплытием в Старый Свет. И я мог бы узнать те координаты, о которых вы говорили.
- О, падре, позвольте мне пойти с вами!
- Это невозможно, дочь моя. Узница – не место для добропорядочной католички. Вашей душе мало грехов? Блуд, воровство, жизнь с мужчиной вне брака! И вы хотите осквернить себя походом в тюрьму, где находятся убийцы и висельники…свят-свят, я даже думать не желаю об этом!
Зрачки Сейбл сузились от гнева, но она приложила все усилия, чтобы не поднять глаза и не плюнуть в лицо своему протеже. Внезапно её лицо просияло, и девушка вынула из лифа платья пожелтевший пергамент с той самой пресловутой картой, что Фернандо принёс ей от дона Себастьяна. Медленно развернула свиток и показала ошарашенному священнику, который, разинув рот, не мог вымолвить ни слова, а только стоял и пожирал глазами клочок бумаги в её руках.
- Вот эта карта. Дон Хусто скорее пойдёт на эшафот и унесёт тайну в могилу, чем скажет постороннему человеку координаты. Даже духовнику он не промолвит ни слова. А мне удастся выведать всё, что необходимо.
Сейбл медленно свернула карту и вернула её на прежнее место. Глаза падре забегали, и лоб покрылся испариной, сразу несколько чувств боролись в священнослужителе, но алчность всё-таки победила, и он кивнул девушке.
- Дитя моё, ради благого дела я готов пойти на эту жертву. Сейчас я вынесу тебе облачение причетника, вечером ты переоденешься в него и пойдёшь вместе со мной. Понесёшь всё необходимое для причастия.
- Но мои волосы, святой отец? Что делать с ними? Никакой капюшон не скроет мои локоны…
- Дитя моё, если тебе так важно попасть в темницу и повидать дона Хусто, то ты сможешь пожертвовать своими волосами. Остриги их до плеч. Этого, думаю, будет вполне достаточно.
- Да, святой отец, я всё сделаю, как вы говорите – смиренно отозвалась Сейбл и вновь потупилась.
- Итак, до вечера. И не забудь, никаких локонов.
Девушка покинула стены храма с пухлым свёртком одеяний для причетника. Вышла из ворот и прижалась спиной к массивной церковной ограде. На мгновение её сердце сжалось от предстоящего, но через некоторое время, она распрямила плечи и покачала головой:
- Что же, если ворюга с ножом – это лучшая прихожанка, а жадный до денег священник – лицо божье в этом городишке, то моё представление ещё не окончено и я более, чем уверена, что удача будет на моей стороне…