Стихи о море, пиратах и морской романтике

**Рыжий Билли** · 06.04.2009, 22:49

Тема произведений о море, пиратах и морской романтике в стихах.

Список авторов, находящихся в теме:

Спойлер:

Офицеры · 12.04.2009, 23:25

Перенесла сюда из Таверны стихотворение Алексея Гуськова

Старому пирату посвещается...

Мне душно сегодня в роскошных хоромах,
Как будто в гробу золотом...
Плесните-ка в кружку ямайкского рому
И я раскажу вам о том,
Как пили с командою в этой таверне
Мы, славя свое ремесло.
Полвека с тех пор пролетело, наверно,
И море воды утекло.
Теперь не в почете такая работа,
Другие пришли времена...
В тот ветренный вторник мы вышли из порта
Удачу ловить по волнам.
И бог нам послал беззащитный кораблик,
А дьявол не дал им уйти.
Рубили в труху абордажные сабли
Любого на нашем пути.
Сверкали монеты серебряным блеском
И каждый был страшно богат.
Но к ночи наткнулся на нас королевский
Стопушечный грозный фрегат.
Мы бились отважно, мы были храбрее,
Но день был, похоже, не наш...
В предутренней дымке был вздернут на рее
Прославленный мой экипаж.
У слуг королевы к бродяге-пирату
Пощады не сыщешь, но те
Решили иначе и сам губернатор
Вручил мне корсарский патент.
Свободный разбойник на службе закона -
Я стал беспощадней и злей.
Дрожали матросы чужих галеонов
При виде моих кораблей.
Их кости на дне, средь медуз и кораллов
Их души нырнули во тьму...
А мне стал наградой мундир адмирала
И рыцарский титул к нему.
Налейте душистого рому, налейте!
Я словно опять молодой!
Взгляните на море. Сияет на рейде
Мой флагман волшебной звездой.
Подайте мне шпагу! Подайте фуражку!
Я друга приветствовать рад!
Он знает, что пьяный седой старикашка
В душе, как и прежде, пират.

[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

Офицеры · 24.05.2009, 22:13

Павел Коган

4 июля 1918 г. - 23 сентября 1942 г.
Советский поэт романтического направления.

Коган Павел Давыдович родился 4 июля 1918г. в Киеве.
Детские годы прошли в Москве.
В 1936 поступил в Московский институт истории, философии, литературы (МИФЛИ), а с 1939 занимался и в Литературном институте им. М.Горького на отделении поэзии.
В 1941, когда началась война, ушел добровольцем на фронт.
В 1942 23 сентября погиб в боях под Новороссийском. Было ему 24 года.
При жизни не публиковался.
Павел Коган - автор популярной песни "Бригантина", которая и сейчас звучит на слетах любителей авторской песни.

БРИГАНТИНА
(песня)
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас...
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
1937

* * *
Ветер, что устал по свету рыскать,
Под стеной ложится на покой.
Я мечтаю о далеком Фриско
И о том, как плещется прибой.
И когда-нибудь лихой погодкой
Будет биться в злобе ураган,—
Я приду взволнованной походкой
К тем маняще-дальним берегам...
Я приду через чужие страны,
Через песни дней и гром стихий,
Я приду, чтоб взять у океана
Смех и солнце, друга и стихи.
1934

МОНОЛОГ
Мы кончены. Мы отступили.
Пересчитаем раны и трофеи.
Мы пили водку, пили "ерофеич",
Но настоящего вина не пили.
Авантюристы, мы искали подвиг,
Мечтатели, мы бредили боями,
А век велел - на выгребные ямы!
А век командовал: "В шеренгу по два!"
Мы отступили. И тогда кривая
Нас понесла наверх. И мы как надо
Приняли бой, лица не закрывая,
Лицом к лицу и не прося пощады.
Мы отступали медленно, но честно.
Мы били в лоб. Мы не стреляли сбоку.
Но камень бил, но резала осока,
Но злобою на нас несло из окон
И горечью нас обжигала песня.
Мы кончены. Мы понимаем сами,
Потомки викингов, преемники пиратов:
Честнейшие - мы были подлецами,
Смелейшие - мы были ренегаты.
Я понимаю всё. И я не спорю.
Высокий век идет высоким трактом.
Я говорю: "Да здравствует история!" -
И головою падаю под трактор.
5-6 мая 1936

* * *
Снова месяц висит ятаганом,
На ветру догорает лист.
Утром рано из Зурбагана
Корабли отплывают в Лисс.
Кипарисами машет берег.
Шкипер, верящий всем богам,
Совершенно серьезно верит,
Что на свете есть Зурбаган.
И идут паруса на запад,
Через море и через стих,
Чтоб магнолий тяжелый запах
Грустной песенкой донести.
В час, когда догорает рябина,
Кружит по ветру желтый лист,
Мы поднимем бокал за Грина
И тихонько выпьем за Лисс.
1936

Офицеры · 09.06.2009, 23:28

Владислав Крапивин

Владисла́в Петро́вич Крапи́вин (род. 14 октября 1938 года)
Прозаик и поэт, классик современной детской литературы.
Крапивин - это детская литература высшего класса. Учит чести и доброте.
Трудно представить себе человека, столь же влюблённого в море, как он. Достаточно вспомнить, сколько у него повестей и рассказов с морскими названиями: "Красный кливер", "Капитаны не смотрят назад", "В ночь большого прилива", "Баркентина с именем звезды", "Тень Каравеллы", "Возвращение клипера "Кречет", "Острова и капитаны", "Выстрел с монитора", "Лоцман"…
Морем Крапивин заболел ещё в детстве — мечтал о морских путешествиях, хотел поступать в мореходное училище. Да и взяться за перо его заставила самая что ни на есть морская книга — "Остров сокровищ" Р.Л.Стивенсона. В феврале сорок пятого года Владик нашёл среди старых бумаг "лохматую книжку без корочек" и "утонул в ней с головой". Вполне естественно, что первый рассказ Крапивина был… о пиратах на необитаемом острове. Рукопись ждала печальная участь: с приходом весны Владик понаделал из неё парусов для самодельных корабликов, которые пускал в лужах.
Окончил факультет журналистики Уральского государственного университета. Ещё во время учебы бросил писать стихи и начал — рассказы, но "не о пиратах и кораблекрушениях", а о друзьях своего детства.

НА АБОРДАЖ!

Когда тебя замучил враг
И с треском лопнуло терпенье,
Ты сделай самый главный шаг,
Ты сделай самый главный шаг —
Ты вспомни раковины пенье...

Поднимем якорь поутру,
На корабле у нас порядок:
По солнцу выверен маршрут,
По солнцу выверен маршрут
И в трюме сложены заряды.

Теперь для страха места нет,
И больше прятаться не надо:
С тобой клинок и пистолет,
С тобой клинок и пистолет,
И за тобой — твоя команда.

Натянут туго такелаж —
Звенят, звенят стальные штаги,
И лихо точит экипаж,
И лихо точит экипаж
Свои испытанные шпаги.

Теперь пускай враги дрожат —
Пошёл под гафель флаг крылатый.
Совсем не знамя грабежа,
Совсем не знамя грабежа —
"Весёлый Роджер" — флаг расплаты.

Ур-ра! На абордаж!

1976 г.

СКАЗКА О СТРАШНОМ ПИРАТЕ

Спойлер:

ПЕСНЯ ПИРАТОВ

Спойлер:

ОСТРОВ СОКРОВИЩ

Спойлер:

БАБУШКА ПИРАТА

Спойлер:

ПЕСНЯ О ПАРУСАХ

Спойлер:

ПЕСНЯ О КЛИПЕРЕ

Спойлер:

КОРАБЛИК

Спойлер:

ПЕСНЯ О КАРАВЕЛЛАХ

Спойлер:

Стихи из романа "Острова и капитаны"
с романом можно познакомиться [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

КРУЗЕНШТЕРН

Спойлер:

ПЕСНЯ ИЗ ФИЛЬМА "КОРАБЛИ В ЛИССЕ"

Спойлер:

ПЕСНЯ КАМЫ

Спойлер:

БАЛЛАДА О ХРОНОМЕТРЕ

Спойлер:

Дополнение от Дон С.

ТЕНЬ КАРАВЕЛЛЫ

Спойлер:

КАПИТАН

Спойлер:

ВОСПОМИНАНИЯ О СЕВАСТОПОЛЕ

Спойлер:

[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

**Wolf** · 25.06.2009, 02:02

Капитан

Эй, капитан, что загрустил?
Выпей вина!
Нас от судьбы, уже не спасти
И в том не твоя вина.

Много штормов ты пережил,
Тысячи раз тонул.
Но никогда так не грустил,
Даже среди акул.

Давай забудем про грехи
Их нет у моряков.
Дела у нас и так плохи
Понятно и без слов.

Бьет в борт холодная волна,
А ветер парус рвет.
И злая желтая луна,
Нас к гибели ведет.

Все крысы покидают трюм
С надеждой на спасенье.
Ну, почему ты так угрюм,
Ведь ждет нас воскресение.

Дружище, смерти улыбнись!
Не поддавайся грусти.
Последний раз повеселись,
Мы знаем, что не трус ты.

Хлебни крепленого вина
И обложи всех матом.
Мы будем пить с тобой до дна,
Ты был для всех нас братом.

Давай забудем про грехи,
Их нет у моряков.
Дела у нас совсем плохи,
Не надо лишних слов.

**Бен Джойс** · 25.06.2009, 10:10

Джордж Гордон Байрон

КОРСАР
поэма
Перевод: Георгий Аркадьевич Шенгели

Спойлер:

Песнь первая

I

"Наш вольный дух вьет вольный свой полет
Над радостною ширью синих вод:
Везде, где ветры пенный вал ведут, -
Владенья наши, дом наш и приют.
Вот наше царство, нет ему границ;
Наш флаг - наш скипетр - всех склоняет ниц.
Досуг и труд, сменяясь в буйстве дней,
Нас одаряют радостью своей.
О, кто поймет? Не раб ли жалких нег,
Кто весь дрожит, волны завидя бег?
Не паразит ли, чей развратный дух
Покоем сыт и к зову счастья глух?
Кто, кроме смелых, чья душа поет
И сердце пляшет над простором вод,
Поймет восторг и пьяный пульс бродяг,
Что без дорог несут в морях свой флаг?
То чувство ищет схватки и борьбы:
Нам - упоенье, где дрожат рабы;
Нам любо там, где трус, полуживой,
Теряет ум, и чудной полнотой
Тогда живут в нас тело и душа,
Надеждою и мужеством дыша.
Что смерть? покой, хоть глубже сон и мрак,
Она ль страшна, коль рядом гибнет враг?
Готовы к ней, _жизнь жизни_ мы берем,
А смерть одна - в болезни ль, под мечом;
Пусть ползают привыкшие страдать,
Из года в год цепляясь за кровать;
Полумертва, пусть никнет голова;
Наш смертный одр - зеленая трава;
За вздохом вздох пусть гаснет жизнь у них;
У нас - удар, и нету мук земных;
Пусть гордость мертвых - роскошь урн и плит,
Пусть клеветник надгробья золотит,
А нас почтит слезою дружный стан,
Наш саван - волны, гроб наш - океан;
А на попойке память воздана
Нам будет кружкой красного вина;
Друзья, победой кончив абордаж,
Деля добычу, вспомнят облик наш
И скажут, с тенью хмурою у глаз:
"Как бы убитый ликовал сейчас!"

II

Так на Пиратском острове, средь скал,
Когда костер бивачный полыхал,
Гремела речь о доле удальца,
Ложась как песня в грубые сердца!
Рассыпавшись по золоту песка,
Кто пел, кто пил, кто кровь счищал с клинка.
Достав из общей груды свой кинжал,
И, видя кровь, никто не задрожал.
Те руль строгали, те чинили бот;
Иной бродил задумчиво у вод;
Иные птицам ставили силок
Иль мокрый невод стлали на припек;
Кто с алчным взором на море глядел,
Где, показалось, парус забелел;
Те - о былых вели победах речь
Или гадали в жажде новых встреч;
Но что гадать? Все - дело вожака,
Все им укажет властная рука.
Но кто вожак? прославленный пират, -
О нем везде со страхом говорят.
Он чужд им, он повелевать привык;
Речь коротка, но грозен взор и лик;
И на пирах его не слышен смех,
Но все ему прощают за успех;
Вином он кубок не наполнит свой
И не разделит чаши круговой;
Его еда - кто всех грубей, и тот
Ее с негодованьем оттолкнет:
Лишь черный хлеб, да горстка овощей,
Да изредка - дар солнечных лучей -
Плоды, вот весь его убогий стол,
Что и монах бы за беду почел.
Но, от услад животных далека,
Суровостью душа его крепка:
"Правь к берегу". - Готово. - "Сделай так". -
Есть. - "Все за мной". - И разом сломлен враг.
Вот быстрота и слов его и дел;
Покорны все, а кто спросить посмел -
Два слова и презренья полный взгляд
Отважного надолго усмирят.

III

"Корабль! Корабль!" Надежды светлый знак.
В трубу глядят - откуда он? Чей флаг?
Нет, не добыча! Все ж ему привет:
То наш корабль; гляди: на мачту вздет
Кровавый флаг. Дуй крепче, аквилон,
И до заката бросит якорь он.
Обогнут мыс; он входит в наш залив,
Надменный штевень в пену волн вонзив.
Как гордо взмыли крылья парусов,
Вовек не знавших бегства от врагов;
Он по волнам несется как живой
И все стихии звать готов на бой.
Кто б не презрел свист пуль и штормов бег,
Чтоб капитаном встать на людный дек?

IV

Бежит по борту якорный канат,
И паруса уже вдоль рей лежат;
Легко качается корабль. Народ
Глядит, как опустили быстрый бот,
Сошли в него; всяк на весло налег,
Гребут, и киль врезается в песок;
Приветный крик, и вот на берегу
Рукопожатья в дружеском кругу,
Расспросы, смех и шутки без конца-
И скорый пир уже манит сердца!

V

Толпа растет: весть облетела всех:
Но в оживленный говор, грубый смех
Тревогой нежной женский голос вдруг
Врывается: "Где муж? любимый? друг?
Кто жив, кто мертв? Успех у нас всегда,
Но с милыми мы встретимся когда?
Мы знаем - в бурях, средь опасных дел
Все были храбры, - кто же уцелел?
Пусть поспешат, чтоб успокоить нас
И поцелуем скорбь изгнать из глаз!"

VI

"Где атаман? Мы с рапортом к нему, -
И встрече нашей, видно по всему,
Недолгой быть, как вы ни рады нам.
Веди, Жуан, к начальнику, а там,
Покончив, мы попойку заведем
И вам расскажем все и обо всем".
Ползут пираты по уступам скал,
На мыс, где стан дозорной башни встал;
Там заросли, там дикие цветы,
Там свежий ключ, спадая с высоты
Серебряной струею на гранит,
Встречает жизнь и путников поит.
Они ползут... Кто близ пещеры той
Стоит, один, глядя в простор пустой,
Склонясь на меч, задумчив и далек?
Как посох пастуха, всегда клинок
В его руке... "То Конрад! Как всегда -
Один. Жуан, скажи, что мы сюда
Пришли. Он видел бриг. Скажи, что есть
У нас безотлагательная весть.
Самим нам страшно, - знаешь, как он лют,
Когда внезапно мысль его спугнут".

VII

Жуан вошел и доложил. Вожак
Все выслушал и властный сделал знак
Приблизиться. Идут. На их привет
Ни слова и сухой кивок в ответ.
"Вам, атаман, письмо: наводчик тот,
Грек, о добыче весть нам подает
Иль об угрозе. Все же мы должны
Еще..." - "Молчать", - прервал он. Смущены,
Попятившись, они стоят; потом
Догадками меняются тайком
И робко ловят атаманский взгляд,
Где прочитать решение хотят.
Но атаман лицо отводит вбок-
Укрыть игру волнений и тревог.
Прочел письмо. "Бумаги дай, Жуан.
Гонзальво где?" -
"На бриге, атаман". -
"Пускай не сходит; вот - снесешь приказ.
Все по местам! Готовьтесь в путь сейчас.
Сам в эту ночь веду я в битву вас". -
"Сегодня?" -
"Да. Пусть солнце лишь зайдет:
С закатом ветер крепче дуть начнет.
Плащ и кольчугу! Через час - вперед.
Рог не забудь. Пусть вычистят мою
Пистоль, чтобы не выдала в бою:
Там ржавчина скопилась на курке;
Пусть кортик абордажный по руке
Приладят мне: эфес там слишком мал,
Сильней, чем враг, меня он утомлял;
Пусть пушечным сигналом в должный срок
Оповестят, что сборов час истек".

VIII

Безропотно они спешат, опять
Морскую ширь готовы рассекать.
Покорны все: сам Конрад их ведет.
И кто судить его приказ дерзнет?
Загадочен и вечно одинок,
Казалось, улыбаться он не мог;
При имени его у храбреца
Бледнели краски смуглого лица;
Он знал _искусство власти_, что толпой
Всегда владеет, робкой и слепой.
Постиг он приказаний волшебство,
И, с завистью, все слушают его.
Что верностью спаяло их, - реши!
Величье Мысли, магия Души!
Затем успех, которым он умел
Всех ослепить, и обаянье дел
Отчаянных, что слабым он сердцам
Тайком внушал, стяжая славу сам.
Всегда так было, будет так всегда:
Лишь одному плод общего труда!
Закон природы! Но пускай илот
Простит тому, кому достался плод:
О, знай он гнет блистательных цепей,
Он с долей примирился бы своей!

IX

Несхож с героем древности, кто мог
Быть зол, как демон, но красив, как бог, -
Нас Конрад бы собой не поразил,
Хоть огненный в ресницах взор таил.
Не Геркулес, но на диво сложен,
Не выделялся крупным ростом он;
Но глаз того, кто лица изучил,
Его в толпе мгновенно б отличил:
Глядящего он удивлял, - но что
Таилось в нем, сказать не мог никто.
Он загорел, но тем бледней чело,
Что в черноту густых кудрей ушло;
Порой, непроизвольно дрогнув, рот
Изобличал таимых дум полет,
Но ровный голос и бесстрастный вид
Скрывают все, что он в себе хранит.
Кто б мог без страха на него смотреть?
Его лицо морщин покрыла сеть,
Как будто он таил в душе своей
Горение неведомых страстей.
Да, это так! Единой вспышкой глаз
Он любопытство пресекал тотчас:
Едва ли кто, коль глянет он в упор,
Мог вынести его пытливый взор.
Заметив, что за ним следят, стремясь
Понять лица и тайн душевных связь,
Он так на любопытного глядел,
Что тот бледнел и глаз поднять не смел.
И что бы выведать в нем удалось?
Он взором сам умел пронзать насквозь
С усмешкой дьявольскою на устах,
Чья ярость скрытая рождает страх;
Когда ж в нем гнев вздымался невзначай,
Вздыхало Милосердие: "_Прощай!_"

X

Злых дум извне не ловит взор и слух:
Внутри, внутри змеится злобый дух!
Любовь - ясна, а Злобу, Зависть, Месть
Порой в усмешке можно лишь прочесть,
Дрожанье губ да бледности налет
На строгом лбу - вот все, что выдает
Глубины страсти. Но подметит их
Лишь тот, кто сам невидим для других.
Тогда - хруст пальцев, торопливый шаг,
Полуопущенные веки; знак
Безмолвного терзанья - робкий вздох,
Оглядка: не подкрался ль кто врасплох.
Тогда - душа в любой черте видна,
Кипенье чувств, поднявшихся со дна,
Чтоб не исчезнуть, - мука, жар, озноб,
Лицо в огне, в поту холодном лоб;
И каждый может увидать, какой
Ужасный дан его душе покой!
Гляди, как жжет, вливая в сердце бред,
Воспоминанье ненавистных лет!
Нет, никому не увидать вовек,
Чтоб сам раскрыл все тайны человек!

XI

Но не природа Конраду дала
Вести злодеев, быть орудьем зла;
Он изменился раньше, чем порок
С людьми и небом в бой его вовлек.
Он средь людей тягчайшую из школ -
Путь разочарования - прошел;
Для сделок горд и для уступок тверд,
Тем самым он пред ложью был простерт
И беззащитен. Проклял честность он,
А не бесчестных, кем был обольщен.
Не верил он, что лучше люди есть
И что отрадно им добро принесть.
Оттолкнут, оклеветан с юных дней,
Безумно ненавидел он людей.
Священный гнев звучал в нем как призыв
Отмстить немногим, миру отомстив.
Себя он мнил преступником, других -
Такими же, каким он был для них,
А лучших - лицемерами, чей грех
Трусливо ими спрятан ото всех.
Он знал их ненависть, но знал и то,
Что не дрожать пред ним не мог никто.
Его - хоть был он дик и одинок -
Ни сожалеть, ни презирать не мог
Никто. Страшило имя, странность дел;
Всяк трепетал, но пренебречь не смел:
Червя отбросит всякий, но навряд
Змеи коснется, затаившей яд.
Червь отползет: он повредить не мог;
Она ж издохнет, сплетясь вкруг ног.
Но жало все ж она вонзит свое,
Несчастному не скрыться от нее!

XII

Нет злых вполне. И он в душе таил
Живого чувства уцелевший пыл;
Не раз язвил он страстные сердца
Влюбленного безумца иль юнца,
Теперь же сам свою смирял он кровь,
Где (даже в нем!) жила не страсть - любовь.
Да, то была любовь, и отдана
Была одной, всегда одной она.
Прекрасных пленниц он видал порой,
Но проходил холодный и чужой;
Красавиц много плакало в плену, -
Он не увлек в покой свой ни одну.
Да, то была любовь, всегда нежна,
Тверда в соблазнах, в горестях верна,
Все та ж в разлуке и под вихрем бед
И - о, венец! - нетленна в смене лет.
Что крах надежд ему, что боль обид,
Когда она с улыбкою глядит?
Стихал мгновенно ярый гнев при ней,
И стон смолкал, - пусть раны жгли сильней.
Ждал жадно встреч он, твердо ждал разлук,
Стараясь лишь не уделить ей мук.
Та страсть была все та ж, всегда и вновь,
И если есть любовь - то вот любовь.

XIII

Он был преступен - мы его клеймим! -
Но чистой был любовью он палим;
Ее одну, последний дар, не мог,
В душе холодной заглушить порок!..
Он подождал, пока за поворот
Последний из пиратов не уйдет.
"Вот странно... Мне опасность не страшна,
Что ж кажется последнею она?
Нет, прочь предчувствия! Не мне вдохнуть
В моих людей смущение и жуть!
Идти навстречу? Да... ведь смертный час
Иначе здесь, в ловушке, встретит нас.
План есть; лишь брось фортуна добрый взор -
Оплачут погребальный ваш костер!
Спи, враг! Прекрасных снов! Тебя заря
Будила ли, таким огнем горя,
Как ночь борьбы (лишь ветер мчись быстрей!)
Что вдохновляет мстителей морей?
Теперь к Медоре. Камень лег на грудь;
Когда б она могла легко вздохнуть!..
Ведь я был храбр. Но храбры все порой:
Пчела, и та за улей мстит родной;
И мы и зверь отвагою полны,
Когда отчаяньем принуждены, -
Заслуга ль в ней? Моя ж мечта была,
Чтоб горсть бойцов - всех пред собой гнала.
Не ради крови мною предводим
Отряд мой, - мы умрем иль победим!
Меня страшит не смерть моя, а то,
Что не вернется, может быть, никто:
Я к смерти равнодушен с давних пор,
Но очутиться в западне - позор!
Моя ль то хитрость, мой ли верный путь -
Последней ставкой власть и жизнь метнуть?
О рок!.. Вини порыв свой, а не рок:
Он, может быть, поможет в должный срок!"

XIV

Так думал он, покуда не достиг
Старинной башни, увенчавшей пик.
В тени портала он замедлил вдруг,
Заслышав нежный, вечно сладкий звук;
Сквозь жалюзи высокого окна
Прекрасной птицы песнь была слышна:

"В моей душе, куда ни глянет свет,
Я тайну нежную храню давно.
Лишь редко сердце, твоему в ответ,
Забьется - и опять молчит оно.
Там, в глубине, лампады гробовой
Горит огонь, незрим, бессмертен, жгуч;
Отчаянье над ним сгустилось тьмой,
Но все он светит - бесполезный луч.

О, вспомни обо мне, о, не забудь
Мой бедный гроб, мой прах не обходи!
Одну лишь боль моя не стерпит грудь-
Узнать, что нет меня в твоей груди.

Скорбеть о мертвых и бойцу не стыд;
И я надежду робкую таю,
Что вдруг ко мне слеза твоя слетит -
Единый дар за всю любовь мою!"

Он в комнату прошел вдоль галерей,
Когда уже умолкла песня в ней.
"Медора! Что за песню ты нашла?" -
"Без Конрада и я невесела.
Тебя все нет, мне не с кем говорить,
И надо в песне душу мне излить.
Пусть в звуках нежность прозвучит моя.
Ведь сердце то ж, хоть все безмолвна я.
О, сколько раз, в ночи, во тьме, одной,
Мне чудилось, что бури слышен вой;
В том бризе, что ласкает паруса,
Мне урагана мнились голоса;
Он погребальной жалобой звучал,
Когда твой бриг - я знала - пенил вал.
Бежала я маяк разжечь скорей,
Погасший у небрежных сторожей;
Спать не могла я, и вставал рассвет,
И гасли звезды - а тебя все нет.
О, как меня под ветром бил озноб,
И взору день был темен, точно гроб;
Глядишь-глядишь, а бриг, как ни зови,
Все не летит на стон моей любви.
Жду; полдень; наконец - вдали бушприт!
О счастье! Но, увы, он прочь скользит.
Вот новый! Боже! Дождалась я - твой!
Когда ж конец тревогам?.. Конрад мой,
Ужель совсем тебе не мил покой?
Ты так богат: ужель мы не найдем
В краю, прекрасней этого, свой дом?
Ты знаешь, мне не страшен целый свет,
Но я дрожу, когда тебя здесь нет,
За жизнь дрожу - не за мою - твою,
Что ласк бежит и жаждет быть в бою.
Как странно: сердце, нежное со мной,
Идет на мир и на себя - войной!"

"Да, странно. Но, растоптано давно,
Как жалкий червь, мстит, как змея, оно!
К нему не снидет благость неба вновь,
В нем нет надежд, одна твоя любовь.
А твой упрек... знай, я вдвойне палим:
Любовь к тебе есть ненависть к другим.
Связь эту разорви, и, полюбя
Других людей, - я разлюблю тебя.
Но не страшись. Былое - вот залог,
Что и в грядущем ты мой светлый рок.
Теперь же, о Медора, твердой будь:
Сейчас пора мне - ненадолго - в путь".

"В путь! Сердце точно чуяло во сне,
Что вновь солжет мечта о счастье мне!
Сейчас? Но как же? Ведь едва ли миг,
Как подошел и кинул якорь бриг;
Второго нет еще, и отдохнуть
Им надо, прежде чем пуститься в путь.
Нет, шутишь ты; иль хочешь укрепить
Мой дух заране, порешив отплыть?
Не мучь меня. Пойми: в игре такой
Отчаянье родится, не покой.
Молчи, любимый! Поспеши со мной
За скудный стол, что с радостью живой
Сбирала я, чтоб быть тебе слугой.
Гляди, что за плоды я собрала!
Ища, перебирая все, рвала
Я лучшие. За ледяным ключом
Я трижды гору обошла кругом.
Да, ночью свежим будет твой шербет:
Как блещет он в сосуде, в снег одет!
Сок пьяных лоз тебя не веселит,
К вину суровей ты, чем исламит;
Я - рада, хоть воздержанность твою
Все принимают за эпитимью.
Идем; фонарь серебряный зажжен,
Сирокко злого не боится он;
Идем; тебя моих служанок рой
Потешит пляской, песней иль игрой,
Иль я сама, гитару взяв мою,
Любимой песней душу напою,
Иль Ариосто мы рассказ вдвоем
О брошенной Олимпии прочтем.
А ты бы хуже был, уйдя теперь,
Чем тот, забывший клятву, злобный зверь,
Изменник... Твой блеснул улыбкой взор,
Когда я сквозь безоблачный простор
Брег Ариадны показала с гор,
Когда шутила, с болью пополам,
Что воплотиться горестным мечтам,
Что так же море Конрад предпочтет...
И Конрад обманул: он - здесь, он - вот!"

"Да, здесь я, здесь и буду здесь опять,
Пока надеждам суждено сиять
И жизни цвесть. Но мигов быстрый лет,
Неудержим, разлуку нам несет.
Что толковать, в какой плыву я край?
Всему конец в мучительном "прощай".
Я все б открыл, но некогда. Итак -
Не бойся: ждет нас неопасный враг,
А здесь на страже опытный отряд,
Что не боится никаких осад;
И без меня ты будешь не одна,
Толпою жен и дев окружена;
И помни, что опять нам быть с тобой,
Нас безопасный, сладкий ждет покой.
Чу! Рог! Жуан зовет. Пора идти.
Дай губы. на грудь,
Что тяжко силится передохнуть, -
И он не смеет ей взглянуть в глаза,
Где спряталась бесслезная гроза;
В его руках прекрасных кос волна
Плеснула, дикой прелести полна;
Любовью переполнено сверх сил,
Чуть билось сердце то, где он царил!
О! выстрел пушки грянул в небосклон:
Закат; и солнце проклинает он.
Безумно стан он обнял дорогой;
Вновь льнет она с безмолвною мольбой!
Ее на ложе снес он, жарких глаз
Не отводя, как бы в последний раз;
Он знал: в ней все, что в мире он обрел.
Устами жаркими коснулся лба. - Ушел?

XV

"Ушел?" - как часто страшный тот вопрос
Тут прозвучит средь одиноких слез!
"Лишь миг назад здесь был он!.." На утес
Она спешит через портал и там
Дает свободу хлынувшим слезам.
Течет струя их, так светла, чиста,
Но не хотят сказать "прощай" уста:
Как мы ни верим, ни хотим, ни ждем -
Отчаянье в том слове роковом.
На все черты прозрачного лица
Легла печаль; не будет ей конца;
Заледенел лазурный кроткий взор
И неподвижно устремлен в простор -
Вдруг вдалеке встает как призрак он,
И меркнет взор, слезами затемнен.
Из-за ресниц они плывут росой -
И так им часто литься в час ночной.
"Ушел!" - и к сердцу руки поднесла,
Потом их к небу кротко подняла;
Взглянула: пену океан клубил
И парус мчал; глядеть не стало сил;
Через портал пошла назад она:
"Нет, то не сон; я брошена одна!"

XVI

Поспешно вдоль утесистых громад
Шел Конрад вниз, не поглядев назад:
Боялся, огибая поворот,
Увидеть он с тропы, что вниз ведет,
Тот одинокий, живописный дом,
Что слал привет ему в пути морском,
А в нем - она, печальная звезда,
Чей нежный свет ему сиял всегда;
Нельзя глядеть, да и мечтать нельзя:
Покой манит, но - гибелью грозя.
Все ж замер он на миг, желанья полн
Не жертвовать покоем ради волн.
Но нет - нельзя! Пусть льется слезный
дождь -
Сдержав волненье, не отступит вождь!
Он слышит бриз попутный, видит бриг;
Все силы духа он собрал в тот миг,
Ускорив шаг. Когда ж его ушей
Коснулся шум погрузки, скрип снастей,
Все звуки суеты береговой,
Слова команды, весел плеск живой;
Когда на мачту юнга влез пред ним,
И вздулся парус выгибом тугим,
И каждый с побережья замахал
Платками тем, кто будут пенить вал,
И взмыл кровавый флаг, - как хладно он
Был слабостью недавней удивлен!
С огнем в глазах и с сердцем ледяным,
Он чувствует, что стал собой самим;
Летит он, мчится - и замедлить смог
Лишь там, где скалы сходят на песок,
Безумный шаг; но не затем, чтоб грудь
Могла вольней прохладный бриз вдохнуть,
А чтоб вернуть медлительную стать
И пред толпой смятенным не предстать:
Он знал искусство покорять сердца
Надменной маской хладного лица;
Он сух и замкнут - и нескромный взгляд
Его черты отводят иль страшат:
Его движенья, непреклонный взор
Всегда учтивы, но таят отпор;
И всякий знал: не слушаться нельзя.учтивы, но таят отпор;
И всякий знал: не слушаться нельзя.
Когда ж хотел он чаровать, - скользя
В сердца людей той музыкою слов,
Что шла от сердца, - всякий был готов
Ему внимать, бессилен и смущен,
Дарами доброты обворожен.
Но к этому он редко снисходил:
Он не пленять - повелевать любил.
Дурным страстям предавшись, с юных дней
Ценил он страх, а не любил людей.

XVII

Его конвой уже стоит в рядах,
С Жуаном во главе. "Все на местах?" -
"Все; погрузились; лишь один баркас
Ждет атамана". -
"Плащ и меч". - "Тотчас".
И в перевязь он продевает меч,
Скрепив ее, и плащ струится с плеч.
"Позвать мне Педро". Тот пришел. Быстрей,
С учтивостью, хранимой для друзей,
Раскланялся с ним Конрад, "Вот листок,
Где несколько доверья полных строк;
Прочти. Удвой охрану. Как придет
Ансельмо в гавань, пусть и он прочтет.
Три дня (при ветре) - и закончим путь,
Здесь жди нас на заре; спокоен будь!"
Пожав пирату руку, он идет
И горделиво прыгает в вельбот;
Плеснули волны, вмиг окружены
Мерцаньем фосфорящейся волны;
Достигли судна; он взошел на ют;
Свисток залился: все к снастям бегут;
Он видит, как послушен бриг; он прыть
Своих людей снисходит похвалить.
На юного Гонзальво он глядит -
Но что он вздрогнул? Что печален вид?
Увы! Он видит замок над хребтом,
И снова ожил миг разлуки в нем:
А видно ли Медоре судно их?
Ее вдвойне любил он в этот миг!
Но до утра ему немало дел,
Сдержался он и больше не глядел,
Сошел в каюту и с Гонзальво там
Дал волю планам, замыслам, мечтам;
Приборы взял, опору моряка,
И карту развернул у ночника;
До полночи они беседу длят,
Но на часы не смотрит зоркий взгляд.
Меж тем свежеет ветер, и вперед
Корабль, как сокол, свой стремит полет.
Скользят хребты вдоль пенной полосы,
Земля близка, и дороги часы;
И вдруг в трубу замечен узкий вход
В залив, где скрыт Паши галерный флот;
Все сочтено; огней дозорных стан
Чуть светит у беспечных мусульман.
Бриг проскользнул, невидим вдалеке,
И стал в засаде, как бы в тайнике,
Среди крутых и прихотливых скал,
Чей резкий очерк небо пронизал.
Без сна все, за работу: близко цель;
Все рвутся в бой - на суше, на воде ль.
Склонясь над зыбью, атаман их вновь
Спокойно речь ведет, и речь - про кровь!

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Conosceste i dubiosi desiri?
Dante. Inferno, v. 120. {*}
{* Вам двойственные ведомы желанья? Данте. Ад.}

I

В порту Корони шхун проворных рой;
В домах огни за ставнею резной:
Сеид-паша устроил пир ночной.
Ведь он в цепях пиратов привезет -
И празднует победу наперед;
Султанскому фирману верный, в чем
Поклялся он Аллахом и мечом,
Весь флот, все войско он готовит в бой:
Бахвалятся бойцы наперебой,
Считают пленных, делят горы благ,
Хотя еще не побежден их враг.
Лишь в путь, а завтра (каждый убежден)
Пиратов - в цепи, в пламя - их притон!
Пока ж дозор пусть дремлет, коль готов
И наяву, как в грезах, бить врагов,
Кто мог, тот на прибрежье поспешил
Воинственный излить на греков пыл:
Пристало чалмоносным храбрецам
Грозить блестящей саблею рабам!
Врываются в дома - но без резни,
И потому столь благостны они,
Что все разрешено им в эти дни!
Лишь иногда обрушится удар -
Для практики: бой завтра будет яр.
Всю ночь гульба; кто жизнью дорожит,
Обязан тот хранить веселый вид
И потчевать непрошеных гостей,
Проклятия тая до лучших дней.

II

Повит чалмой, высоко сел Сеид;
Толпа вождей вокруг него сидит.
Плов съеден, и посуда убрана;
Сеид велел себе подать вина,
Хоть на вино у мусульман запрет;
Гостям подносят ягодный шербет;
Дым чубуков клубится меж гостей;
Под дикий бубен пляшет рой алмей;
Вожди лишь утром сядут на суда:
Во мраке ведь коварнее вода,
А после пира сладостней покой
Здесь, на шелках, чем там - над глубиной.
Пируем же, пока не пробил час,
А там коран помчит к победе нас!
Но все ж те орды, что собрал паша,
Опорой мнит хвастливая душа.

III

Робея, в зал тревожно раб идет,
Что сторожить обязан у ворот;
Склонясь, земли коснулся он на миг
И лишь тогда смел развязать язык.
"К нам от пиратов убежал дервиш;
Он хочет все тебе открыть. Велишь?"
Паша взглянул; согласье раб прочел
И молча беглеца святого ввел.
Темно-зеленый запахнув халат,
Тот еле шел, уставя скорбный взгляд;
Постом он - не годами - изнурен,
От голода - не страха - бледен он.
Под острой шапкой черная волна
Его кудрей - Алле посвящена;
Широкая одежда облекла
Грудь, что лишь горьких радостей ждала;
Смирен, но тверд, спокойно он взирал
На возбужденный любопытством зал,
Что замер весь, предугадать спеша
Все, что позволит рассказать паша.

IV

"Откуда ты?" -
"Взял в плен меня пират,
Но я бежал". -
"Когда и где ты взят?" -
"От Скалановы плыл в Хиос саик;
Но отвратил от нас Алла свой лик:
Груз, что турецких ожидал купцов,
Разбойник отнял, дав нам - гнет оков.
Я смерти не боялся: я богат
Был только тем, что путь свой наугад
Мог направлять, куда хочу... челнок
Свободу эту мне вернуть помог.
Я выбрал ночь, бежал - и вот я здесь,
А близ тебя мне мир не страшен весь!"

"Ну, как злодеи? Сильно ль укреплен,
С награбленным богатством, их притон?
Известно ль им, что мы пришли сюда
С огнем для скорпионьего гнезда?"

"Паша! Ведь пленник рвется к одному:
К свободе. Как шпионом быть ему?
Я слышал лишь привольных волн прибой,
Что не хотел умчать меня с собой.
Я видел лишь лазурный небосклон,
Был слишком синь и слишком ясен он
Рабу. Я знал, что надо цепь разбить,
Чтоб ветром воли слезы осушить.
По бегству моему ты сам суди,
Ждут ли беды пираты впереди.
Я, сколь ни плачь, не мог бы убежать,
Когда б они умели охранять.
Страж, не видавший, как их раб бежит,
И приближенье войск твоих проспит...
Без сил я; хлеб и отдых мне нужны:
Был долгим пост, свирепым гнев волны;
Позволь уйти мне. Мир тебе и всем.
Даруй покой мне, отпусти совсем".

"Стой, я еще спросить хочу, дервиш.
Сказал я! Сядь. Ты слышишь? Что стоишь?
Я должен знать... Тебе поесть дадут:
Насытишься, коль мы пируем тут.
Когда поешь, мне ясный дашь ответ,
Но помни: тайн передо мною нет!"

Но что дервиш волненьем обуян?
Так зло на шумный он взглянул Диван:
Он не спешит поесть, он все стоит
И, мрачный, на соседей не глядит;
Тень омрачила исхудалый лик
Зловещая, исчезнув в тот же миг.
Но молча сел он, как ему велят,
И снова стал его спокоен взгляд.
Внесли еду - не прикоснулся он,
Как будто плов был ядом напоен,
И странно это было для того,
Кто столько суток был лишен всего.

"Ешь! Что с тобой? Иль трапеза моя -
Пир христиан? Иль рядом - не друзья?
Ты соль отверг - священный тот залог,
Что притупляет сабельный клинок,
Что племена умеет примирять,
Что укрощает вражескую рать!"

"Ведь соль - для вкуса: есть же клялся я
Одни коренья, пить - лишь из ручья:
У дервишей есть правило притом -
Хлеб не делить ни с другом, ни с врагом;
Пусть это странно - но обычай тот
Опасности меня лишь предает;
Ни ты, ни сам султан меня вовек
Не склонят есть, коль рядом человек:
Забыть устав - пророка обмануть,
И, гневный, в Мекку заградит он путь".

"Пусть будет так, коль ты аскет такой.
Один вопрос, и после - мир с тобой.
Их много?.. Что?! Уже заря встает?
Комета? Солнце над простором вод?
Там море пламени! Вперед! вперед!
Предательство! Где стража? Меч мой? Весь
Пылает флот, а я далеко! здесь!
Дервиш проклятый! Вот ты кто! Средь нас
Лазутчик гнусный! Смерть ему! Тотчас!"

Дервиш вскочил, весь в зареве, и сам,
Преобразясь, внушает страх сердцам.
Дервиш вскочил - где мир в его лице?
Он - воин на арабском жеребце:
Сорвав колпак, халат он сбросил с плеч,
Блеснули латы на груди и меч!
С плюмажем вороненый шлем блистал,
Но взор горел мрачнее, чем металл!
Он был страшней, чем адский дух Африт,
Чей меч смертельный наповал разит.
Смятенье, крик: там - пламя в высоте,
Здесь - факелы в безумной суете,
Все спуталось, бегут вперед, назад,
Звон стали, вопли, ужас, дым и смрад,
И на земле как бы разверзся ад.
Рабы бегут - напрасно; слепнет взор,
В крови весь берег, и в огне простор.
Напрасно им кричит паша: "Вперед!
Взять сатану! От нас он не уйдет!"
Смятенье видя, Конрад гонит прочь
Нахлынувшую было в сердце ночь;
Он смерти ждал; пираты корабли,
Сигнала не дождавшись, подожгли!
Смятенье видя, он схватил свой рог
И кратко звук пронзительный извлек.
Звучит ответ. "Отряд мой недалек;
О храбрецы! Как мог подумать я,
Что не пойдут на выручку друзья!"
Он руку вздел - клинок сверкает в ней,
Он бьет, льет кровь, тревоге мстя своей.
Он ужас множит, лют, неукротим,
И все бегут постыдно пред одним.
Летят чалмы разрубленные прочь,
И из врагов никто мечом помочь
Себе не может. Потрясен Сеид,
Он пятится, хоть все еще грозит:
Хоть и не трус он, но удара ждет,
Столь возвеличен общим страхом тог.
Вдруг, вспомня флот пылающий, Сеид
Рвет бороду и, свет кляня, бежит.
Ждать - смерть: гарем врагами окружен;
Пираты рвутся внутрь со всех сторон;
Там - бред: бросают сабли, стон и вой,
Все на коленях - тщетно! Кровь рекой!
Корсары мчатся в тот парадный зал,
Куда их рог сигнальный призывал,
Где слышат вопли и мольбы они -
Как знак удачно конченой резни.
Там их вожак: один, свиреп, глядел
Он сытым тигром средь кровавых тел.
Привет был краток, кратче был ответ:
"Неплохо, но паши средь мертвых нет;
Немало сделано, но больше - ждет;
Что ж город вы не подожгли, как флот?"

V

И факелы хватают все в ответ:
Дворец в огне, пылает минарет.
Восторгом злым взор Конрада зардел
И вдруг погас: до слуха долетел
Вопль женщины; как погребальный стон,
Пронзил вождю стальное сердце он.
"В гарем! Но помнить: я убью тотчас
Того, кто женщин тронет! И у нас
Есть жены. Рок отплатит местью им.
Мужчина - враг: жестоки будьте с ним;
Но женщин мы щадили и щадим.
Как мог забыть я? Небо не простит,
Коль мой приказ им жизнь не охранит!
За мною все! Грех этот - время есть -
От наших душ успеем мы отвесть!"
По лестнице летит он, рвет замок,
Не чувствуя огня у самых ног;
Хоть там от дыма не передохнуть,
По всем покоям проложил он путь.
Бегут, нашли, спасают, сквозь костер
Несут красавиц, отвращая взор,
Их страх гася, даря заботы все,
Что надлежат беспомощной красе:
Так атаман умеет нрав смирять
И руки, в брызгах крови, укрощать!
Но кто ж она, кого он сам несет,
Когда уж рухнул обгорелый свод?
Она - любовь того, кому он мстит,
Гарема свет, раба твоя, Сеид!

VI

С Гюльнар он сдержан; кратко, второпях,
Ей говорит, чтоб позабыла страх.
Все ж прерванный тем благородством бой
Врагам дал время совладать с собой.
Погони нет; у всех яснеет взор;
Сплотиться можно, можно дать отпор.
Паша глядит: впервые ловит взгляд,
Как малочислен Конрадов отряд;
Стыдится он ошибки: столько зла
Им паника внезапно принесла!
"Алла! Алла!" - крик бешенством звучит.
Месть или смерть! Стал исступленьем стыд.
За пламя - пламя, кровь за кровь! Должна
Отхлынуть прочь приливная волна!
Бой снова разразился, дик и яр;
Кто нападал, должны принять удар.
Опасность понял Конрад, перед ним -
Друзья слабеют, враг неукротим.
"Прорвать кольцо! Дружней!" С бойцом боец
Сомкнулись - бьются - дрогнули! Конец!
Кругом теснимы, без надежд - и все ж
Пираты рубятся и гибнут сплошь.
Уже раскидан их упорный строй!
Враг смял его и топчет под пятой!
Они уж в одиночку бьются так,
Что, падая, не уклоняют шаг
И опускают на врага сплеча
Предсмертный взмах усталого меча!

VII

Пока еще ряды свои сомкнуть
Враг не успел, чтоб драться с грудью грудь,
Гарем был во главе с Гюльнар укрыт,
По воле Конрада, от всех обид
В турецком доме; стонам и слезам
Уже умолкнуть можно было там.
Свой ужас вспоминая и пожар,
Дивилась темноокая Гюльнар,
Что с ней учтивы, что пирата взор
Был мягок и приветлив разговор.
Пират, на ком еще дымится кровь,
Нежней Сеида, в чьей душе - любовь?
Паша, любя, считал: раба должна
Такою честью быть упоена;
Корсар же с ней старался нежным быть,
Как с женщиной, кого он должен чтить.
"Желанье - грех, бесплодное - вдвойне,
Но хочется корсара видеть мне:
Благодарить мне ужас не дал мой
Его за жизнь, забытую пашой!"

VIII

Старался он поймать, рубя мечом,
Хоть смертный вздох простершихся кругом;
Отрезан, дрался он что было сил:
Враг за победу страшно заплатил;
Изрублен, смерть он звал, но не пришла,
И он - в плену до искупленья зла.
Он пощажен, чтоб в муках жить: готовь,
О мщение, терзанья вновь и вновь,
Остановись, но после выпей кровь -
По каплям! Чтоб Сеид ненасытим,
Знал, что он жив, но смерть все время с ним!
Гюльнар глядит: то он ли? Час назад
Законом был и жест его и взгляд!
Да, он! В плену, и все ж, неукрощен,
О смерти лишь теперь тоскует он.
Ничтожны раны, - как он их искал!
Он руки бы убийцам целовал!
Дух не снесет ли этих ран роса...
Он не договорил: "на небеса?"
Ужель дыханье будет в нем одном,
Кто, в жажде смерти, бился ярым львом?
Всю боль узнал он, что наш дух гнетет,
Когда удача взор свой отведет,
Когда - воздать желая по делам! -
Она грозит ужасной мукой нам.
Всю боль он терпит, но, как прежде, горд
И злобы полн, - он остается тверд.
Храня суровый и надменный вид,
Не пленником - владыкой он глядит:
Он слаб, в крови, - но раскаленный взор
Никто не может выдержать в упор.
Хотя звучат проклятия вокруг -
Угрозы тех, кто мстит за свой испуг,
С ним лучшие почтительны: бойца
Всегда влечет величье храбреца;
Конвой, ведущий пленника в цепях,
В лицо ему глядел, смиряя страх.

IX

Явился врач, но не лечить, - взглянуть,
Довольно ль жизни кроет эта грудь:
Нашел, что он снесет и груз оков
И вытерпит жар пыточных щипцов,
А завтра - завтра поглядит закат,
Как будет на колу сидеть пират,
А там заря, с улыбкой цвета роз,
Увидит, как он муку перенес.
Всех казней в мире эта казнь страшней;
Мученья - жажда обостряет в ней,
Дни тянутся, а смерть - все нет ее,
И над тобой кружится коршунье.
"Пить! пить!" - Но Ненависть глядит смеясь:
Пить не дают; коль жертва напилась -
Ей смерть. Ушли и врач и страж. И вот,
В оковах, казни гордый Конрад ждет.

X

Как описать вихрь чувств, борьбу ума?
Едва ли жертва знала их сама!
Был хаос духа, смута и разлад,
Когда все чувства, мысли все глушат
Друг друга, и, как будто демон злой,
Глумится Угрызенье над душой
(Но не Раскаянье) и, запоздав,
Твердит: "Я говорило; ты неправ".
Напрасный звук! Коль дух неукротим,
В ней все - мятеж: скорбь - слабым лишь одним?
И в час, когда с собой наедине
Душа, горя, раскроется вполне,
Нет страсти, что отпор дала бы им -
Смятенным чувствам, чуждым и пустым.
К душе на смотр по тысячам дорог
Спешит туманных образов поток;
Сны гордости ушли, в слезах - любовь,
Померкла слава, скоро брызнет кровь;
Несбывшаяся радость; темный гнев
На тех, кто торжествует, одолев;
Скорбь о былом; судьбы столь спешный шаг,
Что не узнать: с ней - небо? адский мрак?
Поступки, речи, мысли сотни раз
Забытые, но яркие сейчас,
Воскреснувшие в памяти дела,
Что дышат терпким ароматом зла;
Мысль, что душа разъедена до дна
Грехом, хоть эта язва не видна;
Здесь все, что взору обнажит тайком
Разверстый гроб; здесь сердца страшный ком;
Сведенный мукой; гордость, чей порыв
Душой владеет, зеркало разбив
Пред ней. Отвага с гордостью вдвоем
Прикроют сердце, павшее щитом!
Все знают страх, но кто свой трепет скрыл.
Тот честь, хоть и притворством, заслужил.
Трус, похвалясь, бежит, а храбрецу
Пристало смерть встречать лицом к лицу;
О Неизбежном думой закален,
На полдороги ближе к смерти он!

XI

Велел паша, чтоб заперт был пират
В высокой башне в тесный каземат.
Дворец сгорел, и крепостной затвор
Укрыл пашу, и узника, и двор.
Казнь Конрада не устрашает; он
Казнил бы сам, будь им Сеид пленен.
Один, пытливо, в сердце он читал
И в нем, преступном, бодрость обретал.
Одну лишь мысль не мог он перенесть:
"Как встретит весть Медора, злую весть?"
О, лишь тогда цепями он гремел,
Ломая руки, свой кляня удел!
Но вдруг утих - самообман? мечта? -
И усмехнулись гордые уста:
"Что ж, пусть казнят, когда угодно им:
Мне нужен отдых перед днем таким!"
Сказав, с трудом подполз к цыновке он
И вмиг заснул - каков бы ни был сон.
Была лишь полночь, как начался бой:
Раз план созрел - он должен быть судьбой;
Резня не любит медлить: в краткий срок
Злодей свершит все, что свершить он мог.
Лишь час прошел - и в этот час пират
Покинул бриг, носил чужой наряд,
Был узнан, дрался, взвил пожара гул,
Губил, спасал, взят, осужден, уснул!

XII

Он мирно спит, не дрогнет очерк век;
О, если б это был покой навек!
Он спит... Но кто глядит на этот сон?
Враги ушли, друзей утратил он.
То не спустился ль ангел с высоты?
Нет: женщины небесные черты!
В руке лампада, но заслонена
Она рукой, чтоб не согнала сна
С его на муку обреченных глаз,
Что, раз открывшись, вновь уснут сейчас.
Глубокий взор и губы цвета роз,
Блеск жемчуга в изгибах черных кос,
Легчайший стан и стройность белых ног,
Что лишь со снегом ты сравнить бы мог...
Как женщине пройти средь янычар?
Но нет преград, коль в сердце юный жар
И жалость кличут, - как тебя, Гюльнар!
Ей не спалось: пока паша дремал
И о пирате пленном бормотал,
Она с него кольцо-тамгу сняла,
Что, забавляясь, много раз брала,
И с ним прошла чрез полусонный ряд
Тамге повиновавшихся солдат.
Устали те от боя и тревог:
Пирату всяк завидовать бы мог
Уснувшему; иззябши, у ворот
Они лежат; никто не стережет:
На миг привстали посмотреть кольцо
И, без вопросов, клонят вновь лицо.

XIII

Она дивилась: "Как он мирно спит!
А кто-то плачет от его обид
Или о нем. И мне тревожно здесь;
Иль колдовством он стал мне дорог весь?
Да, он мне спас и жизнь и больше: честь,
От нас от всех успев позор отвесть.
Но поздно думать... Тише... Дрогнул сон...
Как тяжко дышит! О, проснулся он!"
Поднялся Конрад, ослепленный вдруг,
С недоуменьем он глядит вокруг;
Он шевельнул рукой - железный звон
Его уверил, что пред ним не сон.
"Коль здесь не призрак, то тюремщик мой
Неотразимой блещет красотой!"

"Меня, пират, не знаешь ты. Твоя
Добром не так богата жизнь, и я
Одна из тех, кого ты в страшный час
И от огня и от насилья спас.
Не знаю я, что мне в тебе, пират.
Но я не враг: не пытки ищет взгляд".

"Ты добрая. Когда меня казнят,
Твой только взор восторгом не блеснет.
Что ж: побежден, я гибну в свой черед.
Их и твою любезность я ценю,
Коль исповедь к такой красе склоню!"

Как странно! Миг отчаянья согрет
Шутливостью! В ней облегченья нет,
Не отменить ей роковой исход;
В улыбке - боль, и все ж она цветет!
Не мало мудрых было до сих пор,
Кто с шуткою ложились под топор!
Но горек и насильствен это смех.
Хоть и обманет, кроме жертвы, всех.
Что б Конрад ни испытывал, - легло
Веселое безумье на чело,
Его разгладив; голос так звучал,
Как если б напоследок счастье звал.
То было не по нем: так редко он
Был не задумчив иль не разъярен.

XIV

"Ты осужден, корсар, но я пашой
Могу владеть, когда он слаб душой.
Ты должен жить, - хочу тебя спасти,
Но поздно, трудно: слаб ты, чтоб уйти.
Пока одно берусь устроить я:
Чтоб казнь была отложена твоя;
Просить о жизни можно не сейчас,
А всякий риск двоих погубит нас".

"Я б не рискнул; душа закалена
Иль пала так, что бездна не страшна.
Что звать опасность, что меня манить
Бежать от тех, кого мне не сломить?
Ужель как трус (коль победить не мог)
Бегу один, а весь отряд полег?
Но есть любовь... душа горит; слеза -
В ответ слезе туманит мне глаза.
Привязанностей мало дал мне рок;
То были: судно, меч, она и бог.
Забыл я бога, бросил он меня:
Паша свершает суд его, казня.
Мольбой не оскверню его престол,
Как трус, что голос в ужасе обрел;
Я жив, дышу, мне жребий не тяжел!
Меч отдала врагу моя рука,
Не стоившая верного клинка.
Мой бриг потоплен. Но моя любовь!..
Лишь за нее могу молиться вновь!
Лишь для нее хотел я жить - и вот
Ей сердце гибель друга разобьет
И красоту сотрет... Когда б не ты -
Я не встречал ей равной красоты!"

"Ты любишь?.. Это безразлично мне...
Теперь, потом ли... Я ведь в стороне...
Но все же... любишь! Счастливы сердца,
Что преданы друг другу до конца,
Что не томятся тайной пустотой
Бесплодных грез, как я в тиши ночной!"

"Ужель его не любишь ты, Гюльнар,
Кому тебя вернул я сквозь пожар?"

"Любить пашу свирепого? О нет!
Душа мертва, хоть силилась ответ
В себе найти на страсть его... давно...
Увы! Любить свободным лишь дано!
Ведь я раба, - пусть первая из всех, -
Счастливой я кажусь среди утех!
Вопрос: "Ты любишь?" - колет, как стилет;
Я вся горю, не смея крикнуть "нет!"
О! тяжко эту нежность выносить
И в сердце отвращение гасить,
Но горше думать, что не он - другой
По праву б мог владеть моей душой.
Возьмет он руку - я не отниму,
Но кровь не хлынет к сердцу моему;
Отпустит - вяло упадет рука:
Коль нет любви - и злоба далека.
Целуя, губ он не согреет мне,
А вспомнив, корчусь я наедине!
Когда б любовь я знала, может быть,
Я ненависть могла бы ощутить,
А так - все пусто: он уйдет - не жаль.
С ним рядом я - а мысль несется вдаль.
Боюсь раздумья: ведь во мне оно
Лишь отвращенье закрепить должно.
Я не женой паши, хоть я горда, -
Рабыней быть хотела б навсегда.
О, если бы его любовь прошла,
И, брошена, я б вольною была!
Еще вчера я так желать могла.
Теперь же с ним хочу быть нежной я,
Но лишь затем, чтоб спала цепь твоя,
Чтоб жизнь тебе за жизнь мою вернуть,
Чтобы открыть тебе к любимой путь, -
К любви, какой моя не знает грудь.
Прощай: рассвет. Хоть дорого плачу -
Не будешь нынче отдан палачу!"

XV

Его ладони к сердцу поднеся,
Звеня цепями, побледнела вся
И, как чудесный сон, исчезла с глаз.
Вновь он один? Была ль она сейчас?
Кто светлый перл к его цепям принес?
Да, то была святейшая из слез -
Из чистых копей Жалости святой,
Шлифованная божеской рукой!

О, как опасна, как страшна для нас
Порой слеза из кротких женских глаз!
Оружье слабых, все ж она грозит:
Для женщины и меч она и щит;
Прочь! Доблесть никнет, меркнет мысль, когда
В слезах к нам сходит женская беда!
Кем сгублен мир, кем посрамлен герой? -
Лишь Клеопатры кроткою слезой.
Но триумвиру слабость мы простим:
Пришлось не землю - рай терять иным,
Вступая с сатаною в договор,
Чтоб лишь прелестный прояснился взор!

XVI

Встает заря, бросая нежный свет
На гордый лоб, - но в ней надежды нет.
Кем к вечеру он станет? Мертвецом;
И будет ворон траурным крылом
Над ним махать, незрим для мертвых глаз;
И солнце сядет, и в вечерний час
Падет роса отрадна для всего
Живого, но - увы! - не для него!

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

Come vedi - ancor non m'abbandona.
Dante. Inferno, v. 105
{* Как видишь - он еще меня не предал. Данте. Ад.}

I

Пышней, чем утром, вдоль Морейских гряд
Лениво сходит солнце на закат;
Не тускло, как на Севере, оно:
Полнеба чистым блеском зажжено;
Янтарный луч слетает на залив,
Отливы волн зеленых озлатив,
И озаряет древний мыс Эгин
Прощальною улыбкой властелин;
Своей стране любовно льет он свет,
Хоть алтарей ему давно там нет.
С гор тени сходят, вьются вдоль долин,
Твой рейд целуя, славный Саламин!
Их синий свод, скрывая небосклон,
От взоров бога пурпуром зажжен,
А вдоль вершин веселый бег коней
Роняет отблеск, радуги нежней,
Пока, минув Дельфийскую скалу,
Бог не отыдет на покой, во мглу.

Так и Сократ в бледнеющий простор
Бросал - Афины! - свой предсмертный взор,
А лучшие твои сыны с тоской
Встречали мрак, венчавший путь земной
Страдальца. - Нет, о нет: еще горят
Хребты и медлит благостный закат!
Но смертной мукой затемненный взор
Не видит блеска и волшебных гор:
Как будто Феб скрыл тьмою небосклон,
Край, где вовек бровей не хмурил он.
Лишь он ушел, за Кифероном, в ночь, -
Был выпит яд, и дух умчался прочь,
Тот, что презрел и бегство и боязнь,
И, как никто, и жил и встретил казнь!
С вершин Гимета озаряя дол,
Царица ночи всходит на престол;
Не с темной дымкой, вестницею бурь, -
Лик беспорочно осиял лазурь.
Блестят колонны, тень бросая вниз,
Мерцает лунным отблеском карниз,
И, знак богини, тонкий серп ушел
Над минаретом в зыбкий ореол.
Вдали темнеют заросли олив,
Нить кроткого Кефиса осенив;
К мечети льнет унылый кипарис,
Блестит киоска многоцветный фриз,
И в скорбной думе пальма гнется там,
Где поднялся Тезея древний храм.
Игра тонов, блеск, сумрак - все влечет,
И равнодушно лишь глупец пройдет.

Борьбу стихий забыв, Архипелаг
Едва доносит сонный лепет влаг;
А в переливах медленной волны -
Сапфирно-золотые пелены
И острова, чей строг и мрачен вид,
Хоть океан улыбки им дарит.

II

Не о тебе рассказ, но что влечет
К тебе мой дух? Величье ль древних вод?
Иль просто имя магией своей
Сердца чарует и манит людей?
Прекрасный град Афины! Кто закат
Твой дивный видел, тот придет назад
Иль всюду, вечно будет изнывать,
Как я, кому Циклад не увидать.
Тебе не чужд моей поэмы лад,
Твоим был остров, где царит Пират.
Верни ж его и вольность с ним - назад!

III

В последний раз лучом задев маяк,
Закат померк, и вот - полночный мрак
В душе Медоры: третий день печаль;
Хотя попутным ветром веет даль,
Нет Конрада, и нет вестей о нем;
Ансельмо бриг еще вчера пристал,
Но Конрада нигде он не встречал...
Была б развязка страшная иной,
Когда б корсар взял этот бриг с собой!

Свежеет бриз. Весь день ждала она,
Что будет мачта ей вдали видна;
Теперь, тоскуя, тропкою с высот
Она на берег в тьме ночной идет
И бродит там, хоть брызгами прибой
Одежды мочит ей, гоня домой.
Бесчувственно она стоит, глядит -
И холод лишь ей душу леденит.
Все глубже ужас, беспросветней тьма:
Явись он вдруг - она сошла б с ума!

Вдруг перед ней полуразбитый бот,
Как бы ее нашедший, пристает.
Без сил гребцы; кто - ранен, но никто
В рассказах кратких не сказал про то:
Всяк, затаясь, предоставлял потом
Угадывать, что стало с вожаком,
Кой-что и знали, но боялись весть
До слуха их владычицы довесть.
Но ясно все. Не дрогнула она,
Отчаянья глубокого полна:
В ней, хрупкой, был великий дух - такой,
Что действует, лишь овладев собой.
С надеждой жили трепет, слезы, страх;
Теперь конец - все обратилось в прах.
Но сила из дремоты говорит:
"Любимый умер, - что ж еще грозит?"
Но силы той в простой природе нет:
С ней сходен лишь горячки жаркий бред.

"Безмолвны вы... Я не спрошу... Зачем?
Все поняла... Пусть каждый будет нем...
Но все же... все ж... не разомкнуть мне губ!.
Я знать хочу... скорее... Где же труп?"
"Как знать? Едва спаслись мы: но твердит
Один из нас, что не был он убит;
Что в плен был взят; что был в крови, но - жив".

Она не слышит: чувства, как прилив,
Плотину воли смыли; ужас в ней
Не смел прорваться, был он слов сильней.
Вдруг, пошатнувшись, рухнула она,
И ей была б могилою волна,
Когда бы руки грубые гребцов
Ее не подхватили средь валов.
В слезах, ее водою моряки
Кропят, обвеивают, трут виски.
Она очнулась. Женщин к ней зовут
И, горестно с ней распростясь, идут
К Ансельмо в грот, чтоб рассказать тому,
Что краткий блеск победы канул в тьму.

IV

Кипит совет. Все требуют отбить
Начальника! Дать выкуп! Отомстить!
Все рвутся в бой, как будто сам вожак
Указывает им, где скрылся враг.
Что б ни случилось - с ним все души в лад:
Жив он - спасут, погиб он - отомстят.
Беда врагу, коль затаили месть
Те, в ком жива и сила их и честь!

V

В гареме, в тайной комнате, сидит,
Решая участь узника, Сеид.
Любовь и злоба - вперемежку в нем:
То он с Гюльнар, то с Конрадом вдвоем.
Гюльнар - у ног, готовая согнать
С его чела угрюмую печать,
И черные глаза ее горят,
Стремясь привлечь его смягченный взгляд;
Но он лишь четки движет вновь и вновь,
Как бы по каплям жертвы точит кровь.
"Паша! Твой шлем победою повит;
Сам Конрад взят, а весь отряд убит.
Ему уделом смерть - и поделом!
Но все ж - тебе ль его считать врагом?
Ты так велик! Не лучше ли сперва
Ему дать откупиться? Есть молва,
Что он несметно, сказочно богат!
Ты мог бы взять, паша, бесценный клад!
Потом же - нищ, гоним и угнетен -
Твоей добычей снова станет он.
А так - остатки шайки заберут
Сокровища и в дальний край уйдут".

"Гюльнар! Когда б он мне сулил тотчас
За каплю крови каждую - алмаз,
Когда б за каждый волос предложил
Любую из золотоносных жил,
Когда б дары арабских сказок он
Здесь разложил - все ж был бы он казнен!
И даже казни б не отсрочил я,
Раз он в цепях, раз власть над ним - моя!
Ему я пытку все изобретал,
Чтоб, мучась, он подольше смерти ждал!"

"Нет, нет, Сеид! Он слишком прав, твой гнев,
Чтобы простить, вину врага презрев.
Хотела я, чтоб ты в свою казну
Богатства взял: без них он как в плену;
Без власти, без людей, без сил, пират,
Лишь ты захочешь, снова будет взят".

"Он _будет_ взят!.. Я даже дня ему
Не дам, злодею, ныне - моему.
И для тебя - раскрыть пред ним тюрьму,
Прелестная заступница? Ведь ты
Ему воздать за проблеск доброты
Великодушно хочешь? Ведь он спас
Вас всех - конечно, не вглядевшись в вас!
Ведь должен чтить я столь высокий дух!..
К словам моим склони твой нежный слух;
Тебе не верю; речь твоя и взгляд
Во мне лишь подозренье укрепят.
Когда с тобой покинул он гарем,
Ты не мечтала ль с ним уйти совсем?
Ответь! Молчи! уловкам всем конец:
Ты вспыхнула - предательский багрец!
Поберегись, красавица! Поверь:
Не только он в опасности теперь!
Ведь с ним... Но нет!.. Да будет проклят миг,
Когда тебя он в пламени настиг
И вынес, обнимая!.. Лучше б... Нет!
Меня томил бы горькой муки бред!
Теперь же лживой говорю рабе:
Как бы я крыльев не подстриг тебе!
Смотри же, берегись; я не шучу,
Я за измену страшно отплачу!"

Он встал и вышел, отвратив глаза;
В них гнев блеснул, в прощании - гроза!
Ах, плохо знал он женщину: ее ль
Смирит угроза и удержит боль?
Он мало сердце знал твое, Гюльнар,
Где нынче - нежность, а чрез миг - пожар!
Обидны подозренья; ей самой
Неведомо, что в жалости такой -
Зерно иное; мнилось ей: она,
Раба, рабу сочувствовать должна
Иль пленнику; неосторожно вновь
Она в паше разгорячила кровь;
Он, в бешенстве, был с нею груб, и вот
В ней буря дум - ключ женских бед - растет.

VI

Дней и ночей меж тем тянулась нить -
Жуть, мрак, тоска... Сумел он победить
Уверенностью темную боязнь:
Ведь каждый час нес худшее, чем казнь;
Ведь каждый шаг мог шагом стражи быть,
Что явится его на казнь влачить;
Ведь каждый оклик, что порхнет над ним,
Мог быть последним голосом людским!
Смирил он ужас, но надменный дух
Все жить хотел, был к зову гроба глух.
Он был истерзан, слаб - и все же снес
Борение, что битв страшней и гроз.
В кипенье боя, в яростных волнах
Едва ли с мыслью будет сплавлен страх;
Но быть в цепях, сознав ужасный рок,
Коснеть в когтях изменчивых тревог,
Глядеть в себя, ошибок числить рой
Непоправимых, гнуться пред судьбой,
О невозвратном сожалеть, дрожать
Пред неизбежным и часы считать,
И знать, что друга нет, кто б людям мог
Сказать, что твердо встретил он свой рок
И рядом враг, бесстыдный клеветник,
Рад грязью бросить в твой последний миг;
А пытка - ждет; пусть духу не страшна,
Но тело может одолеть она;
А лишь простонешь, вскрикнешь лишь едва -
На мужество утрачены права.
Здесь - гроб, а рай - не для твоей души:
Владеют им святые торгаши;
Земной же рай, не лживый рай небес,
Навек - в разлуке с милою! - исчез.
Вот чем терзался в эти дни пират,
И мысли те страшней, чем самый ад.
Боролся он - и так или не так, -
Но выдержал, а это не пустяк!

VII

День первый минул, а Гюльнар все нет;
Еще два дня - все то же. Вновь рассвет.
Но, видно, чар немало у Гюльнар,
А то бы дня не встретил вновь корсар.
Четвертый день ушел за небосклон,
И ночь примчала за собой циклон.
Как бы впервые шторм ревел над ним,
Так он внимал просторам ветровым!
И дикий дух, желаний диких полн,
Весь откликался на призывы волн.
Среди стихий, бывало, мчался он,
Их буйством и безумием пленен,
И тот же гул звучит средь этих стен,
Звучит, зовет, и... там - простор, здесь - плен!
Свирепым ветром завывала тьма,
Еще свирепей рушились гром_а_,
И за решеткой молнии зигзаг
Прорезывал порой беззвездный мрак.
Подполз к бойнице он и кандалы
Подставил молниям - пусть бьет из мглы!
Так, руки вздев, просил себе корсар
У неба искупительный удар.
Но и молитву дерзкую и сталь
Гроза презрела и умчалась вдаль;
Гром тише, смолк... И вновь пират померк,
Как будто друг его мольбы отверг!

VIII

Уже за полночь легкий шаг на миг
Скользнул у двери, стих... и вновь возник;
Ключ ржавый скрипнул, завизжал засов -
Она! Кого он столько ждал часов!
Он грешен - и все ж дивный ангел с ним,
Что мнится лишь отшельникам святым!
Но, в первый раз входя сюда, она
Была не так пуглива и бледна;
Тревожный темный взор ее, без слов,
Сказал: "Ты к смерти должен быть готов.
Казнь близко, и не будут медлить с ней;
Есть выход - страшный, - но ведь кол
страшней!"

"Я не хочу спасенья: от меня
Ты это слышала назад три дня;
Я не меняюсь. Что тебе во мне?
Свой приговор я заслужил вполне.
Немало всюду дел за мною злых,
Так пусть паша мне здесь отметит за них!"

"Что мне в тебе? Но ведь... Ты от судьбы
Меня спас худшей, чем удел рабы!
Что мне в тебе? Иль ты, как в страшном сне,
Слеп и не видишь нежности во мне?
Мне ль говорить? Хоть вся душа полна,
Но женщина молчать о том должна...
Но... пусть злодей - ты смог меня смутить:
Боясь, жалея, стала я... любить!
Мне о другой не говори, молю:
Я знаю - любишь, тщетно я люблю.
Она прекрасней, пусть, но, и любя,
Она рискнула б жизнью для тебя?
Будь ты ей дорог, как ты дорог мне,
Ты б не был тут, с тоской наедине!
Жена корсара - с ним разит врага!
Лишь неженки сидят у очага!
Не время спорить, надо жизнь сберечь:
На ниточке висит над нами меч;
Будь снова смел, свобода впереди;
Вот - на кинжал, встань и за мной иди!"

"В цепях? Конечно, самый верный путь, -
Вдоль стражи незаметно проскользнуть!
Для бегства ли воздушный твой наряд?
Кинжалом ли врага в бою разят?"

"Оставь сомненья! Стража за меня:
Я всех купила, золотом маня;
Скажу лишь слово - нет твоих цепей;
Пройти сюда могла б я без друзей?
Я провела недаром эти дни:
Мои же козни - для тебя они!
Месть деспоту злодейством не зови;
Твой враг презренный должен пасть в крови!
Ты вздрогнул? Да, я стать иной хочу:
Оттолкнута, оскорблена - я мщу!
Я незаслуженно обвинена:
Хоть и рабыня, я была верна!
Да, смейся. Но не смел смеяться - он!
Мой дух тобой не так был потрясен!
Но он - сказал, хоть я была чиста!
Так пусть над ним свершится кара та,
Что злобные нам предрекли уста!
Меня купив, пожалуй, заплатил
Он дорого, коль сердца не купил;
Он смел сказать, - хоть я чиста душой, -
Что, победи ты, я б ушла с тобой!
Он лгал, ты знаешь. Но пускай пророк
Обиду стерпит, коль ее предрек.
Не я тебе спасла три этих дня:
Изобретал он, мрачный взор клоня,
И казнь тебе и муку для меня! -
Да, мне грозит он, но пока горит
В нем страсть - меня, как прихоть, он щадит.
Когда ж остынет, стану не нужна -
Тогда в мешке меня возьмет волна!
Что ж я - игрушка? и могу дитя
Лишь позолотой забавлять, блестя?
Тебя, любя, спасала я; тебе
Явить хотела душу я в рабе;
Пашу б я пожалела. Но теперь
И жизнь и честь пожрать он хочет, зверь
(Сказав, он не отступит ни пред чем);
И я решилась! Я твоя! Совсем!
Ты можешь все подозревать, корсар, -
Верь: гнев и нежность в первый раз
в Гюльнар!
Ты б не боялся, если б знал меня.
В душе восточной много есть огня!
Он - твой маяк: укажет он средь волн,
Где в гавани стоит майнотский челн.
Но в том покое, где пройдем мы, - спит
И должен не проснуться - он, Сеид!"

"Гюльнар, Гюльнар! Увядшей славы лик
Теперь лишь, страшный, предо мной возник!
Сеид мой враг; он шел на остров мой
С открытой, хоть безжалостной, душой;
Вот почему мой бриг сюда "приплыл.
Мой грозный меч моей грозе грозил,
Меч - но не тайный нож! Ужели тот,
Кто женщин спас, уснувшего убьет?
Я жизнь твою не для того сберег;
Не дай мне думать, что смеялся рок.
Теперь прощай; да будет мир с тобой!
Ночь коротка - последний отдых мой!"

"Что ж, отдыхай! Лишь солнце сгонит мглу,
Весь корчиться ты будешь на колу.
Готов он, я видала... Поутру,
Знай, ты умрешь, но раньше я умру.
Все - жизнь, любовь и ненависть Гюльнар -
Тут ставкою. И - лишь один удар!
Без этого нам не уйти; вослед
Погоня будет... Муки долгих лет,
Твои тревоги, мой девичий стыд -
Все тот удар сотрет и отвратит!
Меч - но не нож? Как знаешь, а пока
Пусть будет верной женская рука!
Лишь миг один - конец, корсар, беде;
Мы встретимся на воле иль нигде!
А дрогну - завтра озарит восход
Мой саван, твой кровавый эшафот".

IX

Она исчезла; опоздал ответ,
Но пламенно корсар глядел ей вслед,
Потом оковы подтянул, как мог,
Чтоб не звенели, волочась у ног,
И (нет засова, путь ему открыт)
Вслед за Гюльнар, закованный, спешит.
Куда ведет извилистый проход?
Повсюду мрак; никто не стережет.
Вот слабый свет стал вдалеке мерцать,
Идти ль к нему? иль от него бежать?
Он наугад идет. Вдруг холодок
Предутренний коснулся ветром щек;
Вот на открытой галерее он;
В последних звездах блекнет небосклон;
Но он не смотрит: на него другой
Струится свет из двери запертой:
Сквозь щель лампады брезжит огонек,
Но различить он ничего не мог.
Скользнула вдруг фигура из дверей,
Метнулась, стала - то Гюльнар! Он к ней,
Глядит: о счастье! с нею нет клинка!
Смягчилась, значит, гневная рука!
Но с ужасом вдруг взор ее, горя,
Взлетел туда, где льет багрец заря!
Она волос откинула волну -
Ей грудь скрывающую пелену:
Казалось, что недавно лишь она
Была над чем-то страшным склонена,
К чему-то прикоснулась, и у ней
Остался след кровавый меж бровей;
И Конрад вздрогнул, мукой полон вновь:
То был знак злодеянья верный - кровь!

X

Он был в боях; он думал, глядя в тьму,
О пытке страшной, что грозит ему;
Он знал соблазны и возмездья; он
Мог быть навек в цепях похоронен;
Но, зная битвы, ужас, муки, плен,
Вихрь всех страстей, - ни разу в глуби вен
Он льда того не чуял, как сейчас -
Пред алой точкой меж горящих глаз!
След крови, чуть заметная черта -
Но вся в Гюльнар померкла красота!
Пред кровью не дрожал он, но такой,
Что в битвах пролита мужской рукой!

XI

"Конец! Проснуться не успев, он пал!
Корсар, он мертв!.. Ты дорого мне стал.
Но ни к чему слова теперь. Вперед!
День наступает. В бухте лодка ждет.
Те, кто мне предан, - тоже с нами в путь:
К твоим бойцам они хотят примкнуть.
Я мой поступок оправдать смогу
Не здесь, на ненавистном берегу!"

XII

В ладони хлопнув, ждет; вдоль галерей
Все слуги - греки, мавры - мчатся к ней,
С корсара цепи молча снять спешат;
Вновь волен он, как ветер горных гряд,
Но на душе столь тяжкий гнет и груз,
Как будто в ней железо этих уз.
Молчат. Гюльнар безмолвно знак дает;
Открыт ведущий к морю тайный ход.
Покинут город; вот у ног - прибой,
Играя, брызжет в берег золотой.
Гюльнар покорный, Конрад брел вослед:
Не все ль равно - в плену он или нет?
Он холоден, как в дни, когда паша
Мечтал о пытках, ревностью дыша.

XIII

В бот сели. Бриз помчал их в кипень воли.
Корсар сидел, воспоминаний полн,
Пока вблизи громадой не возник
Мыс, где недавно укрывался бриг.
Ах! с ночи той в такой ничтожный срок
Вместилась вечность крови, и тревог,
И ужаса! Когда же скрылся мыс,
Он замер весь, лицо склоняя вниз.
Он вспоминал Гонзальво, свой отряд,
Триумф минутный, счастья лживый взгляд.
И вдруг, о милой думая, корсар
Взглянул: пред ним - преступница Гюльнар!

XIV

Та не смогла снести прямой, в упор
Уставленный и леденящий взор;
В ее глазах жестокий блеск погас,
И разом слезы хлынули из глаз.
Моля, она склоняется у ног:
"Пусть мстит Алла, но ты простить бы мог!
Чем стал бы ты, не будь повержен зверь?
Кляни меня, но только не теперь!
Я не такая; за три этих дня
Мой ум померк; не добивай меня!
Я, не любя, не занесла б кинжал,
И ты - мертвец - меня б не проклинал!"

XV

Она ошиблась: он себя винил,
Что ей беду невольно причинил;
Но тяжко немы, сплошь в кровавой тьме,
Бродили чувства в сердце, как в тюрьме.
Вокруг кормы, играя синью волн,
Попутный бриз все дальше гонит челн;
Вдали вдруг точка, пятнышко, пятно:
То парус, бриг - и пушек там полно;
Челнок замечен с вахтенных мостков;
Прибавили немедля парусов;
Бриг величаво мчится, все скорей,
И грозно смотрят жерла батарей.
Вдруг - блеск! Ядро, давая перелет,
С шипеньем тонет в глуби темных вод.
Выходит Конрад из оцепененья. Взор
С восторгом устремляется в простор:
"То он - мой алый флаг! Я не один!
Я не покинут средь морских пучин!"
Он машет им. Там узнают сигнал:
Убавив ход, спускают мигом ял.
"Наш Конрад! Конрад!" - с палубы гремит,
И дисциплина крик не заглушит!
С восторгом все и с гордостью глядят,
Как всходит вновь на свой корабль пират;
В любой улыбке блещет торжество;
Всем хочется в объятьях сжать его.
А он, забыв несчастный свой поход,
Как вождь, привет им гордо отдает,
Ансельмо руку жмет он - и опять
Готов сражаться и повелевать!

XVI

Порыв утих; всех втайне мучит стыд,
Что не был силой атаман отбит:
Все ждали мести. А узнай они,
Что женщина свершила в эти дни -
Стать ей царицей: им была всегда
Разборчивость надменная чужда.
Перед Гюльнар они столпились в ряд,
С улыбкой вопрошающей глядят;
Она слабее женщин и сильней,
И знает кровь - и все же робость в ней|
На Конрада она с мольбой глядит
И, на лицо спустив чадру, молчит;
Скрестив ладони, кротко ждет она:
Раз он спасен, судьба ей не страшна.
Хоть все в ней буйно: ненависть и дрожь,
Добро и зло, любовь, коварство, нож -
В ней женщина не исчезала все ж!

XVII

И дрогнул Конрад: гнусно дело рук.
Но грешница жалка в минуты мук.
Нет слез таких, чтоб грех ее омыть,
И небу должно суд над ней творить.
Свершилось! Пусть вина тяжка - он знал:
Лишь для него ту пролил кровь кинжал,
И принесла его свободе в дар
Все на земле, все в небесах Гюльнар!
Потупиться ее принудив, взор
К рабыне черноокой он простер;
Совсем иной теперь была она:
Робка, слаба, смиренна и бледна,
И в этой смертной бледности - багрец,
Кровавый след запечатлел мертвец!
Он руку взял, дрожит (теперь!) рука,
Нежна в любви, а в гневе жестока:
Он сжал ее - дрожит! И в нем самом
Нет сил, нет звука в голосе глухом.
"Гюльнар!" Безмолвна. "Милая Гюльнар!"
Она взглянула взором, полным чар,
И ринулась в объятия к нему.
Чудовищем бы надо быть тому,
Кто б в этом ей приюте отказал!
Добро ль в том, зло ль, но Конрад крепко сжал
Ее в объятьях. И, не будь томим
Тревогой он; - сошла бы измена к ним!
Тут и Медору б гнев не охватил:
Их поцелуй столь братски-нежен был,
Что - первый и последний! - он не мог
Взять Ветреность у Верности, хоть жег
Дыхание Гюльнар, как ветер тот,
Что навевает крыльями Эрот!

XVIII

В вечерний час их остров встал из вод.
Скала, казалось, им улыбки шлет;
Над гаванью стоит веселый гул;
Огонь сигнальный, где всегда, блеснул;
Скользят по волнам шлюпки, и дельфин,
Резвясь, их обгоняет средь пучин;
Крикливых чаек резкий стон - и тот,
Казалось, всем приветствие несет!
За ставнями, что озарились вдруг,
Фантазия друзей рисует круг;
Огонь священный, пламенный очаг,
Надежды взор, простертый в бурный мрак!

XIX

Огни в домах, на маяке горят;
Медоры башню разглядел пират;
Глядит он - странно! Видят все: одно
Ее во мрак погружено окно!
Как странно! В первый раз ему привет
Не шлет Медора. Иль завешен свет?
Он первым сходит в поданный челнок,
Гребцов торопит... О, когда б он мог,
Как легкий сокол, развернуть крыла,
Помчаться на вершину, как стрела!
Гребцы хотят передохнуть - и вот,
Не в силах ждать, он выпрыгнул - плывет,
На берегу - и быстрою стопой
Бежит наверх знакомою тропой.
Он у дверей; прислушался: весь дом
Внутри безмолвен. Все во тьме кругом.
Он стукнул громко, но знакомый шаг
Не прозвучал в ответ на этот знак.
Весь холодея, стукнул он опять,
Но слабо: руку еле смог поднять.
Открыли; женщина - увы! - не та,
Которую обнять влечет мечта.
Она молчит; и дважды он хотел
Задать вопрос, и все ж не смог, не смел!
Он выхватил у ней лампаду; вдруг
Та выскользнула из неверных рук,
Разбилась: а другого ждать огня,
Не то же ли, что наступленья дня?
Но, вглядываясь в темный коридор,
Мерцанье слабое приметил взор;
Увидел Конрад, в тот войдя покой,
Все, что уже угадано душой!

XX

И стон, и дрожь, и ужас подавив,
Он замер возле, взор в нее вперив.
Глядел он, в пытке, как мы все, боясь
Признаться, что надежда унеслась.
Столь хороша она была живой,
Что смерть не совладала с красотой;
Держала стебель хладного цветка,
Сжимая нежно, хладная рука,
Как бы живая, как в притворном сне,
Чтоб зарыдавший смерть узнал вдвойне.
Под снегом век, под трауром ресниц
Укрылось то, что повергает ниц:
Всего яснее Смерть в глазах видна,
Сиянье духа гасит в них она!
Двух синих звезд прозрачный блеск угас,
Но рот еще прекрасен и сейчас:
Вот-вот сверкнет улыбкою живой,
И нужен лишь на миг ему покой.
Но белый саван, но недвижность кос,
Столь светлых, пышных, - а давно ль меж роз
Они струились и срывал венок
С них шаловливый летний ветерок...
Но бледность щек - все гроба кличет тьму.
Она - ничто. Так что ж быть здесь ему?

XXI

Вопросов нет. Ответ на все - одна
Лба хладно-мраморная белизна.
Не все ль равно, как умерла она?
Страсть юных лет, надежды лучших дней,
Ключ нежности и ласки - с нею, с ней,
С единственной, кого любить он мог, -
Исчезли вмиг. Он заслужил свой рок,
Но мука - жгла. Для чистых душ есть путь,
Куда не смеет грешник и взглянуть.
Гордец, чья радость только на земле,
В дни горьких мук в земной же рыщет мгле.
Пусть малое все гибнет здесь для них,
Но кто сносил утрату грез своих?
Как часто гордый маскирует взор
Все виды мук, таимых с давних пор;
И скрыта боль в улыбке той как раз,
Которой щеголяют напоказ.

XXII

Кто глубже скорбь в своей груди таит,
Тот всех скупей о скорби говорит;
Все думы в нем сливаются в одной,
И тщетно в них ему искать покой;
Нет слов раскрыть всю жизнь души до дна,
Правдивость речи горю не дана.
Пират застыл, оледенен тоской,
Найдя на миг в том холоде покой;
Так слаб он, что - как в детстве - вновь слеза
Ему смочила дикие глаза;
Вся немощь сердца в тех слезах была,
И все же мук душа не излила.
Никто не видел этих слез поток;
Будь не один - он их сдержать бы мог;
Он их сдержал, он твердо стер их с вежд,
Уйдя без дум, без счастья, без надежд.
Блеснет заря - пирату темен день,
Ночь спустится - и с ним навеки тень.
Нет мглы темней, чем сердца мрак густой,
И взор тоски - средь всех слепых слепой!
Та слепота бежит любой зари,
И ненавистны ей поводыри!

XXIII

Родясь для блага, он злодеем стал;
Обманут рано, долго верил, ждал;
Ток чистых чувств, как влага та, что в грот,
Чтоб сталактитом затвердеть, течет,
Сквозь толщу лет пробившись, замутнел
И, наконец, застыл, закаменел.
Но молния скалу дробит порой -
И Конрад снес удар тот грозовой!
Цветок у камня сумрачного рос;
В тени укрыв, его хранил утес;
Обоих беспощадный гром разит -
И лилию и вековой гранит!
Чтоб рассказать о нежности цветка.
Не сохранила смерть ни лепестка;
И тут же, на земле бесплодной, он,
Суровый друг, чернеет, раздроблен!

XXIV

Рассвет. Кто, дерзкий, Конрада смутит
Покой? Ансельмо все ж к нему спешит.
Его нет в башне, нет на берегу;
Обшарили весь остров на бегу, -
Бесплодно... Ночь; и снова день настал -
Лишь эхо отзывалось им средь скал.
Обыскан каждый потаенный грот;
Обрывок цепи, закреплявшей бот,
Внушал надежду: бриг за ним пойдет!
Бесплодно! Дней проходит череда,
Нет Конрада, он скрылся навсегда,
И ни один намек не возвестил,
Где он страдал, где муку схоронил!
Он шайкой лишь оплакан был своей;
Его подругу принял мавзолей;
Ему надгробья не дано - затем,
Что трупа нет; дела ж известны всем:
Он будет жить в преданиях семейств
С одной любовью, с тысячью злодейств.

Офицеры · 24.07.2009, 23:21

Креолка

Курсом, морем – тяжело и долго
К дальней ленте серых берегов.
Светлым сном спи моя креолка.
Может, впредь не будет сниться снов.

Ты мечтаешь о далёких далях,
Быть со мною до скончанья дней.
Только ждут нас грусти и печали
И несовершенство низменных людей.

Бриг неспешно поднимает парус,
Где-то через месяц мы придём домой.
Я конечно знал, что не останусь,
Но скажи, зачем я взял тебя с собой?

Взял тебя с собой….

Я стоял и вдаль глядел на юте –
Всё пытался и не мог понять:
Вопреки земле уюта –
Почему ты выбрала меня?
Сердце грызли мысли, точно волки
Вспоминал, не верил и молчал
Как тебя, мою креолку
Я однажды в жизни повстречал.

И пока нет шторма и пока нет бури
Мы идём на запад - до моей земли.
От жары и виски все вокруг уснули
Спишь и ты – я охраняю хрупкие мечты твои.

Кто ещё тебя теперь согреет
В мире том, откуда родом я,
Где душа так быстро каменеет,
Где людей - людьми назвать нельзя.

Там, где глупость правит мудрецами,
Алчность, спесь – совместно на гербе.
Там, где лгут честнейшими устами,
И, чтоб оправдаться, лгут потом себе…

Ты считаешь, что я твой хозяин
И что будем жить мы праздно и легко.
Ты считаешь мир далёкий - раем.
Ну а я оставил рай наш только что.

Курсом, морем – тяжело и долго.
К дальней ленте серых берегов.
Светлым сном спи моя креолка,
Я отныне – твой хранитель снов.

Удовиченко Юрий

© [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] 2009г.

Офицеры · 17.09.2009, 15:16

Папуша Евгений Дмитриевич

Дата рождения: 13.03.52
Проживает в г.Киев

В интернете известен как Юджин Папуша

Баллада о пиратах Тортуги
Философская морская баллада

Спойлер:

Пиратская

Спойлер:

Свадьба Корсара

Спойлер:

[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

Офицеры · 08.11.2009, 22:55

Сирота Любовь Евгеньевна

Родилась 3 июня 1951 г. в Грозном.
Сочинять стихи, ходить и говорить начала примерно в одно время.
Первая публикация – в 1968 г.
В 1995 г. Л. Сирота принята в Союз российских писателей.
Живет в г. Новороссийске.

Читаем стихи о море из второй книги Любовь Сироты "Ковчег":

Море как море. Вода солона.
Декоративен избитый пейзаж.
Всё так картинно: деревья, луна…
Что же с душою-то? – Видимо, блажь…

Ей, неприкаянной, сладко блажить,
Вздрагивать, биться, парить, тосковать,
Вскрикивать: «Боже, как радостно жить!..» –
Гаснуть и вспыхивать, и ликовать.

Боже мой, август – какая теплынь!
Пыл предосенний, прощальный бросок.
Тёплою памятью, море, нахлынь
На неостывший упругий песок.

Детская сладость солёной воды,
Память – как сказка о жизни чужой.
Боже, насколько целебней вражды
Это содружество мира с душой!

Радостно помнить, что я не умру,
Ибо порука – глаза детворы,
Неодолимая тяга к перу,
Мир мой – и все остальные миры.

Волны теплу подставляют бока,
Лижут песок и играют луной.
Боже мой, как эта ноша легка!
Крылья тихонько шуршат за спиной…

НА СЕРОМ ПРИЧАЛЕ...

Спойлер:

К МОРЮ

Спойлер:

МОРЕ

Спойлер:

Персональная [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] автора.

Radamate · 19.11.2009, 02:06

Из творчества бардов

Когда воротимся мы в Портленд
Б. Окуджава

В ночь перед бурею на мачте
Горят святого Эльма свечи,
Отогревая наши души
За все минувшие года.
Когда воротимся мы в Портленд,
Мы будем кротки, как овечки,
Но только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.

Что ж, если в Портленд нет возврата,
Пускай нас носит черный парус.
Пусть будет сладок ром ямайский,
Все остальное - ерунда!
Когда воротимся мы в Портленд,
Ей-богу, я во всем покаюсь,
Но только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда!

Что ж, если в Портленд нет возврата,
Пускай купец помрет со страха,
Ни бог, ни дьявол не помогут
Ему спасти свои суда!
Когда воротимся мы в Портленд,
Клянусь, я сам сбегу на плаху,
Но только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.

Что ж, если в Портленд нет возврата,
Поделим золото, как братья,
Поскольку денежки чужие
Не достаются без труда!
Когда воротимся мы в Портленд,
Нас примет Родина в объятья,
Но только в Портленд воротиться
Не дай нам, боже, никогда.

ОСТРОВ ГВАДЕЛУПА
Александр Городницкий

Такие, брат, дела... Такие, брат, дела -
Давно уже вокруг смеются над тобою.
Горька и весела, пора твоя прошла,
И партию сдавать пора уже без боя.
На палубе ночной постой и помолчи.
Мечтать за сорок лет - по меньшей мере, глупо.
Над тёмною водой огни горят в ночи -
Там встретит поутру нас остров Гваделупа.

Пусть годы с головы дерут за прядью прядь,
Пусть грустно от того, что без толку влюбляться,-
Не страшно потерять уменье удивлять,
Страшнее - потерять уменье удивляться.
И, возвратясь в края обыденной земли,
Обыденной любви, обыденного супа,
Страшнее - позабыть, что где-то есть вдали
Наветренный пролив и остров Гваделупа.

Так пусть же даст нам Бог, за все грехи грозя,
До самой смерти быть солидными не слишком,
Чтоб взрослым было нам завидовать нельзя,
Чтоб можно было нам завидовать мальчишкам.
И будут сниться сны нам в комнатной пыли
Последние года, отмеренные скупо,
И будут миновать ночные корабли
Наветренный пролив и остров Гваделупа.

27 апреля 1970, 'Дмитрий Менделеев'

**Flibustier** · 30.11.2009, 00:55

Валерий Яковлевич Брюсов

1 (13) декабря 1873г., Москва - 9 октября 1924г., Москва
Русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма.

СТАРЫЙ ВИКИНГ

Спойлер:

КОЛУМБ

Спойлер:

ГРЕБЦЫ ТРИРЕМЫ

Спойлер:

ЦУСИМА

Спойлер:

В ЛОДКЕ РЫБАЦКОЙ

Спойлер:

ВДОЛЬ МОРЯ

Спойлер:

У МОРЯ

Спойлер:

В МОРЕ

Спойлер:

БЛИЗ МОРЯ

Спойлер:

К СЕВЕРНОМУ МОРЮ

Спойлер:

ЗИМНЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ К МОРЮ

Спойлер:

МОРЕ - В БЕССИЛЬНОМ ПОКОЕ...

Спойлер:

МЕСЯЦА СВЕТ ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ...

Спойлер:

Я В МОРЕ НЕ ИСКАЛ ТАИНСТВЕННЫХ УТОПИЙ...

Спойлер:

МЫ

Спойлер:

.

Офицеры · 30.11.2009, 01:05

Иван Алексеевич Бунин

10 (22) октября 1870, Воронеж - 8 ноября 1953, Париж)
Русский писатель, поэт, почётный академик Петербургской академии наук (1909), лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года.

ВЫСОКО НАШ ФЛАГ ТРЕПЕЩЕТ...

Спойлер:

ЗАКАТ

Спойлер:

В АРХИПЕЛАГЕ

Спойлер:

СПОР

Спойлер:

ВСЕ МОРЕ – КАК ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРЦАЛО...

Спойлер:

УКОРЫ

Спойлер:

С ОСТРОГОЙ

Спойлер:

В ОТКРЫТОМ МОРЕ

Спойлер:

ОКЕАНИДЫ

Спойлер:

ЛУНА ЕЩЕ ПРОЗРАЧНА И БЛЕДНА...

Спойлер:

И СКРИП И ВИЗГ НАД БУХТОЙ, НАВОДНЕННОЙ

Спойлер:

ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН

Спойлер:

НОРД-ОСТОМ ЖГУТ ПЫЛАЮЩИЕ ЗОРИ...

Спойлер:

ЛИМАН ПЕСКОМ ОТ МОРЯ ОТДЕЛЕН...

Спойлер:

СИРОККО

Спойлер:

К ВЕЧЕРУ МОРЕ ШУМНЕЙ И МУТНЕЙ...

Спойлер:

.

Офицеры · 04.12.2009, 01:00

Генрих Гейне
из цикла "Романсеро"

Спойлер:

НЕВОЛЬНИЧИЙ КОРАБЛЬ

-I-
Сам суперкарго мингер ван Кук
Сидит погруженный в заботы.
Он калькулирует груз корабля
И проверяет расчеты.
"И гумми хорош, и перец хорош,--
Всех бочек больше трех сотен.
И золото есть, и кость хороша,
И черный товар добротен.
Шестьсот чернокожих задаром я взял
На берегу Сенегала.
У них сухожилья - как толстый канат,
А мышцы - тверже металла.
В уплату пошло дрянное вино,
Стеклярус да сверток сатина.
Тут виды - процентов на восемьсот,
Хотя б умерла половина.
Да, если триста штук доживет
До гавани Рио-Жанейро,
По сотне дукатов за каждого мне
Заплатит Гонсалес Перейро".
Так предается мингер ван Кук
Мечтам, но в эту минуту
Заходит к нему корабельный хирург
Герр ван дер Смиссен в каюту.
Он сух, как палка; малиновый нос,
И три бородавки под глазом.
"Ну, эскулап мой! - кричит ван Кук,--
Не скучно ль моим черномазым?"
Доктор, отвесив поклон, говорит:
"Не скрою печальных известий.
Прошедшей ночью весьма возросла
Смертность среди этих бестий.
На круг умирало их по двое в день,
А нынче семеро пали --
Четыре женщины, трое мужчин.
Убыток проставлен в журнале.
Я трупы, конечно, осмотру подверг.
Ведь с этими шельмами горе:
Прикинется мертвым, да так и лежит,
С расчетом, что вышвырнут в море.
Я цепи со всех покойников снял
И утром, поближе к восходу,
Велел, как мною заведено,
Дохлятину выкинуть в воду.
На них налетели, как мухи на мед,
Акулы - целая масса;
Я каждый день их снабжаю пайком
Из негритянского мяса.
С тех пор как бухту покинули мы,
Они плывут подле борта.
Для этих каналий вонючий труп
Вкуснее всякого торта.
Занятно глядеть, с какой быстротой
Они учиняют расправу:
Та в ногу вцепится, та в башку,
А этой лохмотья по нраву.
Нажравшись, они подплывают опять
И пялят в лицо мне глазищи,
Как будто хотят изъявить свой восторг
По поводу лакомой пищи".
Но тут ван Кук со вздохом сказал:
"Какие ж вы приняли меры?
Как нам убыток предотвратить
Иль снизить его размеры?"
И доктор ответил: "Свою беду
Накликали черные сами:
От их дыханья в трюме смердит
Хуже, чем в свалочной яме.
Но часть, безусловно, подохла с тоски,--
Им нужен какой-нибудь роздых.
От скуки безделья лучший рецепт --
Музыка, танцы и воздух".
Ван Кук вскричал: "Дорогой эскулап!
Совет ваш стоит червонца.
В вас Аристотель воскрес, педагог
Великого македонца!
Клянусь, даже первый в Дельфте мудрец,
Сам президент комитета
По улучшенью тюльпанов - и тот
Не дал бы такого совета!
Музыку! Музыку! Люди, наверх!
Ведите черных на шканцы,
И пусть веселятся под розгами те,
Кому неугодны танцы!"

-II-
В бездонной лазури мильоны звезд
Горят над простором безбрежным;
Глазам красавиц подобны они,
Загадочным, грустным и нежным.
Они, любуясь, глядят в океан,
Где, света подводного полны,
Фосфоресцируя в розовой мгле,
Шумят сладострастные волны.
На судне свернуты паруса,
Оно лежит без оснастки,
Но палуба залита светом свечей,--
Там пенье, музыка, пляски.
На скрипке пиликает рулевой,
Доктор на флейте играет,
Юнга неистово бьет в барабан,
Кок на трубе завывает.
Сто негров, танцуя, беснуются там,--
От грохота, звона и пляса
Им душно, им жарко, и цепи, звеня,
Впиваются в черное мясо.
От бешеной пляски судно гудит,
И, с темным от похоти взором,
Иная из черных красоток, дрожа,
Сплетается с голым партнером.
Надсмотрщик - maitre de plaisirs,
Он хлещет каждое тело,
Чтоб не ленились танцоры плясать
И не стояли без дела.
И дй-дель-дум-дей и шнед-дере-денг!
На грохот, на гром барабана
Чудовища вод, пробуждаясь от сна,
Плывут из глубин океана.
Спросонья акулы тянутся вверх,
Ворочая туши лениво,
И одурело таращат глаза
На небывалое диво.
И видят, что завтрака час не настал,
И, чавкая сонно губами,
Протяжно зевают, - их пасть, как пила,
Усажена густо зубами.
И шнед-дере-денг и дй-дель-дум-дей,--
Все громче и яростней звуки!
Акулы кусают себя за хвост
От нетерпенья и скуки.
От музыки их, вероятно, тошнит,
От этого гама и звона.
"Не любящим музыки тварям не верь!"
Сказал поэт Альбиона.
И дй-дель-дум-дей и шнед-дере-денг,--
Все громче и яростней звуки!
Стоит у мачты мингер ван Кук,
Скрестив молитвенно руки.
"О господи, ради Христа пощади
Жизнь этих грешников черных!
Не гневайся, боже, на них, ведь они
Глупей скотов безнадзорных.
Помилуй их ради Христа, за нас
Испившего чашу позора!
Ведь если их выживет меньше трехсот,
Погибла моя контора!"

**Сеньор Кортес** · 11.10.2010, 19:30

Игорь Пивов
"Сага о пиратах"

Наевшись обещаний всех мастей,
И насмотревшись на чудачества царей,
Не веря больше в монолог божественных речей,
Внимали мы рассказам о хозяевах морей.

И на х..(в суе) побросав родные долы,
Уже не слушая родительские уговоры,
Спешили в море отроки скорей,
Решив всё изменить в судьбе своей.

И вот уже в компании лихих людей,
Под парусами льющихся страстей,
Вино под песни новобранцев зажигало,
И им казалось, вот оно то самое начало.

Такую свободу мы даже не ждали,
Теперь что хотели от жизни мы брали,
И все наслаждения имея с лихвой,
В забавах мотали свой срок молодой.

Красиво и быстро текла мимо жизнь,
Как вдруг вслед погоня, за нами кажись,
Военный фрегат скользит по волнам,
Ни что не поможет спастись уже нам.

Зловещий корабль растёт на глазах,
Но нас не возьмёшь на испуг и на страх,
Мы смерти и раньше смотрели в лицо,
Сегодня не молимся ей же на зло.

Расчехлены пушки сияют с бортов,
На судне приказ - в нём смысл таков,
" В плен ни кого из пиратов не брать,
Догнать и в упор их всех расстрелять!

Пусть местью им будет дуэль не на равных,
И спины покажут, сгибая от слабых!"
Так в ярости взвойте струны гитары,
Для гордых людей нет чудовищней кары!

- Так что ж, Атаман, сдадимся судьбе?
И смерть молча примем в солёной воде?
Мы нет - не согласны, командуй Отец!
И пусть не спешат предрекать нам кобзец.

Из глаз Атамана скатилась слеза,
Услышав из уст обречённых такие слова,
Так вот оно Счастье славней остальных,
Искали по свету, а - оно в нас самих.

Но смелых людей, стесняет погоня,
Нет! Не подходит такая им доля,
И резко корабль меняет свой курс,
Сейчас мы узнаем кто из нас трус.

Пусть ветер не наш - на вёсла скорей,
И вспенилось море горсткой людей,
В безумном порыве, сжав волю в кулак,
Пираты пошли в свой последний Вояж.

Армейские пушки открыли огонь,
Пальбой ощерился их корпус стальной,
И в душах пиратских отчаянья боль,
Нет! Не пробить им брони легкокрылой ладьёй.

Всё ближе и ближе клевретки врагов,
Они все спокойны (и даже хохочут!) стреляя в упор,
Вот так и свершится судьбы приговор,
"- Прощайте друзья! В этот раз без гробов!"

Грохот орудий, стенанья кругом!
И вдруг атаманский голос как гром,
"-Живые! Несите весь порох ко мне на корму,
я в метре от борта его подорву!"

...Осыпались брызги, разбежались волною круги,
Весь этот АД ... отдался тиши,
И всё, что ревело минуту назад,
Тихо спокойно сожрал океан.
____________________________

Вот такая история с печальным концом,
Не грусти сей читатель, злость оставь на потом,
В этом мире жестоком в котором живёшь,
Не один ещё раз (в меньшинстве)
будешь драться браток!

* 1984 *

Офицеры · 22.10.2010, 21:36

Это стихотворение увидело свет в 1883 г. в журнале "Русская старина" (1883, Т.40, № 10, с.154-156). Его любезно предоставила для публикации вдова известного российского флотоводца адмирала П.И. Рикорда.

ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ МОРЯКА
А.С. Шишков

Как молния пловущих зрак,
Средь темной ослепляет ночи,
Краса твоя мелькая так
Мои затмила ясны очи!

Смущен и изумлен я стал,
Узрев столь ангела прекрасна;
Не столь опасен мачтам шквал,
Как ты казалась мне опасна.

Исчез тогда штиль чувств моих,
Престрашна буря в них восстала;
Ты ж из очей своих драгих,
Брандскугели в меня метала.

Тогда в смятении моем
Зря грозну прелесть пред собою,
Не мог я управлять рулем,
И флаг спустил перед тобою.

С тех пор тебе отдавшись в плен,
Твоей я воле повинуюсь;
К тебе душевно прикреплен,
Я за тобою буксируюсь.

С тех пор нактоуз твой иль дом,
Тебя который сокрывает
С такою силой, как Мальстром
Меня он всюду привлекает.

Мне в море утешенья нет,
Везде я без тебя тоскую;
И часто мысленно, мой свет,
К тебе я лавирую.

Наполнен завсегда мечтой
Тебя в убранстве зрю богатом;
То яхтой иногда златой,
То легким, чистеньким фрегатом.

Вдруг вздумаю тебя догнать,
Весь нетерпением пылаю -
Спешу и марсели отдать,
И брамсели я распускаю.

Когда же парусов нельзя
При шторме много несть жестоком;
Любовью трюм свой нагрузя,
Иду, лечу к тебе под фоком.

Или, коль неизвестен мне
Пункт места твоего, драгая,
Поблизости я к той стране,
Лежу на дрейфе ожидая.

Лишь ты отколь предпримешь путь,
Конструкцию твою драгую
Узрю, хоть в горизонте будь,
И вмиг тебя запеленгую!

Тогда не медля ни часа,
К тебе я курс свой направляю;
Брасоплю, ставлю паруса,
Шумлю, сержусь, повелеваю.

По шканцам бегая кричу,
В кильватер за тобой пускаюсь,
Узлов по десяти лечу -
Ура! Взывая, восхищаюсь.

Дышу веселием, горю,
Чту счастливым себя навеки;
Уставясь на тебя смотрю,
Готовлю для сцепленья дреки.

Но вдруг сон исчезает сей,
И я, бледнее чем бумага,
Не зря ни яхт, ни кораблей,
Стою, как шест вехи без флага!

1809 г.

LEon Французский · 23.10.2010, 21:01

Цитата:

Сообщение от makarena

Как молния пловущих зрак,
Средь темной ослепляет ночи,
Краса твоя мелькая так
Мои затмила ясны очи!

Смущен и изумлен я стал,
Узрев столь ангела прекрасна;
Не столь опасен мачтам шквал,
Как ты казалась мне опасна...

В строках видны чувства настоящего моряка, не умеющего долго, витиевато и красиво изъясняться. Подобные строки вполне мог написать любой матрос, снявшийся с первой вахты недавно отошедшего от пристани корабля, еще хранящий на своих ладонях еле заметный запах любимой женщины, пожалуй, именно этим они и прекрасны...

**Flibustier** · 08.12.2009, 01:13

Даниэль Клугер

БАЛЛАДА О КЛАУСЕ ШТЁРТЕБЕККЕРЕ

С волны свинцовой, тяжкой, срывает пену ветер.
Но буря не тревожит сегодня старый порт:
Вожак пиратов Клаус, известный Штёртебеккер,
С остатками команды взошел на эшафот.
Они стояли молча, собор таращил бельма.
Невозмутимы Клаус, и Тео, и Лука.
Держался Ганс за Йошку, а Михель за Вильгельма,
Поддерживала Вилли Альбрехтова рука.
Они стояли молча и даже улыбались,
И к площади зеваки текли со всех сторон,
Они стояли молча, их словно не касались
Ни смех, ни злая ругань, ни колокольный звон.
Поставив на колени их всех одновременно,
Палач зевал украдкой и лишь сигнала ждал.
Шептал молитву патер, судья смотрел надменно,
И стоя перед плахой, пират судье сказал:
"Есть у меня прошенье, уж ты прости за смелость!"
Судья ответил: "Что же - проси, я запишу.
Тебе, разбойник, все же пощады захотелось?"
Промолвил Штёртебеккер: "Не за себя прошу.
Друзья мне доверяли – и вот теперь попались,
И знаю: перед Богом мне отвечать за них.
Могли спастись, но вместе со мной они остались.
Меня казни, но все же помилуй остальных!"
И, глядя на пиратов коленопреклоненных,
Сказал судья, в камзоле небесной синевы:
"Помилую, коль встанешь и мимо осужденных
Пройдешь по эшафоту, лишившись головы!
Пройдешь парадным маршем, ведь ты же их начальник,
И я клянусь – ей-богу, твоих друзей прощу.
И помни, славный Клаус, товарищам печальник:
По одному за каждый твой шаг я отпущу!"
"Палач, – воскликнул Клаус, – на совесть постарайся,
Исполни справедливый суровый приговор!
А ты, судья почтенный, потом не отпирайся –
Меня не испугают ни плаха, ни топор!"
Топор сверкнул на солнце и тотчас опустился,
И голова слетела, порадовав бродяг,
Но Клаус безголовый внезапно распрямился,
И замер на мгновенье, и сделал первый шаг.
От зрелища такого зевак притихла свора,
Палач остолбеневший не мог поднять руки.
А Клаус безголовый дошел до Теодора,
До Михеля, Альбрехта, Вильгельма и Луки,
Прошел он мимо Ганса, прошел он мимо Йошки,
Шептал молитву патер, и дергалась свеча.
Но тут казненный рухнул на доски – от подножки,
Которую подставил подручный палача.
...Их, точно, не казнили, лишь правых рук лишили,
А после ослепили, – да и прогнали прочь.
И долго, долго, долго они еще бродили,
И я однажды встретил в Вальпургиеву ночь
Луку и Теодора, и Михеля, Вильгельма,
Альбрехта, Ганса, Йошку с сумою на груди.
На посохах сияют огни Святого Эльма,
И Клаус безголовый шагает впереди.

chernozmey · 08.12.2009, 22:24

После всего прочитанного, такой проделанной работы, мне немного неудобно оставлять сообщение. А с другой стороны, как не вспомнить Высоцкого "Ha Судне Бунт"

Ha судне бунт. Haд нами чайки реют. вчеpa из-зa дублонов золотых
Двух негодяев вздеpнули нa pею, но мaло, нужно было четвеpых.

Kaтился ком по коpaблю от бaкa. Зaбыто все - и честь, и кутежи.
И подвывaя, может быть от стpaхa, они достaли длинные ножи.

Ловите ветеp, всеми пapусaми! K чему гaдaть! любой коpaбль - вpaг.
Удaчa - миф, но зту веpу сaми мы создaли, поднявши чеpный флaг.

Вот двое в кaпитaнa пaльцем тычут. Достaть его - и им не стpaшен чеpт.
Hо кaпитaн вчеpaшнюю добычу пpи всей комaнде выбpосил зa боpт.

И вот волнa, подобнaя нaдгpобью, все скpылa - с гоpлa сбpошенa pукa.
Бpосaйте! Зa боpт! все, что пaхнет кpовью,- повеpьте, что ценa невысокa!

Ловите ветеp, всеми пapусaми! K чему гaдaть! любой коpaбль - вpaг.
Удaчa - здесь! И зту веpу сaми мы создaли, поднявши чеpный флaг.

Офицеры · 10.01.2010, 01:04

Багрицкий Эдуард Георгиевич

22 октября (3 ноября) 1895, Одесса - 15 февраля 1934, Москва
Русский поэт, переводчик и драматург.

Я отыскал сокровища на дне -
Глухое серебро таинственного груза,
И вот из глубины прозрачная медуза
Протягивает щупальца ко мне!

Скользящей липкостью сожми мою печаль,
С зеленым хрусталем позволь теснее слиться...
...В раскрывшихся глазах мелькают только птицы,
И пена облаков, и золотая даль.

ЮНГА

Спойлер:

КОНЕЦ ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА

Спойлер:

В ПУТИ

Спойлер:

ПЕСНЯ О РАЗЛУКЕ
(Из английских морских песен)

Спойлер:

ПРИСТАНЬ

Спойлер:

БАЛЛАДА О ВИТТИНГТОНЕ

Спойлер:

КОНТРАБАНДИСТЫ

Спойлер:

ПЕСНЯ МОРЯКОВ

Спойлер:

"ПОТЕМКИН"

Спойлер:

РЫБАКИ

Спойлер:

ВОСТОЧНЫЕ ВЕТРЫ, ДОЖДИ И ШКВАЛ...

Спойлер:

АРБУЗ

Спойлер:

КИНБУРНСКАЯ КОСА

Спойлер:

СКАЗАНИЕ О МОРЕ, МАТРОСАХ И ЛЕТУЧЕМ ГОЛЛАНДЦЕ

Спойлер:

.

Офицеры · 14.01.2010, 06:43

Детские стихи о реках, морях, пароходах, корабликах и капитанах

КОРАБЛИК
По реке плывёт кораблик.
Он плывёт издалека.
На кораблике четыре
Очень храбрых моряка.
У них ушки на макушке,
У них длинные хвосты,
И страшны им только кошки,
Только кошки да коты!
Д.Хармс

О ЧЁМ ГРУСТЯТ КОРАБЛИКИ?
О чём грустят кораблики
От суши вдалеке?
Грустят, грустят кораблики
О мели на реке,
Где можно на минуточку
Присесть и отдохнуть,
И где совсем ничуточки
Не страшно утонуть.
В.Лунин

ВМЕСТО ВЕТРА
Таз, наполненный водою,-
Это море голубое.
И плывёт в нём не скорлупка -
Это шлюпка! Это шлюпка!
Наклоняюсь к парусам,
Вместо ветра дую сам!
С.Пшеничных

МОРСКАЯ ИСТОРИЯ
мальчик Володя
В гостях заскучал:
Стул под собою
Качал и качал.
Он представлял,
Что он храбрый моряк...
Плыл он по морю
И с палубы - бряк.
Скажем точнее - со стула свалился:
Ну и компотом при этом облился.

Вот что случилось
С маленьким Вовой.
Случай, конечно,
Это не новый.

Такое и с волком морским приключается,
Если он долго на стуле качается!
А.Усачёв

***
Море,
я к тебе бегу!
Я уже на берегу!
Я бегу к твоей волне,
а волна
бежит ко мне!...
Э.Мошковская

УЛИТКИ
Две подружки,
Две Улитки,
Словно клей конторский
Липких
Прилепились к Пароходу
И беседуют по ходу:
- удивительный предмет
К нам прилип, покоя нет!
-Третий час плывёт за нами!
Ну когда же он отстанет!?
И.Золотов

***
Шёл по улице матрос,
Напевал себе под нос,
А на чёрной на шинели
Десять пуговиц горели!
Я смотрел,
я мечтал,
Чтоб одну он потерял!
Я бы пуговку нашёл
И к матросу подошёл:
"Здрасте, дяденька матрос!
Я вам пуговку принёс!"
О.Бундур

ДВЕ ТЁТИ
Знаешь, в море
Кто живёт?
Чудо-юдо кашалот!
А на этом
Кашалоте
Поселилися две тёти,
Чтоб не бегать
За водой!
Тут водичка -
Под рукой!
Из китового фонтана
Наливают два стакана
И чаёвничают!
Г.Новицкая

Стихи М. Бородицкой:

Спойлер:

Стихи В. Орлова:

Спойлер:

06.04.2009, 22:49	#1
Рыжий Билли Регистрация: 16.04.2013 Сообщений: 133 Нация: Пираты Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация:	Стихи о море, пиратах и морской романтике Тема произведений о море, пиратах и морской романтике в стихах. *Список авторов, находящихся в теме:* Спойлер: Аделунг Юрий Андропов Владимир Багрицкий Эдуард Байрон Джордж Гордон Блок Александр Брюсов Валерий Бунин Иван Волошин Максимилиан Вяземский Пётр Гейне Генрих Городницкий Александр Грин Александр Гумилев Николай Гуськов Алексей Гуськов Михаил Державин Григорий Жуковский Василий Завражный Юрий Залтанс Генрих Зубков Алексей Иващенко А. Киплинг Джозеф Редьярд Клугер Даниэль Кольридж Сэмюэль Тэйлор Коган Павел Крапивин Владислав Крылов Иван Лебедев-Кумач Василий Лермонтов Михаил Лукин Евгений Мейсфилд Джон Эдвард Никифорова Светлана (Алькор) Папуша Евгений Пивов Игорь Пиратка Сюрикен Полонский Яков Пушкин Александр Рубцов Николай Сирота Любовь Тимофеев Юрий Тютчев Фёдор Удовиченко Юрий Фет Афанасий Хосе́ де Эспронсе́да Хуан Рамон Хименес Цветаева Марина Черный Саша Шишков Александр Щербаков Михаил Юджин Ли-Гамильтон Языков Николай Последний раз редактировалось CLIPER; 09.10.2017 в 12:00.

12.04.2009, 23:25	#2
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о пиратах Перенесла сюда из Таверны стихотворение Алексея Гуськова Старому пирату посвещается... Мне душно сегодня в роскошных хоромах, Как будто в гробу золотом... Плесните-ка в кружку ямайкского рому И я раскажу вам о том, Как пили с командою в этой таверне Мы, славя свое ремесло. Полвека с тех пор пролетело, наверно, И море воды утекло. Теперь не в почете такая работа, Другие пришли времена... В тот ветренный вторник мы вышли из порта Удачу ловить по волнам. И бог нам послал беззащитный кораблик, А дьявол не дал им уйти. Рубили в труху абордажные сабли Любого на нашем пути. Сверкали монеты серебряным блеском И каждый был страшно богат. Но к ночи наткнулся на нас королевский Стопушечный грозный фрегат. Мы бились отважно, мы были храбрее, Но день был, похоже, не наш... В предутренней дымке был вздернут на рее Прославленный мой экипаж. У слуг королевы к бродяге-пирату Пощады не сыщешь, но те Решили иначе и сам губернатор Вручил мне корсарский патент. Свободный разбойник на службе закона - Я стал беспощадней и злей. Дрожали матросы чужих галеонов При виде моих кораблей. Их кости на дне, средь медуз и кораллов Их души нырнули во тьму... А мне стал наградой мундир адмирала И рыцарский титул к нему. Налейте душистого рому, налейте! Я словно опять молодой! Взгляните на море. Сияет на рейде Мой флагман волшебной звездой. Подайте мне шпагу! Подайте фуражку! Я друга приветствовать рад! Он знает, что пьяный седой старикашка В душе, как и прежде, пират. [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

24.05.2009, 22:13	#3
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о пиратах Павел Коган 4 июля 1918 г. - 23 сентября 1942 г. Советский поэт романтического направления. Коган Павел Давыдович родился 4 июля 1918г. в Киеве. Детские годы прошли в Москве. В 1936 поступил в Московский институт истории, философии, литературы (МИФЛИ), а с 1939 занимался и в Литературном институте им. М.Горького на отделении поэзии. В 1941, когда началась война, ушел добровольцем на фронт. В 1942 23 сентября погиб в боях под Новороссийском. Было ему 24 года. При жизни не публиковался. Павел Коган - автор популярной песни "Бригантина", которая и сейчас звучит на слетах любителей авторской песни. БРИГАНТИНА (песня) Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... Капитан, обветренный, как скалы, Вышел в море, не дождавшись нас... На прощанье подымай бокалы Золотого терпкого вина. Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют. Так прощаемся мы с серебристою, Самою заветною мечтой, Флибустьеры и авантюристы По крови, упругой и густой. И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза. В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса. Вьется по ветру веселый Роджер, Люди Флинта песенку поют, И, звеня бокалами, мы тоже Запеваем песенку свою. Надоело говорить и спорить, И любить усталые глаза... В флибустьерском дальнем море Бригантина подымает паруса... 1937 * * * Ветер, что устал по свету рыскать, Под стеной ложится на покой. Я мечтаю о далеком Фриско И о том, как плещется прибой. И когда-нибудь лихой погодкой Будет биться в злобе ураган,— Я приду взволнованной походкой К тем маняще-дальним берегам... Я приду через чужие страны, Через песни дней и гром стихий, Я приду, чтоб взять у океана Смех и солнце, друга и стихи. 1934 МОНОЛОГ Мы кончены. Мы отступили. Пересчитаем раны и трофеи. Мы пили водку, пили "ерофеич", Но настоящего вина не пили. Авантюристы, мы искали подвиг, Мечтатели, мы бредили боями, А век велел - на выгребные ямы! А век командовал: "В шеренгу по два!" Мы отступили. И тогда кривая Нас понесла наверх. И мы как надо Приняли бой, лица не закрывая, Лицом к лицу и не прося пощады. Мы отступали медленно, но честно. Мы били в лоб. Мы не стреляли сбоку. Но камень бил, но резала осока, Но злобою на нас несло из окон И горечью нас обжигала песня. Мы кончены. Мы понимаем сами, Потомки викингов, преемники пиратов: Честнейшие - мы были подлецами, Смелейшие - мы были ренегаты. Я понимаю всё. И я не спорю. Высокий век идет высоким трактом. Я говорю: "Да здравствует история!" - И головою падаю под трактор. 5-6 мая 1936 * * * Снова месяц висит ятаганом, На ветру догорает лист. Утром рано из Зурбагана Корабли отплывают в Лисс. Кипарисами машет берег. Шкипер, верящий всем богам, Совершенно серьезно верит, Что на свете есть Зурбаган. И идут паруса на запад, Через море и через стих, Чтоб магнолий тяжелый запах Грустной песенкой донести. В час, когда догорает рябина, Кружит по ветру желтый лист, Мы поднимем бокал за Грина И тихонько выпьем за Лисс. 1936 Последний раз редактировалось makarena; 10.02.2012 в 18:31.

09.06.2009, 23:28	#4
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о пиратах Владислав Крапивин Владисла́в Петро́вич Крапи́вин (род. 14 октября 1938 года) Прозаик и поэт, классик современной детской литературы. Крапивин - это детская литература высшего класса. Учит чести и доброте. Трудно представить себе человека, столь же влюблённого в море, как он. Достаточно вспомнить, сколько у него повестей и рассказов с морскими названиями: "Красный кливер", "Капитаны не смотрят назад", "В ночь большого прилива", "Баркентина с именем звезды", "Тень Каравеллы", "Возвращение клипера "Кречет", "Острова и капитаны", "Выстрел с монитора", "Лоцман"… Морем Крапивин заболел ещё в детстве — мечтал о морских путешествиях, хотел поступать в мореходное училище. Да и взяться за перо его заставила самая что ни на есть морская книга — "Остров сокровищ" Р.Л.Стивенсона. В феврале сорок пятого года Владик нашёл среди старых бумаг "лохматую книжку без корочек" и "утонул в ней с головой". Вполне естественно, что первый рассказ Крапивина был… о пиратах на необитаемом острове. Рукопись ждала печальная участь: с приходом весны Владик понаделал из неё парусов для самодельных корабликов, которые пускал в лужах. Окончил факультет журналистики Уральского государственного университета. Ещё во время учебы бросил писать стихи и начал — рассказы, но "не о пиратах и кораблекрушениях", а о друзьях своего детства. НА АБОРДАЖ! Когда тебя замучил враг И с треском лопнуло терпенье, Ты сделай самый главный шаг, Ты сделай самый главный шаг — Ты вспомни раковины пенье... Поднимем якорь поутру, На корабле у нас порядок: По солнцу выверен маршрут, По солнцу выверен маршрут И в трюме сложены заряды. Теперь для страха места нет, И больше прятаться не надо: С тобой клинок и пистолет, С тобой клинок и пистолет, И за тобой — твоя команда. Натянут туго такелаж — Звенят, звенят стальные штаги, И лихо точит экипаж, И лихо точит экипаж Свои испытанные шпаги. Теперь пускай враги дрожат — Пошёл под гафель флаг крылатый. Совсем не знамя грабежа, Совсем не знамя грабежа — "Весёлый Роджер" — флаг расплаты. Ур-ра! На абордаж! 1976 г. СКАЗКА О СТРАШНОМ ПИРАТЕ Спойлер: Жил-был ужаснейший пират — Он был зубат и бородат И якорями разукрасил себе руки, Он со штормами был на ты, Наперечёт знал все порты И превзошёл всю тонкость парусной науки. ...Ты никому не говори, Как бриз качает фонари, Когда летит по присмиревшим переулкам. Брось сухопутные слова, Давай-ка спустимся в подвал, Где в кочегарке бьётся пламя в топке гулкой. Там в кочегарке лысый дед, Он был пиратом много лет И не боялся никогда пучины зыбкой. Он жил под флагом из костей, А вот теперь своих гостей — Ребят встречает он беззубою улыбкой. Мы о секретах ни гу-гу, Мы лишь споём в своём кругу, Что есть средь нас пират Анри Не Бойся Грома. И не беда, что он пират, Таким пиратам всякий рад, А кто боится их, пусть пьёт побольше брома. Да, не беда, что он пират, Таким пиратам всякий рад, Пускай живут они себе на белом свете. ...Но пробежал десяток лет, И вот его на свете нет. Но помнят в тихом городке пирата дети. Однажды в ночь приходит срок, Выносит речка на песок С письмом загадочным бутылку из под рома. И в дальний путь уходит плот — Совсем как старый галиот — С весёлым именем "Анри Не Бойся Грома"... 1976, 1993 гг. ПЕСНЯ ПИРАТОВ Спойлер: 1 Никому, ребята, в жизни Больше нас не повезло (Ха-ха!). Нет профессии престижней, Чем пиратов ремесло... Мы ужасны, мы свирепы, Взгляд наш страшен и суров — Наши нервы, как талрепы, Из капроновых шнуров. Это что за перезвон там? Кто-то бьётся в рынду лбом. Над далёким горизонтом Парус в небе голубом! Наливай, приятель, кружки, Дружно чокнемся с тобой. А потом зарядим пушки — Скоро будет славный бой. 2 Мы — пираты, мы — пираты, Любим пить и любим бить, Можем мы родного брата, Не моргнувши утопить. Как же мы такими стали? Дело в том, что с давних пор, Мы уроки пропускали, Не ходили в школьный хор. Жизнь послушного телёнка Нам была не по нутру (да-да!). Убегали мы с продлёнки И не мылись поутру... Мы могли чужую кошку Подстрелить из-за угла — Эта скользкая дорожка Нас в пираты привела! * 1985 г. ОСТРОВ СОКРОВИЩ Спойлер: Да здравствует остров сокровищ — За то, что к нему дорога Лежит сквозь пенное море, Сквозь радости и преграды! Да здравствуют дикие джунгли, И радуга в брызгах прибоя, И крик попугая в чаще! Но нам не нужны пиастры... Пиастры, пиастры, пиастры! А что с ними делать в море? Не купишь на них ни ветер, Ни чистые горизонты, Ни белых стремительных чаек, Тебя провожающих в поиск, Ни звонкое золото солнца, Что блещет в струе за кормою. Пиастры, пиастры, пиастры! А что с ними делать в детстве? Не купишь на них ни сказку, Ни смех товарища звонкий, Ни ясную радость утра, Когда по траве росистой Сквозь солнечный пух тополиный Бежишь ты навстречу другу. Да здравствует остров зелёный, Лежащий за чёрной бурей, За синей глубокой тайной, За искрами южных созвездий! Да здравствует смех и дорога, Да здравствует дружба и море! Да здравствует всё, что не купишь На чёрное золото Флинта! 1972 г. БАБУШКА ПИРАТА Спойлер: С давних пор во всех морях и странах Не видал никто таких картин: Бродят в тёмно-синих океанах Стаи бригантин и баркентин. И никто-никто из нас не трусит, Хоть плывём мы очень далеко. Нас ведёт отважная бабуся С толстою берёзовой клюкой. Ходит бабка в старых мокасинах, У неё в кармане "смит-вессон". Надувает нашу парусину Южный неустойчивый муссон. Мачты содрогаются от крика, Вдаль летят пиратские слова. У бабуси от знакомства с гиком Вся в могучих шишках голова. На судах у нас нет места скуке, Мы её берём на абордаж. Есть у бабки три десятка внуков — Самый развесёлый экипаж. Все мы, внуки Бабушки пирата, Тихие забыли берега. Есть у нас в торпедных аппаратах Кое-что для встречного врага. Море закипает, словно брага, Тучи наливаются свинцом, Но сияет нам с пиратских флагов, Бабушкино доброе лицо. Середина 70-х ПЕСНЯ О ПАРУСАХ Спойлер: На фрегатах паруса не поднимают — Их спускают постепенно с длинных реев, И корабль, почуяв ветер, оживает: И дрожит, и рвётся в море он скорее... А море — есть! И качает в ладонях судно, И чайки весть О ветре хорошем несут нам. И пускай троса, шершавые, как рашпиль С непривычки новичкам дерут ладони! Прогремит последний раз на баке брашпиль, И корабль уйдёт за сказками в погоню... А сказки — есть! И звенит такелаж как нервы — Их хватит на весь Наш век и на двадцать первый. Рассудительным речам ты верь не слишком: Если ветер спит, то будет он разбужен. Если снится белый парусник мальчишкам, Значит, он ещё кому-то очень нужен. Мальчишки — есть! Никуда вам от них не деться — И флаг, и честь, И парус, бессмертный как детство. 1975 г. ПЕСНЯ О КЛИПЕРЕ Спойлер: Жил-был старый корабельный мастер, Молчаливый, трубкою дымящий, И однажды сделал он кораблик — Маленький, но будто настоящий. Был фрегат отделан весь, как чудо, — От бизани до бушпритной сетки... Но усталый старый мастер умер, И корабль остался у соседки. Что ж... Она его не обижала, Пыль сдувала, под стеклом держала. Только ей ни разу не приснился Голос шквала или скрип штурвала. Что ей море, якоря и пушки? Что ей синий ветер океана?.. Куковала хриплая кукушка, По стеклу ходили тараканы... Среди шляпок старых и затасканных, Пыльных перьев и гнилого фетра, Как он жил там —парусная сказка, Чайный клипер, сын морей и ветра? Что он видел тёмными ночами, Повернув бушприт к окну слепому? Ветра ждал упрямо и отчаянно? Или звал кого-нибудь на помощь? И проснулись влажные зюйд-весты, Закипели грозовые воды. Сдвинули потоки домик с места, Унесли кораблик на свободу. Он уплыл по золотым рассветам, По большим закатам ярко-красным. Пусть его хранит капризный ветер На пути далёком и опасном... 1973 г. КОРАБЛИК Спойлер: Если вдруг покажется Пыльною и плоской, Злой и надоевшей Вся земля, Вспомни, что за дальней Синею полоской Ветер треплет старые Марселя. Над морскими картами Капитаны с трубками Дым пускали кольцами, Споря до утра. А у моря плотники Топорами стукали, Под ветрами синими Рос корабль. Крутобокий, маленький, Вырастал на стапеле И спустился на воду Он в урочный час. А потом на реях мы Паруса поставили, И, как сердце, дрогнул Наш компас. Под лучами ясными, Под крутыми тучами, Положив на планшир Тонкие клинки, Мы летим под парусом С рыбами летучими, С чайками, с дельфинами Наперегонки. У крыльца, у лавочки Мир пустой и маленький, У крыльца, у лавочки — Куры да трава. А взойди на палубу, Поднимись до салинга — И увидишь дальние Острова. 1972 г. ПЕСНЯ О КАРАВЕЛЛАХ Спойлер: В южных морях, и у севера дальнего, И у ревущих широт Ходят эсминцы, скользят в море лайнеры, Бродит рыбацкий народ. Ветром их клонит, волнами высокими Им заливает огни, Трудно им в море, но всё-таки, всё-таки Легче, чем в прежние дни. Вспомним о тех, кого злыми поверьями Дома сдержать не смогли, Кто начертил нам гусиными перьями Первые карты Земли. В чем-то, друзья, с ними мы одинаковы, Так же не смотрим назад. Так же, как марсели, рвутся спинакеры, Если приходит гроза. Пойте, друзья, про выносливость паруса, Пойте про тех, кто был смел, Кто сквозь века прочертил в море ярости Огненный след каравелл. 1968 г. Стихи из романа "Острова и капитаны" с романом можно познакомиться [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] КРУЗЕНШТЕРН Спойлер: Когда Земля ещё вся тайнами дышала И было много неизведанной земли, Два русских корабля вокруг земного шара Сквозь бури и шторма на поиски пошли. Высоких островов вдали вставали скалы, И тайною была морская глубина. И Крузенштерн стоял отважно у штурвала, И билась о корабль могучая волна. И долго буду я завидовать, наверно, Тем морякам, которые ушли в далёкий путь. На карте начерчу дорогу Крузенштерна И, может, поплыву по ней когда-нибудь... Теперь Земля почти что вся уже открыта. Остались тайны только в синей глубине. Они — как старый клад, на острове зарытый. Но, может быть, одна откроется и мне... * * * И вижу мачты я, летящие в зените. И вижу паруса белей, чем белый снег, И рында для меня над палубой звенит там, И это мой корабль пришёл ко мне во сне. Ещё не решена последняя загадка, Тревожный счёт ведёт хронометр судовой. Кремнёвый пистолет... На старой карте складка Легла меж островов отчетливой чертой... ПЕСНЯ ИЗ ФИЛЬМА "КОРАБЛИ В ЛИССЕ" Спойлер: Опускается ночь — всё чернее и злей, — Но звезду в тучах выбрал секстан. После жизни на твёрдой и грешной земле Нас не может пугать океан. Не ворчи, океан, ты не так уж суров, Для вражды нам причин не найти. Милосердный Владыка морей и ветров Да хранит нас на зыбком пути... От тебя, океан, мы не прячем лица, Подымай хоть какую волну. Но того, кто тебя не пройдёт до конца, Без упрёка прими в глубину... После тысячи миль в ураганах и тьме На рассвете взойдут острова. Беззаботен и смел там мальчишечий смех, Там по плечи густая трава. Мы останемся жить навсегда-навсегда В этой лучшей из найденных стран. А пока среди туч нам сияет звезда — Та, которую выбрал секстан. ПЕСНЯ КАМЫ Спойлер: Мы помнить будем путь в архипелаге, Где каждый остров был для нас загадкой, Где воздух был от южных ветров сладкий, А паруса — тяжелыми от влаги. Мы шли меж остовов таких различных — Необитаемых и многолюдных. То с крепостей встречали нас салютом, То с дальних мысов залпами картечи. И снова, жёлтый глаз луны ныбычив, Скрывала ночь от нас ближайший остров, Не веря, что мы можем плыть так просто — Не жаждая ни крови, ни добычи. Мы шли меж островов и дни, и ночи, Не ведая, чего желаем сами, И кажется, что путь под парусами Не кончен до сих пор ещё, не кончен... БАЛЛАДА О ХРОНОМЕТРЕ Спойлер: Нас прихватил норд-ост, и море древнее Швыряло пену жёлтую в лицо, И горизонт за выросшими гребнями Качался, как карданное кольцо. Но пусть шторма ревут и не кончаются, Пускай швыряют судно вверх и вниз — В кольце хронометра, которое качается, Горизонтален медный механизм. ...Под шум штормов живёт во мне воспоминание: Сосед-моряк мне свой хронометр подарил. Мела пурга и ветер выл тогда за ставнями, А капитан со мной, с мальчишкой, говорил. Он говорил негромко и доверчиво, Что жизнь, она, конечно, непроста, Но в то же время Время бесконечное Со временем всё ставит на места. И вдруг приходит мысль-освобождение, Счастливая, как бегство из тюрьмы, — Что нету во Вселенной просто времени. Что время — в нас. Что время — это мы... И под стеклом орехового ящика, На непреклонной, как судьба, оси В неутомимом ритме барабанщика Стучит горизонтальный балансир. (И каждого из нас насквозь Невидимо пронзает эта ось...) И стук его — сандалий звонких щёлканье: По трапу из ракушечных камней Спешит наверх братишка в алой форменке — По времени. По вечности. Ко мне... *Дополнение от Дон С.* ТЕНЬ КАРАВЕЛЛЫ Спойлер: Иногда память детства приходит ко мне Среди северных гор и лесов... Голубая звезда в незамёрзшем окне И летящая тень парусов... Снова ночь опустила на старый причал Непроглядную темень свою. Над рулонами карт оплывает свеча, Тайна смотрится в окна кают. Эту тайну другим не понять. Эту память у нас не отнять. И когда перед дальним путем Сердце, дрогнув, забьётся несмело, Перед тем, как идти, Я зову, чтоб в пути Догнала меня Тень Каравеллы... Мой товарищ, когда онемеет рука, Вспомни вновь, что и ты рулевой И водил наш корабль сквозь янтарный закат На свинцовый рассвет штормовой. Путь бывает тяжёл, но никак не поймёшь, У костра, засыпая к утру: То ли волны шумят, то ли сосны гудят, То ли мачты скрипят на ветру... Да и как это можно узнать, Если видишь в пути то и дело, Как скользит по дорожным камням Здесь и там Быстрокрылая Тень Каравеллы. КАПИТАН Спойлер: Плещут за бортом свинцовые волны: Шторм разгулялся на море. Трудно вести свой корабль капитану В этом свинцовом просторе. Плещут за бортом свинцовые волны Сворой голодной ревущей. — Не уступай, капитан, этой своре, Волн этих бешеной гуще. Видишь, встаёт впереди грозный вал? Крепче держи, капитан, свой штурвал. Если вдруг дрогнет рука на штурвале, Волны сомнут твой корабль, капитан; Пастью-пучиной, холодной и страшной, Тут же проглотит его океан. Слышишь, как отзвуки нового шквала Вновь покрывают далёкий рёв волн, Мчится навстречу он с пеною белой, Силы великой и ярости полн. Мчится навстречу рокочущий шквал: Крепче держи, капитан, свой штурвал. Там за широкой бушующей далью Скал неприступных глухая стена; Там за стеною есть чудные земли, Солнцем залитая есть там страна. Есть между скал лишь единая гавань, Но достигает не каждый её, Сильно и смело для этого нужно Править своим, капитан, кораблём. Чтобы достигнуть той бухты меж скал, Крепче держи, капитан, свой штурвал! ВОСПОМИНАНИЯ О СЕВАСТОПОЛЕ Спойлер: Синий снег на краю дорог, Жёлтый свет в деревянных домах. Одинокий тополь, бедняга, продрог. Каблуками скрипит зима. В жёлтых окнах — клоповый уют; Там от сытости клонит ко сну. Радиолы хрипя поют надоевшую "Тишину". Ветер, злясь, не выжмет слезу. Можно боль кусками сглотать. Только чёрных пластинок зуд Никак не унять. Тоска. Где-то в тысячемильной дали Зарождается тёплый циклон. И качнув корабли, Он летит от горячих от солнца херсонесских колонн. Прилетает и рвёт С чёрной крыши Железный лист. Он как будто приносит Белый свет херсонесских колонн, Синий мир, где вдалеке видны Старые маяки. И о жёлтый камень дробится стекло — Голубое стекло волны. Севастополь, Солнце моё В тишине летящих минут... Здесь никто-никто не поёт Надоевшую "Тишину". На карнизах съёжились голуби, Зимний мрак беспощадно холоден. Ничего, товарищ, уже рассвет. Самолёт улетает в полдень... [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] Последний раз редактировалось Дон С.; 22.11.2010 в 15:18.

25.06.2009, 02:02	#5
Wolf Капитан 2-го ранга Регистрация: 05.01.2008 Адрес: Civitas Lunaris Сообщений: 7,290 Нация: Пираты Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: 432 Награды пользователя: Всего наград: 9	Стихи о пиратах *Капитан* Эй, капитан, что загрустил? Выпей вина! Нас от судьбы, уже не спасти И в том не твоя вина. Много штормов ты пережил, Тысячи раз тонул. Но никогда так не грустил, Даже среди акул. Давай забудем про грехи Их нет у моряков. Дела у нас и так плохи Понятно и без слов. Бьет в борт холодная волна, А ветер парус рвет. И злая желтая луна, Нас к гибели ведет. Все крысы покидают трюм С надеждой на спасенье. Ну, почему ты так угрюм, Ведь ждет нас воскресение. Дружище, смерти улыбнись! Не поддавайся грусти. Последний раз повеселись, Мы знаем, что не трус ты. Хлебни крепленого вина И обложи всех матом. Мы будем пить с тобой до дна, Ты был для всех нас братом. Давай забудем про грехи, Их нет у моряков. Дела у нас совсем плохи, Не надо лишних слов. __________________ *Я-пират,но у меня есть свое понятие о чести и своя честь...или,допустим,остатки от прежней чести.*

Реклама
Зарегистрированным пользователям показывается меньше рекламы!

24.07.2009, 23:21	#7
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о пиратах Креолка Курсом, морем – тяжело и долго К дальней ленте серых берегов. Светлым сном спи моя креолка. Может, впредь не будет сниться снов. Ты мечтаешь о далёких далях, Быть со мною до скончанья дней. Только ждут нас грусти и печали И несовершенство низменных людей. Бриг неспешно поднимает парус, Где-то через месяц мы придём домой. Я конечно знал, что не останусь, Но скажи, зачем я взял тебя с собой? Взял тебя с собой…. Я стоял и вдаль глядел на юте – Всё пытался и не мог понять: Вопреки земле уюта – Почему ты выбрала меня? Сердце грызли мысли, точно волки Вспоминал, не верил и молчал Как тебя, мою креолку Я однажды в жизни повстречал. И пока нет шторма и пока нет бури Мы идём на запад - до моей земли. От жары и виски все вокруг уснули Спишь и ты – я охраняю хрупкие мечты твои. Кто ещё тебя теперь согреет В мире том, откуда родом я, Где душа так быстро каменеет, Где людей - людьми назвать нельзя. Там, где глупость правит мудрецами, Алчность, спесь – совместно на гербе. Там, где лгут честнейшими устами, И, чтоб оправдаться, лгут потом себе… Ты считаешь, что я твой хозяин И что будем жить мы праздно и легко. Ты считаешь мир далёкий - раем. Ну а я оставил рай наш только что. Курсом, морем – тяжело и долго. К дальней ленте серых берегов. Светлым сном спи моя креолка, Я отныне – твой хранитель снов. Удовиченко Юрий © [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]* 2009г.* Последний раз редактировалось makarena; 31.08.2010 в 11:10.

17.09.2009, 15:16	#8
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о пиратах Папуша Евгений Дмитриевич Дата рождения: 13.03.52 Проживает в г.Киев В интернете известен как Юджин Папуша Баллада о пиратах Тортуги Философская морская баллада Спойлер: На лоб завязан красный гарус… Клинок серьги, холодный взгляд, ядром измен разорван парус… И сердце в бубен бьет не в лад... Форштевень режет волны остро, даря воде след корабля… А за кормой - скалистый остров сгорел в расплаве янтаря… Тревожит душу смерть незряче… И нервом - рвется такелаж… Что впереди давно маячит: фрегат, испанец, приз, мираж? - В погоню, свора псов бродячих!- Взмах капитана саблей, значит, ревем мы все: «На абордаж!» Взорвалась громом парусина… Крутнул штурвальный Зодиак… Ну что ж, Судьба нас пригласила чтобы на лбы поставить Знак… Чтоб счастьем нас не обносило… Чтоб знала смерть, когда и как… И стонет в галсе древесина… И вздул косые жилы барк, зарывшись хищно носом в пену, скопив энергию прыжка… Мы снова вышли на арену, где все уходит с молотка! Где Рок сбивает жизни цену, коль та чрезмерно высока… Хохочет в небе Черный Роджер… Взбесилась стая диких псов… В дым канонирам меднорожим команда: «Залп со всех портов!» Рев капитана: «Есть! Отменно, за попаданье щедрый приз! Лом абордажный в зад под хреном тем, кто не ценит мой сюрприз! - Каррамба! - взвыл зверюга боцман - Эй вы, абортный матерьял! Ножи в зубах и к борту, срочно! Вперед, кто Бога не видал…!!! Дай счастье, Дева, нам порочным! Прости звериный наш оскал! Сошлись борта... Треск… Впились кошки, рук абордажные крюки… Пойдут корсарам на окрошку все, кто удачей не легки… И все, кто жил, копя на старость, храня суконной жизни нить, поймут: нужна всего лишь малость, чтоб Суку Счастья ощенить… Сверкнули молнии кинжалов, на вкус попробовав тела… Смерть в наслаждении визжала, зубами заживо рвала… Кому-то лихо пуля спела хорал визжащего свинца… Кому-то – просто не успела грех отпустить весь до конца… Финал. Дымится каравелла… В чужой крови бредем скользя … На горизонте смерть присела, устало издали грозя… Живым – на раны бриллианты, жгуты, повязки, ром рекой… Общак, страховка, ампутанты… - Эй, док?! - Добей своей рукой…! А побежденным – реи, ванты… Ядро к ногам и - на покой… Головорезам - блеск заслуги, вкус шока жизни, блеск харизм… Погибшим - часть молитвы друга, всё, что он выучил за жизнь … И песни в кабаках Тортуги Авантюристов Всех Отчизн, разгул, безудержность, всевластье… Спьяна, ни блядь - царёва дочь… Где черви под пиковой мастью… Где царства - пропиты за ночь… Наутро - в море, бросив счастье, душа бежит по волнам прочь туда, где Черный Роджер реет… Где перед боем бьет мандраж… Где выбор прост: или на рею… Или опять на абордаж!!! Где море пахнет вкусом крови… Где страсть сильней любви моей… Где нету счастья в жизни боле, чем встреча в море кораблей… Где сердце - синего закала, борта в труху грызут шторма… Где дома - Старость нас искала, где даже Смерть нас не нашла!!! Пиратская Спойлер: .................................................. ... мы встретились утром в молочном тумане, где время застыло в душе киселём, где была разорвана нить каравана и мы, с глазу нА глаз, остались вдвоём, сцепившись натужно в тумане бортами на суку удачи вскочив кобелём … ................................... пролаяли шавкой в тумане мушкеты, рассыпав шрапнелью мандражную дрожь… на вой наш звериный, услышав ответом, от смерти голодный свирепый скулеж, но наши враги понимали при этом, что жизнь мы чужую не ценим и в грош! .................................... не вырвать врагу абордажные крючья, коль мы зацепились ногтями за борт! И как бы судьба не корежилась сучья, таща к Вельзевулу в распахнутый рот, мы сможем судьбу изнасиловать лучше чтоб та по команде несла нам апорт... ................................ мы власть выгрызали упругое мясо, врагу разрывали распахнутый рот, мы - вой и исчадие смертного гласа, шторма, ураганы, тайфуны, исход, где в жертву приносим последнему часу хрипящие души пиратских широт… .................................................. . в крови пусть рассветы с закатом алеют, пусть пули последнюю мессу поют - во время чумы все пиры веселее, пусть смертью нам в душу все пушки плюют, и пусть мы повиснем когда-то на рее - мы счастливы этим! Сегодня и тут! Свадьба Корсара Спойлер: Так станет мир добрей и чище, когда убогим Бог даст пищу? Так станет мир духовней, выше, когда мир слов любви не слышит? Так станет мир светлей и лучше, когда посеют слезы тучи? Так станет мил мне белый свет, когда тебя со мною нет? Когда, и не вблизи, и не вдали - твоей не чувствую любви? Когда покину я страну лишь потому, что не пойму тебя, как женщину одну… Пусть галеон пойдет ко дну, когда тайфун зверьём завоет - с обломков мачт меня не смоет… Спасусь завистникам назло пусть зло пролают: повезло! Собачья преданность прибоя, твою любовь во мне откроет!! Вернусь с корсарами опять, чтоб мир тебе завоевать… Тогда тебя я не спрошу, пусть перед небом согрешу - ты станешь для меня рабой, шепча в глаза: Любимый мой! Я столько лет тебя ждала, что гордость всю в любви сожгла лишь потому, что поняла, что ревность - от любви зола… На свадьбе будет так плясать, друзей корсаровская рать, что даже черты все в аду - заулыбаются в чаду… И самый главный Вельзевул на свадьбу даст им всем отгул… И козлоногий Пан в веселье чертям подсвищет на свирели… Просеет Бог дождинки слез вниз лепестками белых роз… И вместе, ангелы и черти, забыв про распри, злобу сплетней, смешав греховный джаз с обедней, ямайский ром с вином десертным, споют нам о любви без смерти! Чтоб все кто с нами пировали хотя б на время пира знали: Что счастье душ и плотский грех - есть сплав святых земных утех… Что черт и ангел спаровали две стороны любви медали! [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

08.11.2009, 22:55	#9
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике))) Сирота Любовь Евгеньевна Родилась 3 июня 1951 г. в Грозном. Сочинять стихи, ходить и говорить начала примерно в одно время. Первая публикация – в 1968 г. В 1995 г. Л. Сирота принята в Союз российских писателей. Живет в г. Новороссийске. Читаем стихи о море из второй книги Любовь Сироты "Ковчег": Море как море. Вода солона. Декоративен избитый пейзаж. Всё так картинно: деревья, луна… Что же с душою-то? – Видимо, блажь… Ей, неприкаянной, сладко блажить, Вздрагивать, биться, парить, тосковать, Вскрикивать: «Боже, как радостно жить!..» – Гаснуть и вспыхивать, и ликовать. Боже мой, август – какая теплынь! Пыл предосенний, прощальный бросок. Тёплою памятью, море, нахлынь На неостывший упругий песок. Детская сладость солёной воды, Память – как сказка о жизни чужой. Боже, насколько целебней вражды Это содружество мира с душой! Радостно помнить, что я не умру, Ибо порука – глаза детворы, Неодолимая тяга к перу, Мир мой – и все остальные миры. Волны теплу подставляют бока, Лижут песок и играют луной. Боже мой, как эта ноша легка! Крылья тихонько шуршат за спиной… НА СЕРОМ ПРИЧАЛЕ... Спойлер: На сером причале у моря, У моря на сером молу, С извечным порядком не споря, Смотрю на протяжную мглу. Мне этот порядок извечный Явился в движенье воды, Поющей, что век скоротечный Смывает свои же следы. Не явно - украдкою, скрыто, Не сплошь - через раз, наугад - Но сколько из памяти смыто И лиц, и событий, и дат!.. Я их прожила, пролистала, Но что было жизнью моей, То смыло, смело, разметало Обычным течением дней. На сером причале у моря, У моря на сером молу Я думаю: сколько историй - Моих! - превратилось в золу. И ежели их персонажи Взойдут на моём берегу, Я их не узнаю, и даже Припомнить едва ли смогу. Ах, память, неверная память, Дырявая, как решето! Сама ты решала - оставить Иль выбросить в хлам… Но зато Какое богатство хранится В несметных твоих тайниках, Какие прекрасные птицы Запутались в крепких силках! Проносится жизнь. Улетают И тают детали - увы! Но вешние почвы впитают Распад прошлогодней листвы, И холод забудется вскоре, И движется время к теплу На сером причале у моря, У моря на сером молу. К МОРЮ Спойлер: Пойдём же, пойдём же на берег морской, Срифмуем его с отлетевшей тоской, Срифмуем дорогу по зною С возлюбленной тенью резною. По роще, где сумрак звенит и поёт, Где листья крылаты, а ветки вразлёт, Пройдём - и срифмуем овражек С тем корнем, что жилист и тяжек. И выйдя из мрака, вослед за лучом Шоссе разогретое пересечём, Пройдём травяным косогорьем Меж пыльной дорогой и морем. Опишем, как воздух от запахов густ, Как радостен полный чириканьем куст, И жаворонки-одиночки Едва умещаются в строчке. По краю болотца спешит куличок И трогает клювом травинок пучок; Кузнечик, задетый стопою, Взлетает, сверкнув, над тропою. И вот оно, вот оно, море - гляди! И зренью просторно, и тесно в груди, И так бестолково-неловки Все наши попытки рифмовки. И сколь ты к нему ни прилаживай стих - Нет дела ему до усилий твоих, До этих цветисто-узорных Ненужных потуг стихотворных. МОРЕ Спойлер: …А вдали что-то тихо плескалось – Волны? Крылья? Бельё на ветру? Трепетало, звало, колыхалось, Время путало – то ли смеркалось, То ли ночь торопило к утру. И взлетали неясные звуки: Чей-то вздох, чей-то всхлип, чей-то вскрик, Возглас встречи, стенанье разлуки, Бормотание, бредни и слухи, Шепоток авантюр и интриг. А цвета… Живописных усилий Не постигнуть истоки и цель. Совмещенье баталий, идиллий, Жанров смесь и смешение стилей, Масло, темпера, уголь, пастель. Что в стихии? – Душа, не душа ли, Но какой-то аналог души… Зов веков и утёсов скрижали. …Вдаль, по берегу. Чтоб не мешали. Плачь. Дыши. Иль о вечном пиши. *Персональная [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться] автора.*

19.11.2009, 02:06	#10
Radamate Старший матрос Регистрация: 08.11.2009 Сообщений: 99 Нация: Испания Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: 19 Награды пользователя: Всего наград: 1	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике))) Из творчества бардов Когда воротимся мы в Портленд Б. Окуджава В ночь перед бурею на мачте Горят святого Эльма свечи, Отогревая наши души За все минувшие года. Когда воротимся мы в Портленд, Мы будем кротки, как овечки, Но только в Портленд воротиться Нам не придется никогда. Что ж, если в Портленд нет возврата, Пускай нас носит черный парус. Пусть будет сладок ром ямайский, Все остальное - ерунда! Когда воротимся мы в Портленд, Ей-богу, я во всем покаюсь, Но только в Портленд воротиться Нам не придется никогда! Что ж, если в Портленд нет возврата, Пускай купец помрет со страха, Ни бог, ни дьявол не помогут Ему спасти свои суда! Когда воротимся мы в Портленд, Клянусь, я сам сбегу на плаху, Но только в Портленд воротиться Нам не придется никогда. Что ж, если в Портленд нет возврата, Поделим золото, как братья, Поскольку денежки чужие Не достаются без труда! Когда воротимся мы в Портленд, Нас примет Родина в объятья, Но только в Портленд воротиться Не дай нам, боже, никогда. ОСТРОВ ГВАДЕЛУПА Александр Городницкий Такие, брат, дела... Такие, брат, дела - Давно уже вокруг смеются над тобою. Горька и весела, пора твоя прошла, И партию сдавать пора уже без боя. На палубе ночной постой и помолчи. Мечтать за сорок лет - по меньшей мере, глупо. Над тёмною водой огни горят в ночи - Там встретит поутру нас остров Гваделупа. Пусть годы с головы дерут за прядью прядь, Пусть грустно от того, что без толку влюбляться,- Не страшно потерять уменье удивлять, Страшнее - потерять уменье удивляться. И, возвратясь в края обыденной земли, Обыденной любви, обыденного супа, Страшнее - позабыть, что где-то есть вдали Наветренный пролив и остров Гваделупа. Так пусть же даст нам Бог, за все грехи грозя, До самой смерти быть солидными не слишком, Чтоб взрослым было нам завидовать нельзя, Чтоб можно было нам завидовать мальчишкам. И будут сниться сны нам в комнатной пыли Последние года, отмеренные скупо, И будут миновать ночные корабли Наветренный пролив и остров Гваделупа. 27 апреля 1970, 'Дмитрий Менделеев'

30.11.2009, 01:05	#12
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Русские поэты о море Иван Алексеевич Бунин 10 (22) октября 1870, Воронеж - 8 ноября 1953, Париж) Русский писатель, поэт, почётный академик Петербургской академии наук (1909), лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года. ВЫСОКО НАШ ФЛАГ ТРЕПЕЩЕТ... Спойлер: Высоко наш флаг трепещет, Гордо взвился парус полный. Встал, огромный и косой; А навстречу зыбью плещет, И бегут - змеятся волны Быстрой, гибкой полосой. Изумруд горит, сверкая, В ней, как в раковине тесной, Медью светит на борта. А кругом волна морская Так тяжка и полновесна, Точно ртутью налита. Ходит зыбкими буграми, Ходит зыбко и упруго, Высоко возносит челн. И бегущими горами Принимают друг от друга Нас крутые гребни волн. ЗАКАТ Спойлер: Корабли в багряном зареве заката В океан выходят - и на небесах Вырастают мачты стройного фрегата В черных парусах. Медленно плывет он в зареве далеком И другой выводит в лоно темных вод... Скажешь: это снялся в трауре глубоком Погребальный флот. В АРХИПЕЛАГЕ Спойлер: Осенний день в лиловой крупной зыби Блистал, как медь. Эол и Посейдон Вели в снастях певучий долгий стон. И наш корабль нырял, подобно рыбе. Вдали был мыс. Высоко, на изгибе, Сквозя, вставал высокий ряд колонн. Но песня рей меня клонила в сон - Корабль нырял в лиловой крупной зыби. Не все ль равно, что это старый храм, Что на мысу - забытый портик Феба! Запомнил я лишь ряд колонн да небо. Дым облаков курился по горам, Пустынный мыс был схож с ковригой хлеба. Я жил во сне. Богов творил я сам. СПОР Спойлер: - Счастливы мы, фессалийцы! Черное, с розовой пеной, Пахнет нагретой землей наше густое вино. Хлеб от вина лиловеет. Кусок овечьего сыру, Влажно-соленый, крутой, гордую свежесть хранит. "Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще: Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег, Пляшут зеленые волны - и пьяная цепь рулевая, Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей". ВСЕ МОРЕ – КАК ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРЦАЛО... Спойлер: Все море – как жемчужное зерцало, Сирень с отливом млечно-золотым. В дожде закатном радуга сияла. Теперь душист над саклей тонкий дым. Вон чайка села в бухточке скалистой, - Как поплавок. Взлетает иногда, И видно, как струею серебристой Сбегает с лапок розовых вода. У берегов в воде застыли скалы, Под ними светит жидкий изумруд, А там, вдали – и жемчуг и опалы По золотистым яхонтам текут. УКОРЫ Спойлер: Море с голой степью говорило: "Это ты меня солончаками И полынью горькой отравила, Жарко дуя жесткими песками! Я ли не господняя криница? Да не пьет ни дикий зверь, ни птица Из волны моей солено-жгучей, Где остался твой песок летучий!" Отвечает степь морской пустыне: "Не по мне ли, море, ты ходило, Не по мне ли, в кипени и сини, За волной волну свою катило? Я ли виновата, что осталась, В час, когда со мной ты расставалось, Белой солью кипень снеговая, Голубой полынью синь живая?" 11.VIII.17 С ОСТРОГОЙ Спойлер: Костер трещит. В фелюке свет и жар. В воде стоят и серебрятся щуки, Белеет дно... Бери трезубец в руки И не спеши. Удар! Еще удар! Но поздно. Страсть - как сладостный кошмар, Но сил уж нет, противны кровь и муки... Гаси, гаси - вали с борта фелюки Костер в Лиман... И чад, и дым, и пар! Теперь легко, прохладно. Выступают Туманные созвездья в полутьме. Волна качает, рыбы засыпают... И вверх лицом ложусь я на корме. Плыть - до зари, но в море путь не скучен. И задремлю под ровный стук уключин. 1905 В ОТКРЫТОМ МОРЕ Спойлер: В открытом море - только небо, Вода да ветер. Тяжело Идет волна, и низко кренит Фелюка серое крыло. В открытом море ветер гонит То свет, то тень - и в облака Сквозит лазурь... А ты забыта, Ты бесконечно далека! Но волны, пенясь и качаясь, Идут, бегут навстречу мне - И кто-то синими глазами Глядит в мелькающей волне. И что-то вольное, живое, Как эта синяя вода, Опять, опять напоминает То, что забыто навсегда! 1903-1905 ОКЕАНИДЫ Спойлер: В полдневный зной, когда на щебень, На валуны прибрежных скал, Кипя, встает за гребнем гребень, Крутясь, идет за валом вал, - Когда изгиб прибоя блещет Зеркально-вогнутой грядой И в нем сияет и трепещет От гребня отблеск золотой, - Как весел ты, о буйный хохот, Звенящий смех Океанид, Под этот влажный шум и грохот Летящих в пене на гранит! Как звучно море под скалами Дробит на солнце зеркала И в пене, вместе с зеркалами, Клубит их белые тела! 1903-1905 ЛУНА ЕЩЕ ПРОЗРАЧНА И БЛЕДНА... Спойлер: Луна еще прозрачна и бледна, Чуть розовеет пепел небосклона, И золотится берег. Уж видна Тень кипариса у балкона. Пойдем к обрывам. Млеющей волной Вода переливается. И вскоре Из края в край под золотой луной Затеплится и засияет море. Ночь будет ясная, веселая. Вдали, На рейде, две турецких бригантины. Вот поднимают парус. Вот зажгли Сигналы - изумруды и рубины. Но ветра нет. И будут до зари Они дремать и медленно качаться, И будут в лунном свете фонари Глазами утомленными казаться. 1906 И СКРИП И ВИЗГ НАД БУХТОЙ, НАВОДНЕННОЙ Спойлер: И скрип и визг над бухтой, наводненной Буграми влаги пенисто-зеленой: Как в забытьи шатаются над ней Кресты нагих запутанных снастей, А чайки с криком падают меж ними, Сверкая в реях крыльями тугими, Иль белою яичной скорлупой Скользят в волне зелено-голубой. Еще бегут поспешно и высоко Лохмотья туч, но ветер от востока Уж дал горам лиловые цвета, Чеканит грани снежного хребта На синем небе, свежем и блестящем, И сыплет в море золотом кипящим. 1906 ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН Спойлер: Над чернотой твоих пучин Горели дивные светила, И тяжко зыбь твоя ходила, Взрывая огнь беззвучных мин. Она глаза слепила нам, И мы бледнели в быстром свете, И сине-огненные сети Текли по медленным волнам. И снова, шумен и глубок, Ты восставал и загорался — И от звезды к звезде шатался Великой тростью зыбкий фок. За валом встречный вал бежал С дыханьем пламенным муссона, И хвост алмазный Скорпиона Над чернотой твоей дрожал. 13 февраля 1916 НОРД-ОСТОМ ЖГУТ ПЫЛАЮЩИЕ ЗОРИ... Спойлер: Норд-остом жгут пылающие зори. Острей горит Вечерняя звезда. Зеленое взволнованное море Еще огромней, чем всегда. Закат в огне, звезда дрожит алмазом. Нет, рыбаки воротятся не все! Ледяно-белым, страшным глазом Маяк сверкает на косе. 25.VIII.03 ЛИМАН ПЕСКОМ ОТ МОРЯ ОТДЕЛЕН... Спойлер: Лиман песком от моря отделен. Когда садится солнце за Лиманом, Песок бывает ярко позлащен. Он весь в рыбалках. Белым караваном Стоят они на грани вод, на той, Откуда веет ветром, океаном. В лазури неба, ясной и пустой, Та грань чернеет синью вороненой Из-за косы песчано-золотой. И вот я слышу ропот отдаленный: Навстречу крепкой свежести воды, Вдыхая ветер, вольный и соленый, Вдруг зашумели белые ряды И стоя машут длинными крылами... Земля, земля! Несчетные следы Я на тебе оставил. Я годами Блуждал в твоих пустынях и морях. Я мерил неустанными стопами Твой всюду дорогой для сердца прах: Но нет, вовек не утолю я муки — Любви к тебе! Как чайки на песках, Опять вперед я простираю руки 6 февраля 1916 СИРОККО Спойлер: Гул бури за горой и грохот отдаленных Полуночных зыбей, бушующих в бреду. Звон, непрерывный звон кузнечиков бессонных, И мутный лунный свет в оливковом саду. Как фосфор, светляки мерцают под ногами; На тусклой блеске волн, облитых серебром, Ныряет гробом челн... Господь смешался с нами И мчит куда-то мир в восторге бредовом. 10 февраля 1916 К ВЕЧЕРУ МОРЕ ШУМНЕЙ И МУТНЕЙ... Спойлер: К вечеру море шумней и мутней, Парус и дальше и дымней, Няньки по дачам разносят детей, Ветер с Финляндии, зимний. К морю иду - все песок да кусты, Сосенник сине-зеленый, С елок холодных срываю кресты, Иглы из хвои вощеной. Вот и скамья, и соломенный зонт, Дальше обрыв - и туманный, Мглисто-багровый морской горизонт, Запад зловещий и странный. А над обрывом все тот же гамак С томной, капризной девицей, Стул полотняный и с книжкой чудак, Гнутый, в пенсне, бледнолицый. Дремлет, качается в сетке она, Он ей читает Бальмонта... Запад темнеет и свищет сосна, Тучи плывут с горизонта... 1915 . Последний раз редактировалось makarena; 18.02.2012 в 19:36.

04.12.2009, 01:00	#13
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике))) Генрих Гейне из цикла "Романсеро" Спойлер: Романсеро (исп. romancero) - циклы испанских романсов, то есть испанских национальных песен. Википедия НЕВОЛЬНИЧИЙ КОРАБЛЬ -I- Сам суперкарго мингер ван Кук Сидит погруженный в заботы. Он калькулирует груз корабля И проверяет расчеты. "И гумми хорош, и перец хорош,-- Всех бочек больше трех сотен. И золото есть, и кость хороша, И черный товар добротен. Шестьсот чернокожих задаром я взял На берегу Сенегала. У них сухожилья - как толстый канат, А мышцы - тверже металла. В уплату пошло дрянное вино, Стеклярус да сверток сатина. Тут виды - процентов на восемьсот, Хотя б умерла половина. Да, если триста штук доживет До гавани Рио-Жанейро, По сотне дукатов за каждого мне Заплатит Гонсалес Перейро". Так предается мингер ван Кук Мечтам, но в эту минуту Заходит к нему корабельный хирург Герр ван дер Смиссен в каюту. Он сух, как палка; малиновый нос, И три бородавки под глазом. "Ну, эскулап мой! - кричит ван Кук,-- Не скучно ль моим черномазым?" Доктор, отвесив поклон, говорит: "Не скрою печальных известий. Прошедшей ночью весьма возросла Смертность среди этих бестий. На круг умирало их по двое в день, А нынче семеро пали -- Четыре женщины, трое мужчин. Убыток проставлен в журнале. Я трупы, конечно, осмотру подверг. Ведь с этими шельмами горе: Прикинется мертвым, да так и лежит, С расчетом, что вышвырнут в море. Я цепи со всех покойников снял И утром, поближе к восходу, Велел, как мною заведено, Дохлятину выкинуть в воду. На них налетели, как мухи на мед, Акулы - целая масса; Я каждый день их снабжаю пайком Из негритянского мяса. С тех пор как бухту покинули мы, Они плывут подле борта. Для этих каналий вонючий труп Вкуснее всякого торта. Занятно глядеть, с какой быстротой Они учиняют расправу: Та в ногу вцепится, та в башку, А этой лохмотья по нраву. Нажравшись, они подплывают опять И пялят в лицо мне глазищи, Как будто хотят изъявить свой восторг По поводу лакомой пищи". Но тут ван Кук со вздохом сказал: "Какие ж вы приняли меры? Как нам убыток предотвратить Иль снизить его размеры?" И доктор ответил: "Свою беду Накликали черные сами: От их дыханья в трюме смердит Хуже, чем в свалочной яме. Но часть, безусловно, подохла с тоски,-- Им нужен какой-нибудь роздых. От скуки безделья лучший рецепт -- Музыка, танцы и воздух". Ван Кук вскричал: "Дорогой эскулап! Совет ваш стоит червонца. В вас Аристотель воскрес, педагог Великого македонца! Клянусь, даже первый в Дельфте мудрец, Сам президент комитета По улучшенью тюльпанов - и тот Не дал бы такого совета! Музыку! Музыку! Люди, наверх! Ведите черных на шканцы, И пусть веселятся под розгами те, Кому неугодны танцы!" -II- В бездонной лазури мильоны звезд Горят над простором безбрежным; Глазам красавиц подобны они, Загадочным, грустным и нежным. Они, любуясь, глядят в океан, Где, света подводного полны, Фосфоресцируя в розовой мгле, Шумят сладострастные волны. На судне свернуты паруса, Оно лежит без оснастки, Но палуба залита светом свечей,-- Там пенье, музыка, пляски. На скрипке пиликает рулевой, Доктор на флейте играет, Юнга неистово бьет в барабан, Кок на трубе завывает. Сто негров, танцуя, беснуются там,-- От грохота, звона и пляса Им душно, им жарко, и цепи, звеня, Впиваются в черное мясо. От бешеной пляски судно гудит, И, с темным от похоти взором, Иная из черных красоток, дрожа, Сплетается с голым партнером. Надсмотрщик - maitre de plaisirs, Он хлещет каждое тело, Чтоб не ленились танцоры плясать И не стояли без дела. И дй-дель-дум-дей и шнед-дере-денг! На грохот, на гром барабана Чудовища вод, пробуждаясь от сна, Плывут из глубин океана. Спросонья акулы тянутся вверх, Ворочая туши лениво, И одурело таращат глаза На небывалое диво. И видят, что завтрака час не настал, И, чавкая сонно губами, Протяжно зевают, - их пасть, как пила, Усажена густо зубами. И шнед-дере-денг и дй-дель-дум-дей,-- Все громче и яростней звуки! Акулы кусают себя за хвост От нетерпенья и скуки. От музыки их, вероятно, тошнит, От этого гама и звона. "Не любящим музыки тварям не верь!" Сказал поэт Альбиона. И дй-дель-дум-дей и шнед-дере-денг,-- Все громче и яростней звуки! Стоит у мачты мингер ван Кук, Скрестив молитвенно руки. "О господи, ради Христа пощади Жизнь этих грешников черных! Не гневайся, боже, на них, ведь они Глупей скотов безнадзорных. Помилуй их ради Христа, за нас Испившего чашу позора! Ведь если их выживет меньше трехсот, Погибла моя контора!"

11.10.2010, 19:30	#14
Сеньор Кортес Капитан 3-го ранга Гаваньский нумизмат Филантроп: Граф Регистрация: 12.01.2010 Адрес: Virgin Gorda Сообщений: 4,513 Нация: Пираты Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: Награды пользователя: Всего наград: 16	Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике Игорь Пивов "Сага о пиратах" Наевшись обещаний всех мастей, И насмотревшись на чудачества царей, Не веря больше в монолог божественных речей, Внимали мы рассказам о хозяевах морей. И на х..(в суе) побросав родные долы, Уже не слушая родительские уговоры, Спешили в море отроки скорей, Решив всё изменить в судьбе своей. И вот уже в компании лихих людей, Под парусами льющихся страстей, Вино под песни новобранцев зажигало, И им казалось, вот оно то самое начало. Такую свободу мы даже не ждали, Теперь что хотели от жизни мы брали, И все наслаждения имея с лихвой, В забавах мотали свой срок молодой. Красиво и быстро текла мимо жизнь, Как вдруг вслед погоня, за нами кажись, Военный фрегат скользит по волнам, Ни что не поможет спастись уже нам. Зловещий корабль растёт на глазах, Но нас не возьмёшь на испуг и на страх, Мы смерти и раньше смотрели в лицо, Сегодня не молимся ей же на зло. Расчехлены пушки сияют с бортов, На судне приказ - в нём смысл таков, " В плен ни кого из пиратов не брать, Догнать и в упор их всех расстрелять! Пусть местью им будет дуэль не на равных, И спины покажут, сгибая от слабых!" Так в ярости взвойте струны гитары, Для гордых людей нет чудовищней кары! - Так что ж, Атаман, сдадимся судьбе? И смерть молча примем в солёной воде? Мы нет - не согласны, командуй Отец! И пусть не спешат предрекать нам кобзец. Из глаз Атамана скатилась слеза, Услышав из уст обречённых такие слова, Так вот оно Счастье славней остальных, Искали по свету, а - оно в нас самих. Но смелых людей, стесняет погоня, Нет! Не подходит такая им доля, И резко корабль меняет свой курс, Сейчас мы узнаем кто из нас трус. Пусть ветер не наш - на вёсла скорей, И вспенилось море горсткой людей, В безумном порыве, сжав волю в кулак, Пираты пошли в свой последний Вояж. Армейские пушки открыли огонь, Пальбой ощерился их корпус стальной, И в душах пиратских отчаянья боль, Нет! Не пробить им брони легкокрылой ладьёй. Всё ближе и ближе клевретки врагов, Они все спокойны (и даже хохочут!) стреляя в упор, Вот так и свершится судьбы приговор, "- Прощайте друзья! В этот раз без гробов!" Грохот орудий, стенанья кругом! И вдруг атаманский голос как гром, "-Живые! Несите весь порох ко мне на корму, я в метре от борта его подорву!" ...Осыпались брызги, разбежались волною круги, Весь этот АД ... отдался тиши, И всё, что ревело минуту назад, Тихо спокойно сожрал океан. ____________________________ Вот такая история с печальным концом, Не грусти сей читатель, злость оставь на потом, В этом мире жестоком в котором живёшь, Не один ещё раз (в меньшинстве) будешь драться браток! * 1984 *

22.10.2010, 21:36	#15
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике Это стихотворение увидело свет в 1883 г. в журнале "Русская старина" (1883, Т.40, № 10, с.154-156). Его любезно предоставила для публикации вдова известного российского флотоводца адмирала П.И. Рикорда. ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ МОРЯКА А.С. Шишков Как молния пловущих зрак, Средь темной ослепляет ночи, Краса твоя мелькая так Мои затмила ясны очи! Смущен и изумлен я стал, Узрев столь ангела прекрасна; Не столь опасен мачтам шквал, Как ты казалась мне опасна. Исчез тогда штиль чувств моих, Престрашна буря в них восстала; Ты ж из очей своих драгих, Брандскугели в меня метала. Тогда в смятении моем Зря грозну прелесть пред собою, Не мог я управлять рулем, И флаг спустил перед тобою. С тех пор тебе отдавшись в плен, Твоей я воле повинуюсь; К тебе душевно прикреплен, Я за тобою буксируюсь. С тех пор нактоуз твой иль дом, Тебя который сокрывает С такою силой, как Мальстром Меня он всюду привлекает. Мне в море утешенья нет, Везде я без тебя тоскую; И часто мысленно, мой свет, К тебе я лавирую. Наполнен завсегда мечтой Тебя в убранстве зрю богатом; То яхтой иногда златой, То легким, чистеньким фрегатом. Вдруг вздумаю тебя догнать, Весь нетерпением пылаю - Спешу и марсели отдать, И брамсели я распускаю. Когда же парусов нельзя При шторме много несть жестоком; Любовью трюм свой нагрузя, Иду, лечу к тебе под фоком. Или, коль неизвестен мне Пункт места твоего, драгая, Поблизости я к той стране, Лежу на дрейфе ожидая. Лишь ты отколь предпримешь путь, Конструкцию твою драгую Узрю, хоть в горизонте будь, И вмиг тебя запеленгую! Тогда не медля ни часа, К тебе я курс свой направляю; Брасоплю, ставлю паруса, Шумлю, сержусь, повелеваю. По шканцам бегая кричу, В кильватер за тобой пускаюсь, Узлов по десяти лечу - Ура! Взывая, восхищаюсь. Дышу веселием, горю, Чту счастливым себя навеки; Уставясь на тебя смотрю, Готовлю для сцепленья дреки. Но вдруг сон исчезает сей, И я, бледнее чем бумага, Не зря ни яхт, ни кораблей, Стою, как шест вехи без флага! 1809 г.

08.12.2009, 01:13	#17
Flibustier Старожил Капитан-лейтенант Сценарист Ветеран Гвардии Бродяга Регистрация: 01.08.2008 Адрес: Где-то там далеко... Сообщений: 2,966 Нация: Пираты Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: 535 Награды пользователя: Всего наград: 7	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике))) Даниэль Клугер БАЛЛАДА О КЛАУСЕ ШТЁРТЕБЕККЕРЕ С волны свинцовой, тяжкой, срывает пену ветер. Но буря не тревожит сегодня старый порт: Вожак пиратов Клаус, известный Штёртебеккер, С остатками команды взошел на эшафот. Они стояли молча, собор таращил бельма. Невозмутимы Клаус, и Тео, и Лука. Держался Ганс за Йошку, а Михель за Вильгельма, Поддерживала Вилли Альбрехтова рука. Они стояли молча и даже улыбались, И к площади зеваки текли со всех сторон, Они стояли молча, их словно не касались Ни смех, ни злая ругань, ни колокольный звон. Поставив на колени их всех одновременно, Палач зевал украдкой и лишь сигнала ждал. Шептал молитву патер, судья смотрел надменно, И стоя перед плахой, пират судье сказал: "Есть у меня прошенье, уж ты прости за смелость!" Судья ответил: "Что же - проси, я запишу. Тебе, разбойник, все же пощады захотелось?" Промолвил Штёртебеккер: "Не за себя прошу. Друзья мне доверяли – и вот теперь попались, И знаю: перед Богом мне отвечать за них. Могли спастись, но вместе со мной они остались. Меня казни, но все же помилуй остальных!" И, глядя на пиратов коленопреклоненных, Сказал судья, в камзоле небесной синевы: "Помилую, коль встанешь и мимо осужденных Пройдешь по эшафоту, лишившись головы! Пройдешь парадным маршем, ведь ты же их начальник, И я клянусь – ей-богу, твоих друзей прощу. И помни, славный Клаус, товарищам печальник: По одному за каждый твой шаг я отпущу!" "Палач, – воскликнул Клаус, – на совесть постарайся, Исполни справедливый суровый приговор! А ты, судья почтенный, потом не отпирайся – Меня не испугают ни плаха, ни топор!" Топор сверкнул на солнце и тотчас опустился, И голова слетела, порадовав бродяг, Но Клаус безголовый внезапно распрямился, И замер на мгновенье, и сделал первый шаг. От зрелища такого зевак притихла свора, Палач остолбеневший не мог поднять руки. А Клаус безголовый дошел до Теодора, До Михеля, Альбрехта, Вильгельма и Луки, Прошел он мимо Ганса, прошел он мимо Йошки, Шептал молитву патер, и дергалась свеча. Но тут казненный рухнул на доски – от подножки, Которую подставил подручный палача. ...Их, точно, не казнили, лишь правых рук лишили, А после ослепили, – да и прогнали прочь. И долго, долго, долго они еще бродили, И я однажды встретил в Вальпургиеву ночь Луку и Теодора, и Михеля, Вильгельма, Альбрехта, Ганса, Йошку с сумою на груди. На посохах сияют огни Святого Эльма, И Клаус безголовый шагает впереди. __________________ Memento Mori В глубине придонных вод Ктулху - зверь такой - живёт; Лишь в шторма плывёт наверх, Съесть кораблик на обед...

30.11.2009, 00:55	#11
Flibustier Старожил Капитан-лейтенант Сценарист Ветеран Гвардии Бродяга Регистрация: 01.08.2008 Адрес: Где-то там далеко... Сообщений: 2,966 Нация: Пираты Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: 535 Награды пользователя: Всего наград: 7	Русские поэты о море Валерий Яковлевич Брюсов 1 (13) декабря 1873г., Москва - 9 октября 1924г., Москва Русский поэт, прозаик, драматург, переводчик, литературовед, литературный критик и историк. Один из основоположников русского символизма. СТАРЫЙ ВИКИНГ Спойлер: Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены. И вал возносился и рушился, белоголовый, И море стучало у ног о гранитные стены. Под ветром уклончивым парус скользил на просторе, К Винландии внук его правил свой бег непреклонный, И с каждым мгновеньем меж ними все ширилось мере, А голос морской разносился, как вопль похоронный. Там, там, за простором воды неисчерпно-обильной, Где Скрелингов остров, вновь грянут губящие битвы, Ему же коснеть безопасно под кровлей могильной Да слушать, как женщины робко лепечут молитвы! О, горе, кто видел, как дети детей уплывают В страну, недоступную больше мечу и победам! Кого и напевы военных рогов не сзывают, Кто должен мириться со славой, уступленной дедам. Хочу навсегда быть желанным и сильным для боя, Чтоб не были тяжки гранитные косные стены, Когда уплывает корабль среди шума и воя И ветер в лицо нам швыряется брызгами пены. КОЛУМБ Спойлер: Таков и ты, поэт!.. Идешь, куда тебя влекут Мечтанья тайные... А.С. Пушкин С могучей верою во взоре Он неподвижен у руля И правит в гибельном просторе Покорным ходом корабля. Толпа - безумием объята - Воротит смелую ладью, С угрозой требует возврата И шлет проклятия вождю. А он не слышит злобной брани И, вдохновением влеком, Плывет в безбрежном океане Еще неведомым путем. 8 апреля 1894г. ГРЕБЦЫ ТРИРЕМЫ Спойлер: Тесно во мгле мы сидим, Люди, над ярусом ярус. Зыблются ветром живым Где-то и стяги и парус! В узкие окна закат Красного золота бросил. Выступил сумрачный ряд Тел, наклоненных у весел. Цепи жестоки. Навек К месту прикованы все мы. Где теперь радостный бег Нами влекомой триремы? Режем ли медленный Нил, Месим ли фризскую тину? Или нас Рок возвратил К белому мысу Пахину? Песню нам, что ли, начать? Но не расслышат и жалоб Те, кто достойны дышать Морем с разубранных палуб! Кто там? Нагая ль жена Дремлет на шкуре пантеры? Чу! это песня слышна В честь венценосной гетеры. Или то Цезарь-певец Лирой тревожит Тритона, Славя свой вечный венец, Славя величие трона? Нет! то военных рожков Вызов, готовящий к бою! Я для друзей иль врагов Волны упругие рою? Эх, что мечтать! все равно - Цезаря влечь иль пирата! Тускло струится в окно Отблеск последний заката. Быстро со мглой гробовой Снова сливаемся все мы, Мча на неведомый бой Бег быстролетной триремы. 1904г. ЦУСИМА Спойлер: Великолепная могила! А.С.Пушкин Где море, сжатое скалами, Рекой торжественной течет, Под знойно-южными волнами, Изнеможен, почил наш флот. Как стая птиц над океаном, За ним тоскующей мечтой По странным водам, дивным странам Стремились мы к мете одной. И в день, когда в огне и буре Он, неповинный, шел ко дну, Мы в бездну канули с лазури, Мы пили смертную волну. И мы, как он, лежим, бессильны, Высь - недоступно далека, И мчит над нами груз обильный, Как прежде, южная река. И только слезы, только горе, Толпой рыдающих наяд, На стрелах солнца сходят в море, Где наши остовы лежат. Да вместе призрак величавый, Россия горестная, твой Рыдает над погибшей славой Своей затеи роковой! И снова все в веках, далеко, Что было близким наконец, - И скипетр Дальнего Востока, И Рима Третьего венец! 10 августа 1905г. В ЛОДКЕ РЫБАЦКОЙ Спойлер: В лодке рыбацкой, недвижной в снегу, Как хорошо верить в счастье мгновенья! Волны шумят на морском берегу, Льдины бросают на снег, как каменья. Дым расстилает вдали пароход; Сзади высокие сосны застыли. Здесь, перед дикой мятежностью вод, Как не забыть, что мы есть, чем мы были! Прошлого нет. Это - будущих дней Волны играют у грани прибрежной... Милая, верь тайной вере моей: То, что нам снится, - всегда неизбежно. В эти мгновенья, - меж льдистых снегов, В эти мгновенья на отмели белой, Как не расслышать властительный зов, Как не понять, что нам море пропело! В лодке рыбацкой, застывшей в снегу Словно на белом, тяжелом причале, Случай, как вал на морском берегу, Будто зовет нас в безвестные дали! 15 января 1914 ВДОЛЬ МОРЯ Спойлер: Мы едем вдоль моря, вдоль моря, вдоль моря... По берегу - снег, и песок, и кусты; Меж морем и небом, просторы узоря, Идет полукруг синеватой черты. Мы едем, мы едем, мы едем... Предгорий Взбегает, напротив, за склонами склон; Зубчатый хребет, озираясь на море, За ними белеет, в снегах погребен. Всё дальше, всё дальше, всё дальше... Мы вторим Колесами поезда гулу валов; И с криками чайки взлетают над морем, И движутся рядом гряды облаков. Мелькают, мелькают, мелькают, в узоре, Мечети, деревни, деревья, кусты... Вот кладбище смотрится в самое море, К воде наклоняясь, чернеют кресты. Все пенные, пенные, пенные, в море Валы затевают свой вольный разбег, Ликуют и буйствуют в дружеском споре, Взлетают, сметая с прибрежия снег... Мы едем... Не числю, не мыслю, не спорю: Меня покорили снега и вода... Сбегают и нивы и пастбища к морю, У моря по снегу блуждают стада. Цвет черный, цвет белый, цвет синий... Вдоль моря Мы едем; налево - белеют хребты, Направо синеют, просторы узоря, Валы, и над ними чернеют кресты. Мы едем, мы едем, мы едем! Во взоре Все краски, вся радуга блеклых цветов, И в сердце - томленье застывших предгорий Пред буйными играми вольных валов! 1917 У МОРЯ Спойлер: Когда встречалось в детстве горе Иль беспричинная печаль, - Все успокаивало море И моря ласковая даль. Нередко на скале прибрежной Дни проводила я одна, Внимала волнам и прилежно Выглядывала тайны дна: На водоросли любовалась, Следила ярких рыб стада... И все прозрачней мне казалась До бесконечности вода. И где-то в глубине бездонной Я различала наконец Весь сводчатый и стоколонный Царя подводного дворец. В блестящих залах из коралла, Где жемчугов сверкает ряд, Я, вся волнуясь, различала Подводных дев горящий взгляд. Они ко мне тянули руки, Шептали что-то, в глубь маня, - Но замирали эти звуки, Не достигая до меня. И знала я, что там, глубоко, Есть души, родственные мне; И я была не одинока Здесь, на палящей вышине! Когда душе встречалось горе Иль беспричинная печаль, - Все успокаивало море И моря ласковая даль. 3 февраля 1902 В МОРЕ Спойлер: Ночью светлой, ночью белой Любо волнам ликовать, Извиваться влажным телом, Косы пенные взметать; Хороводом в плавной пляске Парус старый обходить, За кормой играя в прятки, Вить серебряную нить; И в припадках краткой грусти (Лентой длинной сплетены) Подставлять нагие груди Золотым лучам луны; А потом, дрожа от счастья, Тихо вскрикивая вдруг, В глубину ронять запястья С утомленных страстью рук. 1906 БЛИЗ МОРЯ Спойлер: Засыпать под ропот моря, Просыпаться с шумом сосен, Жить, храня веселье горя, Помня радость прошлых вёсен; В созерцаньи одиноком Наблюдать лесные тени, Вечно с мыслью о далеком, Вечно в мареве видений. Было счастье, счастье было, Горе было, есть и будет... Море с вечно новой силой В берег биться не забудет, Не забудут сосны шумом Отвечать на ветер с моря, И мечты валам угрюмым Откликаться, бору вторя. Хорошо о прошлом мыслить, Сладко плакать в настоящем... Темной хвои не исчислить В тихом сумраке шумящем. К СЕВЕРНОМУ МОРЮ Спойлер: Я пришел с тобой проститься, море, Может быть, на долгие года. Ты опять - в сверкающем уборе, В кружевах из пены, как всегда. И опять валы неутомимо Ты стремишь на сглаженный песок, Как в те дни, когда впервые - Рима Ты вдали заметило значок. Те же ветры сумрачные дули, Те же облака бесстрастно шли, В дни, когда отсюда строгий Юлий Вел на диких бриттов корабли. И туман над ширью океанской Так же плыл, торжественно-суров, В дни, когда сзывал Вильгельм Оранский За свободу родины бойцов. А когда озолотило чудо Амстердам, и Лейден, и Анвер, - Те же дали видели отсюда Гальс, Ян Стен, Гоббема и Фермер. Кесарю, Вильгельмам, чародеям Кисти - лепетало ты привет. Тем же гулом ласковым лелеем, Я теперь тебе шепчу ответ. Проходи, о, море, неизменным Сквозь века, что поглощают нас, И узором, призрачным и пенным, Покрывай пески в урочный час! Июль 1913, Noordwijk-aan-Zee ЗИМНЕЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ К МОРЮ Спойлер: Я скорей тебя увидел снова, Чем я ждал, простор соленых вод, Но как грустно, грозно и сурово Ты влачишь валы на твердый лед! Набегает черный вал с разбега, Белой пены полосой повит, На предел белеющего снега, - И покорно стелется, разбит. Облака, как серые громады, Медленно над далями плывут, Словно эти дымы моря - рады Отдохнуть, свершив свой летний труд Рыжих сосен поросли на дюнах Ждут, когда наступит черный мрак, Вспыхнут огоньки на мерзлых шхунах, Завращает красный глаз маяк. Здравствуй, море, Северное море, Зимнее, не знаемое мной! Новое тебе принес я горе, Новое, не бывшее весной! Успокой, как летом, и обрадуй Бесконечным ропотом валов, Беспредельной сумрачной усладой Волн, идущих сквозь века веков! 18 декабря 1913, Эдинбург II МОРЕ - В БЕССИЛЬНОМ ПОКОЕ... Спойлер: Море - в бессильном покое, Образ движенья исчез. Море - как будто литое Зеркало ясных небес. Камни, в дремоте тяжелой, Берег, в томительном сне, Грезят - о дерзкой, веселой, Сладко-соленой волне. 24 июля 1900 МЕСЯЦА СВЕТ ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ... Спойлер: Месяца свет электрический В море дрожит, извивается; Силе подвластно магической, Море кипит и вздымается. Волны взбегают упорные, Мечутся, дикие, пленные, Гибнут в борьбе, непокорные, Гаснут, разбитые, пенные... Месяца свет электрический В море змеится, свивается; Силе подвластно магической, Море кипит и вздымается. 21 апреля 1898 Я В МОРЕ НЕ ИСКАЛ ТАИНСТВЕННЫХ УТОПИЙ... Спойлер: Я в море не искал таинственных Утопий, И в страны звезд иных не плавал, как Бальмонт, Но я любил блуждать по маленькой Европе, И всех ее морей я видел горизонт. Меж гор, где веет дух красавицы Тамары, Я, юноша, топтал бессмертные снега; И сладостно впивал таврические чары, Целуя - Пушкиным святые берега! Как Вяземский, и я принес поклон Олаю, И взморья Рижского я исходил пески; И милой Эдды край я знаю, - грустно знаю: Его гранитам я доверил песнь тоски. Глазами жадными я всматривался долго В живую красоту моей родной земли; Зеркальным - озером меня ласкала Волга, Взнося - приют былых - Жигули. Страна Вергилия была желанна взорам: В Помпеи я вступал, как странник в отчий дом, Был снова римлянин, сходя на римский форум, Венецианский сон шептал мне о былом. И Альпы, что давно от лести лицемерной Устали, - мне свой блеск открыли в час зари: Я видел их в венцах, я видел - с высей Берна - Их, грустно меркнущих, как «падшие цари». Как вестник от друзей, пришел я в Пиренеи, И был понятен им мой северный язык; А я рукоплескал, когда, с огнем у шеи, На блещущий клинок бросался тупо бык. Качаясь на волнах, я Эльбы призрак серый Высматривал, тобой весь полн, Наполеон, - И, белой полночью скользя в тиши сквозь шхеры, Я зовам викингов внимал сквозь легкий сон; Громады пенные Атлантика надменно Бросала предо мной на груди смуглых скал; Но был так сладостен поющий неизменно Над тихим Мэларом чужих наяд хорал... На плоском берегу Голландии суровой Я наблюдал прилив, борьбу воды и дюн... И в тихих городах меня встречали снова Гальс - вечный весельчак, Рембрандт - седой вещун. Я слушал шум живой, крутящийся в Париже, Я полюбил его и гул, и блеск огней, Я забывал моря, и мне казались ближе Твои, о Лувр, Но в мирном Дрездене и в Мюнхене спесивом Я снова жил отрадной тишиной, И в Кельне был мой дух в предчувствии счастливом, Когда Рейн катился предо мной. Я помню простоту сурового Стефана, Стокгольм - озерных вод и «тихий» Амстердам, И «Сеп» у в глубине Милана, И вставший в темноте Кемпера гордый храм. О, мною помнятся - мной не забыты виды: Затихший Нюнесгейм! торжественный Кемпер! Далекий Каркасов! пленительное Лидо!.. Я - жрец всех алтарей, служитель многих вер! Европа старая, вместившая так много Разнообразия, величий, красоты! Храм множества богов, храм нынешнего бога, Пока земля жива, нет, не исчезнешь ты! И пусть твои дворцы низвергнутся в пучины Седой Атлантики, как Город Шумных Вод, - Из глуби долетит твой зов, твой зов единый, В тысячелетия твой голос перейдет. Народам Азии, и вам, сынам Востока, И новым племенам Австралии и двух Америк, - светишь ты, немеркнущее око, Горишь ты, в старости не усыпленный дух! И я, твой меньший сын, и я, твой гость незваный. Я счастлив, что тебя в святыне видел я, Пусть крепнут, пусть цветут твои святые страны Во имя общего блаженства бытия! 1913 МЫ Спойлер: В мире широком, в море шумящем Мы - гребень встающей волны. Странно и сладко жить настоящим, Предчувствием песни полны. Радуйтесь, братья, верным победам! Смотрите на даль с вышины! Нам чуждо сомненье, нам трепет неведом, - Мы - гребень встакуцей волны. 4 апреля 1899 . __________________ Memento Mori В глубине придонных вод Ктулху - зверь такой - живёт; Лишь в шторма плывёт наверх, Съесть кораблик на обед... Последний раз редактировалось makarena; 13.03.2012 в 21:47.

08.12.2009, 22:24	#18
chernozmey Матрос Регистрация: 02.12.2009 Сообщений: 29 Нация: Франция Пол: Мужской Офицеры Корабли Репутация: 5	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике))) После всего прочитанного, такой проделанной работы, мне немного неудобно оставлять сообщение. А с другой стороны, как не вспомнить Высоцкого "Ha Судне Бунт" Ha судне бунт. Haд нами чайки реют. вчеpa из-зa дублонов золотых Двух негодяев вздеpнули нa pею, но мaло, нужно было четвеpых. Kaтился ком по коpaблю от бaкa. Зaбыто все - и честь, и кутежи. И подвывaя, может быть от стpaхa, они достaли длинные ножи. Ловите ветеp, всеми пapусaми! K чему гaдaть! любой коpaбль - вpaг. Удaчa - миф, но зту веpу сaми мы создaли, поднявши чеpный флaг. Вот двое в кaпитaнa пaльцем тычут. Достaть его - и им не стpaшен чеpт. Hо кaпитaн вчеpaшнюю добычу пpи всей комaнде выбpосил зa боpт. И вот волнa, подобнaя нaдгpобью, все скpылa - с гоpлa сбpошенa pукa. Бpосaйте! Зa боpт! все, что пaхнет кpовью,- повеpьте, что ценa невысокa! Ловите ветеp, всеми пapусaми! K чему гaдaть! любой коpaбль - вpaг. Удaчa - здесь! И зту веpу сaми мы создaли, поднявши чеpный флaг.

14.01.2010, 06:43	#20
makarena Гость Сообщений: n/a Офицеры Корабли	Ответ: Стихи о море, морских разбойниках и морской романтике))) Детские стихи о реках, морях, пароходах, корабликах и капитанах КОРАБЛИК По реке плывёт кораблик. Он плывёт издалека. На кораблике четыре Очень храбрых моряка. У них ушки на макушке, У них длинные хвосты, И страшны им только кошки, Только кошки да коты! Д.Хармс О ЧЁМ ГРУСТЯТ КОРАБЛИКИ? О чём грустят кораблики От суши вдалеке? Грустят, грустят кораблики О мели на реке, Где можно на минуточку Присесть и отдохнуть, И где совсем ничуточки Не страшно утонуть. В.Лунин ВМЕСТО ВЕТРА Таз, наполненный водою,- Это море голубое. И плывёт в нём не скорлупка - Это шлюпка! Это шлюпка! Наклоняюсь к парусам, Вместо ветра дую сам! С.Пшеничных МОРСКАЯ ИСТОРИЯ мальчик Володя В гостях заскучал: Стул под собою Качал и качал. Он представлял, Что он храбрый моряк... Плыл он по морю И с палубы - бряк. Скажем точнее - со стула свалился: Ну и компотом при этом облился. Вот что случилось С маленьким Вовой. Случай, конечно, Это не новый. Такое и с волком морским приключается, Если он долго на стуле качается! А.Усачёв ******* Море, я к тебе бегу! Я уже на берегу! Я бегу к твоей волне, а волна бежит ко мне!... Э.Мошковская УЛИТКИ Две подружки, Две Улитки, Словно клей конторский Липких Прилепились к Пароходу И беседуют по ходу: - удивительный предмет К нам прилип, покоя нет! -Третий час плывёт за нами! Ну когда же он отстанет!? И.Золотов ******* Шёл по улице матрос, Напевал себе под нос, А на чёрной на шинели Десять пуговиц горели! Я смотрел, я мечтал, Чтоб одну он потерял! Я бы пуговку нашёл И к матросу подошёл: "Здрасте, дяденька матрос! Я вам пуговку принёс!" О.Бундур ДВЕ ТЁТИ Знаешь, в море Кто живёт? Чудо-юдо кашалот! А на этом Кашалоте Поселилися две тёти, Чтоб не бегать За водой! Тут водичка - Под рукой! Из китового фонтана Наливают два стакана И чаёвничают! Г.Новицкая Стихи М. Бородицкой: Спойлер: ВСЕХ СИЛЬНЕЙ Море - вот силач какой! Всех сильней на свете: Поднимает нас с тобой, Как пушинку ветер. Поднимает нас с тобой, Собачонку нашу. Даже пароход с трубой, Даже дядю Сашу! М.Бородицкая ******* Я в море заплыл и лежу на спине. Какая-то птица парит в вышине. Какая-то рыба на дне, в глубине, Глядит, как над ней я парю на спине. М.Бородицкая Стихи В. Орлова: Спойлер: ВОЗВРАЩЕНИЕ Глядит на море пристально Встречающий народ: К своей родимой пристани Подходит пароход. До этого мгновения Прошёл он сто дорог. Наверно, от волнения Охрип его гудок. В его иллюминаторы Заглядывали скалы, И солнышко экватора Борта его ласкало. От этой жгучей ласки, От солнечного жара, С него сползала краска, Как будто от загара. Моря его качали, Ветра над ним рычали, Но чёрными ночами, За тридевять морей, Он думал о причале На Родине своей... И вот на море пристально В порту глядит народ: К своей родимой пристани Подходит пароход. Огромный и железный, Он цепью застучал И нежно, нежно, нежно Потёрся о причал. ДРУЗЬЯ Друг на друга Так похожи Пароход и капитан. Для друзей Всего дороже Синий-синий океан. Свищет ветер Возле рубки, Волны встали на дыбы. У капитана Дым из трубки, У парохода — из трубы. КТО УТЮЖИТ МОРЕ? Вода после шторма Всегда в беспорядке: Виднеются всюду Морщины и складки. Чтоб выровнять море Вблизи и вдали, Всё время утюжат его Корабли. ПОЧЕМУ ЗАГРУСТИЛ ПАРОХОД? Очень грустно Пароходу - Привязали пароход. Пароходу Нету ходу Ни назад и ни вперёд. Пароход Повесил нос: - Я не пёс! Неужели я причал Стерегу? Я ни лаять, ни рычать Не могу! Почему же Наказали меня? Почему же Привязали меня? МОРЕ РАБОТАЕТ Скалы в пене Серебристой, Как горячие, шипят. Брызги, брызги, Словно искры, Из-под молота летят. То не волны набегают, Полны силою тугой,- Это мускулы играют Под рубашкой голубой. То не белые Барашки Появились на волне- Это соль из-под рубашки Проступила на спине. РАССТАВАНИЕ Вот и расставание. Море, до свидания! До свиданья, синее! Не вздыхай, прибой! Море, ты ведь сильное, Что это с тобой? Ветром занесённые, Капают в песок Капельки солёные У меня со щёк. Что за настроение, Просто не пойму! Видно, скрыть волнение Нелегко ему! ДЛЯ ЧЕГО МОРЮ НАРЯДЫ? В ночь любую, В день любой Море занято собой: По утрам оно одето В платье Розового цвета. Днём - одето В голубое, С белой ленточкой Прибоя. А сиреневое платье Надевает На закате. По ночам На чёрной глади - Мягкий Бархатный наряд, А на бархатном Наряде Драгоценности Горят. -Море, Если не секрет, Дай, пожалуйста, Ответ: Для чего тебе Наряды? - Чтобы люди Были рады! ТЕПЛОХОД Теплоход пропах туманом, Штормом, солнцем, океаном. Мачты пахнут облаками, Флаги - синими ветрами, Солью - палубные доски, Глубиною - якоря. Макаронами по-флотски Пахнет камбуз корабля. Я РИСУЮ МОРЕ Я рисую море, Голубые дали. Вы такого моря Просто не видали! У меня такая Краска голубая, Что волна любая Просто как живая! Я сижу тихонько Около прибоя - Окунаю кисточку В море голубое. ПРИВЯЗАННОСТЬ -Эй, пароходик! Эй, малыш! Ты что у берега Стоишь? Плыви от пристани Своей! -Я очень привязался К ней!

Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)