Манильские галеоны
Из Карибского моря в Испанию ходили каравеллы и обычные галеоны. С развитием морского разбоя их приходилось все чаще объединять в караваны и отправлять под охраной военных судов. В Тихом и Индийском океанах долгое время опасаться приходилось лишь местных пиратов, которые могли напасть на небольшой корабль, но никогда не трогали крупные суда. Пересечь же Тихий океан по пути с Филиппин — самой дальней колонии испанской короны — больше шансов было у крупного корабля, которому не был страшен шторм и который в бою должен был победить любое враждебное судно. Так появились морские монстры — манильские галеоны, или государственные нао, — мечта каждого пирата, но мечта почти недостижимая.
Датой «рождения» манильских галеонов можно считать 1571 год, когда испанский король приказал для обеспечения надежности перевозок отправлять с Филиппин в Мексику лишь один корабль в году. Доверить такой ответственный рейс можно было, конечно, лишь очень вместительному и хорошо вооруженному кораблю. Правда, желание создать «сверхкорабль», который смог бы за один раз перевезти все ценности, накопленные в колонии за год, привело к тому, что на первом месте стояла вместимость галеона — скоростью и маневренностью пришлось пожертвовать. Кроме того, манильские галеоны были трудны в управлении и неспособны идти прямо против ветра или в крутой бейдевинд. Но зато размеры их действительно поражали.
Грузоподъёмность галеонов, ходивших в Атлантический океан, была равна примерно 600 тонн. Манильские галеоны были крупнее, шире, грузоподъёмность некоторых достигала 2000 тонн. Через некоторое время в конструкцию корабля ввели бак, что увеличило высоту тщательно разработанной декоративной кормовой надстройки. Из-за этого, а также небольшой осадки, более поздние галеоны стали довольно неустойчивыми и громоздкими.
В зависимости от водоизмещения галеоны строились с числом палуб от двух до семи. Борт судна от киля к грузовой ватерлинии имел большой развал, а к верхней палубе — завал. При этом решалось несколько задач: увеличивалась грузоподъемность, затруднялся переход с судна на судно во время абордажа, повышалась остойчивость, так как орудия перемещались ближе к диаметральной плоскости судна и тем самым уменьшался кренящий момент; смягчалась сила удара волн о борт, поскольку волна отражалась вверх, и корпус не испытывал её прямого удара.
Манильские галеоны были неуклюжи и громоздки, в плане они схожи с яйцом, высота их часто равнялась длине. Это достигалось тем, что над палубами галеона возвышались еще кормовые и носовые надстройки, подобные башням. Борта этих кораблей были до метра в толщину, и в прорезанных в них квадратных отверстиях поблескивали широкие дула медных пушек. Помимо пушек галеоны снабжались катапультами. Галеоны были украшены резьбой и позолотой; если прибавить к этому высокие фонари на столбах и множество флагов, знамен и вымпелов, размером чуть ли не в парус, да геральдические изображения на самих парусах, зрелище будет достаточно внушительным.
В начале марта к Маниле стекались суда из разных районов Филиппин, из Южных морей, от Малакки и Молукк. Начинался большой торг, во время которого привезенные местными торговцами товары скупались испанцами. В торге принимали участие и представители короны, которые имели право тратить на закупку товаров часть денег, полученных с населения в качестве налогов. Таким образом, груз манильского галеона — государственного нао — состоял частью из товаров, собственником которых был король Испании. Некоторые трюмы передавались Консуладо — торговой корпорации. Стоимость товаров, которые разрешалось грузить в эти трюмы, первоначально ограничивалась четвертью миллиона песо при условии, что прибыль не превысит ста процентов. Вскоре, правда, эта квота была поднята до трех четвертей миллиона, а практически купцы перевозили значительно большие ценности, да и прибыли были выше. Кроме того, капитан судна и члены команды также имели право погрузить свое добро. Груз манильского галеона состоял из золота, шелка, драгоценных камней (среди которых выделялись китайский жемчуг, бирманские рубины и сапфиры с Цейлона), слоновой кости, мускуса, ковров, благовоний, говорящих попугаев, резных шкатулок из сандалового дерева, китайского фарфора, пряностей и многого другого.
В середине июня после богослужения в соборе и молебна на борту, после шумного праздника в городе, под фейерверк и канонаду галеон поднимал паруса. Сотни лодок провожали его до выхода из манильской гавани — Коррехидора, на палубе играл оркестр.
Испанская карта Тихого океана. 1589 год.
Галеон шел на север, пока не достигал Японского течения (Куросио), а затем поворачивал к востоку. Путешествие было очень долгим. Иногда галеон добирался до Америки семь-восемь месяцев. Хотя существовали определенные нормы, которыми руководствовались капитаны, снаряжая корабли того времени, даже соблюдение их не спасало команду от цинги, дизентерии и других болезней. Подсчитано, что к моменту, когда показывались берега Америки, теряли до пятидесяти процентов команды и пассажиров.
Если все складывалось благополучно, то поздней осенью галеон бросал якорь в Акапулько, в Мексике, где его уже с нетерпением ждали и где в честь его прибытия устраивалась большая ежегодная ярмарка, на которую за сотни миль съезжались испанские купцы.
Весной следующего года галеон отправлялся в обратный путь. Он вез на Филиппины новых чиновников, торговцев, искателей приключений, королевскую и частную почту, товары из Испании и, что самое главное, деньги, вырученные за товары манильских купцов, а также так называемую Реал Ситуадо — королевскую дотацию Филиппинам, жалованье солдатам и чиновникам, без которой колония не могла бы долго продержаться. Деньги помещались в окованных железом сундуках, и добраться до них можно было только через люк в капитанской каюте — иного пути в сокровищницу галеона не было. Всего в сундуках находилось до трех миллионов восьмиреаловых монет (мексиканских долларов или песо). И если галеон не достигал Филиппин, то это было ударом не только по торговцам и мелким вкладчикам, но и по филиппинской государственной машине.
Обратный путь галеона, как и путь к Америке, был одним из наиболее тщательно охраняемых секретов испанской короны и, как свойственно таким секретам, вскоре стал достоянием пиратов. Галеон шел на юг, пока не достигал широты 13 или 14 градусов, а затем брал курс на запад, к острову Гуам; отсюда начинался опасный отрезок пути, потому что в Южных морях появились голландские и английские пираты, подбиравшиеся в поисках желанной добычи даже к Коррехидору. Врагами галеонов кроме пиратов были тайфуны, унесшие немало больших кораблей, и рифы. Порой проходило два или три года, прежде чем манильский галеон выходил в плавание. Однажды прошло пять лет без галеона, и отсутствие денег в филиппинской казне привело колонию к банкротству. Наконец, как ни странно, «недругами» манильских галеонов оказались несуществующие Серебряный и Золотой острова. Эти легендарные земли лежали якобы к юго-востоку от Японии в Тихом океане, и мало кто из командиров галеонов удерживался от соблазна потратить несколько дней на поиски этих земель. Дело дошло до того, что в 1741 году испанский король был вынужден издать специальный указ, запрещающий манильским галеонам искать эти острова.
Прошло всего два года, и громадный галеон «Комадонга» все-таки отклонился от пути, чтобы попытать счастья. И надо же было так случиться, что в том же районе искал те же самые острова английский путешественник (и пират) Джордж Энсон на военном корабле «Центурион». После ожесточенного боя испанский гигант был взят на абордаж и ограблен, причем добыча с лихвой оправдала все расходы на четырехлетнее путешествие Энсона. С тех пор галеоны не осмеливались нарушать королевский указ.
И. Можейко, "Пираты, корсары, рейдеры"