Отрывок из книги
Л.Д. Платова "Секретный фарватер"
глава вторая
"Легенда о Летучем Голландце"
часть 2
... Историю эту, очень старую, некоторые считают враньём, - так начинал Олафсон. - Другие же готовы прозакладывать месячное жалованье и душу в придачу, что в ром не подмешано и капли воды.
Итак, рассказывают, что однажды некий голландский капитан захотел обогнуть мыс Горн. Дело было поздней осенью, а всякий знает, что там дуют в ту пору непреоборимые злые ветры.
Голландец зарифливал паруса, менял галсы, но ветер, дующий в лоб, неизменно отбрасывал его назад. Он был лихой и опытный моряк, однако величайший грешник, и к тому же ещё упрямый, как морской чёрт.
По этим приметам некоторые признают в нём капитана Ван-Страатена из Дельфта. Иные, впрочем, горой стоят за его земляка, капитана Ван дер Декена.
Оба они жили лет триста назад, любили заглянуть на дно бутылки, а уж кощунствовали, говорят, так, что, услышав их, киты переворачивались кверху брюхом...
Вот, стало быть, этот Ван-Страатен или Ван дер Декен совсем взбесился, когда встречный ветер в пятый или в шестой раз преградил ему путь. Он весь затрясся от злости, поднял кулаки над головой и прокричал навстречу буре такую чудовищную божбу, что тучи, не вытерпев, сплюнули в ответ дождём. Мокрый от макушки до пят, потеряв треугольную шляпу, голландец, однако, не унялся. Костями своей матери он поклялся хоть до Страшного Суда огибать мыс Горн, пока, наперекор буре, не обогнёт его!
И что же? Голландец был тут же пойман на слове! Бог осудил его до скончания веков скитаться по морям и океанам, никогда не приставая к берегу! А если он всё-таки пытался войти в гавань, то сразу же что-то выталкивало его оттуда, как плохо пригнанный клин из пробоины.
Господь Бог наш, между нами будь сказано, тоже из упрямцев. Если ему втемяшится что-либо в голову, попробуй-ка - это и буксиром не вытащишь оттуда!
Вот, стало быть, так оно и идёт с тех пор.
Четвёртое столетие носится Летучий Голландец взад и вперёд по морям. Ночью огни святого Эльма дрожат на топах его мачт, днём лучи солнца просвечивают между рёбрами шпангоутов. Корабль - совсем дырявый от старости - давно бы затонул, но волшебная сила удерживает его на поверхности. И паруса всегда полны ветром, даже если на море штиль и другие корабли лежат в дрейфе.
Встреча с Летучим Голландцем неизменно предвещает кораблекрушение!
Пусть под килем у вас хоть тысяча футов и ни одной банки на сотни миль вокруг - камушки у Летучего всегда найдутся! Ещё бы! Нрав-то не улучшился у него за последние три столетия. Да и с чего бы ему улучшиться?
Но после того как Господь Бог наш придержал Голландца за полы кафтана у мыса Горн, старик уже не отваживается дерзить небесам. Теперь он срывает зло на своём же брате, на моряке. Мёртвый завидует нам, живым!
Мёртвые завистливы, поверьте мне! А Летучему вдобавок до смерти надоела эта канитель. Который год как неприкаянный болтается он между небом и землёй. Вот со зла и подстерегает моряков где-нибудь в укромном месте у камней. Может попасться вам на глаза и в шторм, и в штиль, вылезти под утро из тумана, появиться далеко на горизонте либо выскочить рядом, как выскакивает из воды поплавок рыбачьих сетей.
Иной раз он показывается даже в солнечный день. И это, говорят, страшнее всего! Прямо по курсу замечают слабое радужное мерцание, как бы световой смерч. Оно быстро приближается, уплотняется. Глядите: это призрачный корабль, который в брызгах пены переваливается с волны на волну!
Тут, пожалуй, взгрустнётся, а? Только что его не было здесь, и вот он - на расстоянии окрика, виден весь, от топа мачт до ватерлинии. Старинной конструкции корма и нос приподняты, с высокими надстройками, как полагалось в семнадцатом столетии, по бортам облупившиеся деревянные украшения. И на гафеле болтается флаг, изорванный до того, что невозможно определить его национальную принадлежность.
А что ещё тут определять? Холодом сразу потянуло с моря, словно бы это айсберг поднялся из пучины вод! Шкипер, остолбенев, смотрит на компас. Что случилось с компасом? Корабль меняет курс сам по себе! Но его не сносит течением, и в этом районе нет магнитных аномалий, а ветер спокойный, ровный бакштаг.
Это призрак, пристроившись впереди, повёл следом за собой. Румб за румбом уводит корабль от рекомендованного курса. По реям побежали матросы, убирая паруса! Боцман и ним ещё несколько человек сами, без приказания, бросились на помощь рулевому, облепили со всех сторон штурвал, быстро перехватывают спицы, тянут, толкают изо всех сил! Ноги скользят по мокрой палубе.
Нет! Не удержать корабль на курсе! Продолжается гибельный поворот! И всё быстрей сокращается расстояние между вами и вашим мателотом.
Можно уже различить лица людей, стоящих на реях и вантах призрачного корабля. Но это не лица - черепа! Они скалятся из-под своих цветных головных повязок и сдвинутых набекрень маленьких треуголок. А на шканцах взад и вперёд, как обезьяна в клетке, прыгает краснолицый капитан.
Полюбуйтесь на него, пока есть время!
Наружность Летучего Голландца описывают так. Будто бы просторный коричневый кафтан на нём, кортик болтается на поясе, шляпы нет, седые космы стоят над лысиной торчком. Голос у него зычный, далеко разносится над морем. Слышно, как он подгоняет своих матросов, грозится намотать их кишки на брашпиль, обзывает костлявыми лодырями и тухлой рыбьей снедью.
Поворот закончен. Рулевой бросил штурвал, закрыл лицо руками. Впереди, за бушпритом, в паутине рей, увидел неотвратимо приближающуюся белую полосу, фонтаны пены, которые вздымаются и опадают. Это прибой!
И будто лопнул невидимый буксирный трос. Видение корабля рассеивается, как пар. Летучий Голландец исчез. Слышен скрежещущий удар днища о камни. И это последнее, что вы слышите в своей жизни...
Да! Надо вам, пожалуй, рассказать ещё о письмах.
Бывают, видите ли, счастливчики, которым удаётся встретить Летучего Голландца и целёхонькими вернуться домой. Однако случается это редко - всего два или три раза в столетие.
Ночью на параллельном курсе возникает угловатый силуэт, причём так близко, что хоть выбрасывай за борт кранцы. Всех, кто стоит вахту, мгновенно пробирает озноб до костей. Ошибиться невозможно! От чёрта разит серой - от Летучего тянет холодом, как из склепа.
Простуженный, хриплый голос окликает из тьмы:
- Эй, на судне! В какой порт следуете?
Шкипер отвечает, еле ворочая языком, готовясь к смерти. Но его лишь просят принять и передать корреспонденцию. Отказать нельзя: это закон морской вежливости. На палубу плюхается брезентовый мешок. И сразу же угловатый силуэт отстаёт и пропадает во мгле.
Ну, сами понимаете, во время рейса команда бочком обходит мешок, словно бы тот набит раскалёнными угольями из самой преисподней. Но там письма, только письма.
По прибытии в порт их вытаскивают из мешка, сортируют и, желая поскорее сбыть с рук, рассылают в разные города. Адреса, заметьте, написаны по старой орфографии, чернила выцвели. Письма приходят в большим опозданием и не находят адресатов. Жёны, невесты и матери моряков, обречённых за грехи своего сварливого упрямца капитана скитаться по свету, давным-давно умерли, и даже след их могил потерян. Но письма приходят и приходят...
Частенько прикидываю, друзья, что бы я сделал, если бы знал магическое слово. Есть, видите ли, одно магическое слово, которое может преодолеть силу заклятья. Я слышал это от шкипера-финна. Ему можно верить, потому что с давних времён финны понимают толк в морском волшебстве.
Однако слова он тоже не знал.
А жаль! Сказал бы мне это слово, разве бы я продолжал служить лоцманом? Нет! Вышел бы в отставку, продал дом в Киркенесе - потому что я вдовец и бездетный - и купил бы или зафрахтовал, смотря по деньгам, небольшую парусно-моторную яхту. Груз на ней был бы лёгкий, но самый ценный, дороже золота или пряностей - одно-единственное магическое слово!
С этим словом я исходил бы моря и океаны, поджидал бы на морских перекрёстках, заглядывал во все протоки и заливы. На это потратил бы остаток жизни, пока не встретился бы наконец с Летучим Голландцем.
Иногда, друзья, я воображаю эту встречу.
Где произойдёт она: под тропиками или за Полярным кругом, в тесноте ли шхер или у какого-нибудь атолла на Тихом океане? Неважно. Но я произнесу магическое слово! Оно заглушит визг и вой шторма, если будет бушевать шторм. Оно прозвучит и в безмолвии штиля, когда паруса беспомощно обвисают, а в верхушках мачт чуть слышно посвистывает ветер, идущий поверху. В шторм либо в штиль голос мой гулко раздастся над морем!
И тогда сила магического слова согласно предсказанию раздвинет изнутри корабль Летучего Голландца! Бимсы, стрингера, шпангоуты полетят к чертям! Мачты с лохмотьями парусов плашмя упадут в воду! Да, да! Тёмно-синяя бездна с клокотанием развезнется, и корабль мёртвых, как оборвавшийся якорь, стремглав уйдёт под воду. Из потревоженных недр донесётся протяжный вздох или стон облегчения, а потом волнение сразу утихнет, будто за борт вылили десяток бочек с маслом.
Вот что сделал бы я, если бы знал магическое слово, о котором говорил финн!.. Но ни я, ни вы, ни кто другой на свете не знает пока слова, которое могло бы разрушить старое заклятье.
Некоторые даже считают всё это враньём, как я уже говорил вам. Другие, однако, готовы прозакладывать месячное жалованье и душу в придачу, что в ром не подмешано и капли воды...
Добавлено через 57 секунд
если кому понравится я могу выложить легенду про проклятие))