Что это было, сон, явь или тяжёлое забытье? Девушка не знала и не хотела думать об этом. Кое-как она разлепила подпухшие веки и повернулась на спину, тело в миг отозвалось адской болью. Сейбл тихонько охнула и поёжилась от холода. Непроглядная тьма окутала всё вокруг, ни зги было не видно. Неподалёку мигали отсветы пламени костерка, разожженного её попутчиками.
Сколько времени она провела вот так лёжа на сырой земле? Наверное, более, чем достаточно. Руки не хотели повиноваться, шея и плечи занемели, а спина совершенно озябла под порывами ночного ветра. «Ну и пусть - хмуро подумала девушка - для чего теперь жить?». Всё было при ней: и воздух, и трава, и вода, и шелест листвы, не было только Фернандо. Он умер, а вместе с ним умерла Сейбл. По-крайней мере, ей так представлялось. Этой ночью в холодном сумраке небес для неё одной сияли звёзды, печально стонал ветер, и не умолкали сверчки. А она, вдыхая полной грудью запах прелой травы, оплакивала свою незадавшуюся судьбу. По иронии, затейница Фортуна, не скупясь, одарила девушку богатством, титулом, блестящим умом и яркой внешностью. Однако позабыла оставить ей малую толику счастья и любви. «Почему так? – с немым укором думала Сейбл, глядя в бездну небес, – неужели это и есть расплата за грехи?» Она впервые задумалась о смысле жизни. Лёжа на холодной от влаги земле, девушка предположила, что люди не случайно приходят в этот бренный и суетный мир, а для чего-то нужного, важного. От колыбели до седых волос каждый выполняет то, что ему предначертано. А что же полезного сделала она? Порывшись в потаённых уголках памяти, девушка со стыдом признала, что ценного, полезного или значимого поступка она так и не совершила. Можно было с натяжкой назвать благородным делом спасение Эйнджел из цепких лап дона Хусто, однако, вряд ли в данном поступке заключался сакральный смысл её жизни. Девушка глубоко вздохнула, думая о том, что убивала она чаще, чем помогала выжить, жульничала куда охотнее, чем поступала по-справедливости, а лгала куда чаще, чем говорила истину. «Ах, отец, для чего ты спас меня? Для чего воспитал и вырастил?» - слёзы застлали её глаза и медленно потекли по щекам. Ей захотелось провалиться сквозь землю и умереть, ибо будущая жизнь представлялась покрытой мраком.
Девушка кое-как уселась, разминая заледеневшие пальцы.
- Я не такая, нет! – буркнула она подступившей темноте и, насупясь, подумала о тех, кто промышлял разбоем, грабежами или убийствами. «А чем ты лучше?» - молотом бухнуло в её голове. Услужливая совесть моментально восстановила в памяти свирепые абордажи и кровавые схватки. Она сокрушённо вздохнула и сдавленно прошептала во тьму: «Но какого чёрта я тогда живу?». Ответа не последовало, и девушка с убитым видом опустила голову на руки.
Как ни велико было уныние, но к жизни её вернуло бурчание в животе. Недовольная слабостью собственной плоти, она медленно поднялась с холодной земли и недовольно нахмурилась. В то время, как сердце жаждало испустить дух, пустой желудок алкал насыщения. «Что за нелепость!» - вышла из терпения Сейбл и неохотно направилась к товарищам. Джек суетливо разостлал накидку, заботливо усадил девушку, впихнул в её озябшие руки миску, доверху наполненную ароматной похлёбкой, а затем подбросил хвороста в огонь. Лукас и Айра старательно отводили глаза от капитана, шумно сглатывая, они наскоро доели свою пайку и крадучись ушли охранять импровизированный лагерь. Едва Сейбл утолила острый голод, Проныра удовлетворённо кивнул головой и, не обращая на слабые попытки сопротивления, укутал девушку плащом.
- Джек – я убийца – мрачно констатировала она, глядя на танцующие языки пламени.
Тот хрюкнул и заботливо положил под голову капитану заплечный мешок, подкинул веток в огонь, затем широко улыбнулся в ответ:
- Мадам, если противник вооружен, то это не убийство вовсе, а дуэль. Кому-то везет больше, кому-то меньше. Вот, помнится, был на моей памяти один случай…
Тихий голос успокаивал и убаюкивал девушку. Сейбл так и не узнала, какая история приключилась с Джеком, глаза её налились свинцовой тяжестью, веки сомкнулись и вскоре она погрузилась в глубокий сон.
Изнурённых долгим переходом скитальцев ждал тёплый приём на судне. Едва они ступили на палубу, матросы и офицеры обступили их плотным кольцом.
Силясь улыбнуться помертвевшими губами, Сейбл невнятно приветствовала команду и приказала Мак Дугалу без промедления уходить на Тортугу. На этом девушка сочла обязательный «протокол» исполненным и, не глядя на товарищей, юркнула в дверь собственной каюты. Это походило на поспешное бегство, но девушку не волновало мнение окружающих, ей нужно было остаться одной.
Боцман проводил худенькую фигурку капитана задумчивым взглядом, сгрёб Джека за ворот и яростно выдохнул:
- Где Фернандо?
- В шахте случился обвал – Проныра попытался отодвинуться, однако ирландец держал юношу пудовыми кулаками, словно тряпичную куклу– мы успели выбраться, а он – нет.
- О, как! – боцман разжал пальцы и медленно снял треуголку, над палубой тут же повисла тишина – жаль парня.
Спустя мгновение Мак скривился, будто от зубной скорби, нахлобучил треуголку и поспешно отворотился от Джека. Больше никто из них не проронил ни слова. Под переливы боцманского свистка по палубе забегали матросы, «Адриан» степенно расправил паруса и величественно покинул воды Флориды Кис.
Стоя на вершине холма человек в чёрной накидке раскурил тонкую сигару. Едкий табак приятно пощипывал язык, однако внимание мужчины было поглощено отплытием фрегата из бухты. Пепел не единожды падал к ногам странника, но он, казалось, в упор не видел ничего, кроме судна, покидающего тихие воды. Топот сапог по узкой тропе отвлёк его от молчаливого созерцания. Долговязый парень почтительно склонился перед фигурой в чёрном плаще:
- Мой господин, шхуна готова к отплытию. Вас уже ждут.
Странник кивком отпустил прислужника и низко надвинул капюшон. Длинные тонкие пальцы до хруста сжали набалдашник старой трости, на одном из них скупо блеснул трикветр. Синие глаза окинули прощальным взглядом «Адриан», а губы скривились в улыбке:
- Из мира теней никто не воротился. Прощай, сеньорита….