Форум сайта 'Гавань Корсаров'
 

Вернуться   Форум сайта 'Гавань Корсаров' > Разное > Таверна > Творчество форумчан

Важная информация

Творчество форумчан Наше творчество - таланты и поклонники


  Информационный центр
Последние важные новости
 
 
 
 
 
Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
Старый 11.10.2014, 02:17   #1
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
Book Каждому свое. Возвращение.

На днях решил попробовать что-нибудь написать. Данный отрезок является небольшой частью большого произведения. Экшена здесь пока нет, он будет в дальнейшем. Ну-с, на ваш суд, дамы и господа.
P.S. В тексте могут быть ошибки, я все же не филолог, поэтому о найденных ошибках просьба сообщать. И ваше мнение мне будет интересным, какое бы оно не было.

Часть 1
Парижские страсти

Спойлер:
Париж встретил Шарля проливным дождем. Набухшие тучи, теряющиеся во тьме ночи, не могли удержать в себе толщу вод и низвергались вниз, на землю, проливным дождем. Изредка мелькающие молнии на небе выхватывали из темноты очертания домов, чтобы уже в следующее мгновение все погрузилось обратно во мрак. Молодой мерин то и дело испуганно прядал ушами, что-то фыркал и косился по сторонам, словно боясь, что на них из-за угла обрушатся все демоны ада, когда в небесах оглушительно грохотало. Поднимаемый подкованными копытами породистого коня шум от соприкосновения с каменной мостовой терялся на фоне царившего в городе громыхания.
Всадник плотнее укутался в плащ, попытался натянуть капюшон еще ниже, но это ему не удалось. Ладно хоть широкополая шляпа, надвинутая по самые глаза, не давала попасть на лицо влаге. Укрытый попоной мерин дрожал от холода, Шарль это хорошо чувствовал даже через слой одежды и седло. Также зябко было и ему.
Небеса прогремели, земля на краткую секунду озарилась.
-- Тише, Мак, тише, -- ласково прошептал всадник, наклонившись вперед и гладя испуганное животное рукой по длинной гриве. Словно взбодрившись от такой дружеской поддержки, конь поднял опущенную голову и прибавил шаг.
Тьму ночи разорвал крошечный огонек. Приблизившись, Шарль увидел, как над входом висит, качаясь на ветру небольшая зажженная лампа. Неверного света было достаточно, чтобы увидеть вывеску с надписью «Пивная кружка». А для тех, видимо, кто не умеет читать, внизу была нарисована эта самая кружка, коронованная густой пеной.
Шарль спешился и, держа мерина в поводу, подошел к двери, скрывшись от дождя под небольшим навесом. Несколько раз с силой постучал в дубовые доски. Долгие минуты ничего не происходило, поэтому он еще три раза ударил по деревянной двери. В ответ ему была опять тишина.
-- Эй! Уснули там что ли? – заорал он, продолжая колотить рукой.
Послышались торопливые шаги, дверь чуть приоткрылась, и в образовавшемся проеме нарисовалась фигура невысокого полного человека с нелепым ночным колпаком на голове.
-- Чего так долго? – недовольно пробурчал Шарль.
-- Ну дык, ночь на дворе, милорд, -- протирая сонные глаза одной рукой, пояснил толстый трактирщик. Во второй руке он держал подсвечник. – Вот и спим. Клиентов не было, мы и легли.
-- Гостей-то принимаете?
-- Конечно, милорд. Как же иначе, проходите. Жак позаботится о вашей лошади. Эй, Жак! Ты где, несносный мальчишка? Бегом вниз!
Вскоре вниз сбежал мальчуган лет десяти, одетый в самые разные одежды, самых разнообразных цветов. В них он был похож на попугая, какие во множестве водятся в Карибском море. Судя по скорости, с которой откликнулся юный конюх, он не спал.
-- Жак, прими лошадь гостя.
-- Накорми, напои, расседлай и обсуши. – С этими словами Шарль достал из кошелька один экю и передал его малолетнему конюху. Совершенно счастливый от такого подарка судьбы, мальчик схватил коня под узды и резво повел его в стойло, совершенно забыв поблагодарить щедрого гостя. Мыслями он уже тратил полученную монетку.
Войдя в довольно чистую прихожую, Шарль вытер ноги о расстеленный для этого коврик и прошел дальше, в залу. Еще вечером потухший камин, какой-то слуга растапливал заново. Кинув несколько щепок, поджег их, затем, когда пламя разгорелось, затолкал сухие ветки и поленья. Вскоре огонь весело трещал, пожирая дрова.
Шарль сел поближе к нему. Откинул назад капюшон, снял промокший насквозь плащ, положив его на спинку стула. Следом к нему присоединилась широкополая шляпа.
-- Чего будете заказывать, милорд?
-- Вина, -- сказал Шарль, присаживаясь на жесткий стул. – И поесть чего-нибудь, но только горячего.
-- Все будет милорд. Обождите десять минут. -- Трактирщик с удивительной для его комплекции проворностью скользнул на кухню. Громыхавшие небеса то и дело перекрывали его громкий голос, разносившийся по всей таверне.
Шарль откинулся на спинку, задумчиво вглядываясь в пляшущие языки пламени, тени которых также плясали на обшарпанных стенах. В принципе, таверна была довольно неплохая, хоть и старая. Тут и там покосившиеся столы, табуреты, с невысокого потолка свисала люстра, сделанная из потрепанного штурвала, свечи на котором зажигали в последний раз должно быть не меньше века назад, доски на полу в некоторых местах прогнили и требовали замены. Но вместе с тем здесь было чисто прибрано и даже приятно пахло, что иной раз не скажешь о дорогих постоялых дворах.
Шарль сам не заметил, как смежил веки, склонив голову набок, и тихонько задремал. Усталость последних дней, проведенных практически без сна, взяла свое. Проснулся он от того, что кто-то мягко тронул его за плечо. Встряхнув головой с длинными каштановыми волосами, Шарль обвел мутными глазами помещение, в первую секунду пытаясь вспомнить, где он. Вспомнил. Вопросительно посмотрел на трактирщика.
-- Все готово, месье. Вот, уже разложили.
Благодарно кивнув, де Монпе достал свою серебреную ложку с пояса и жадно накинулся на еду. Нормально не ел он уже почти сутки, перебиваясь быстрыми перекусами да холодными бутербродами на скорую руку.
Обычная каша, редко приправленная кусочками мяса, которой он побрезговал бы не далее как несколько лет назад, теперь была уничтожена в мгновение ока. А вино, никуда не годное по сравнению с тем, какое подавали в Лувре на многочисленных балах и приемах, -- выпито медленными глотками, словно самый дорогой и вкусный нектар.
-- Хозяин!
Трактирщик выбежал на крик и мелкими шажками быстро-быстро засеменил к единственному клиенту.
-- Чего-нибудь еще желаете?
-- Только лечь спать, -- ответил сомлевший Шарль. Не самое лучшее вино и теплый очаг под боком, который обогрел замерзшего путника, делали свое дело получше чем Джино, длинные и скучные лекции которого могли усыпить даже самого стойкого человека. – У вас здесь можно где-нибудь прилечь?
-- Да, второй этаж, первая дверь налево. Я провожу вас.
-- Хорошо. И распорядись, пожалуйста, принести мне мою сумку. Она осталась притороченной к седлу.
Трактирщик кивнул и повел постояльца наверх по скрипящим половицам; услышав просьбу разбудить с первыми петухами, он опять кивнул и удалился. Уже через минуту, скинув сапоги, Шарль развалился на кровати. Хотелось просто вот так валяться и ничего не делать. Лень было даже встать и раздеться. Несколько минут молодой гасконец упорно боролся со сном. Когда уже налитые свинцом веки практически закрылись, а сознание унеслось в далекие дали, тихонько скрипнула дверь, послышалось шарканье ног.
Де Монпе усилием воли прогнал сон и с видимым трудом принял сидящее положение. Мутными глазами посмотрел на гостя. Это был тот самый мальчишка конюх. Он шмыгнул, вытер нос слишком длинным рукавом куртки и протянул Шарлю его сумку. Отдав ее, малец выжидающе уставился на постояльца. В первую минуту гасконец не мог понять, что от него хотят, и когда уже собирался спросить, он понял, чего хочет от него десятилетний мальчишка. Денег. Получив от богатого, хоть и грязного, гостя целый экю за то, что и так входит в оплату, он небезосновательно полагал, что может получить еще.
Решив не расстраивать мальчика, Шарль снял с пояса кошелек и дал тому серебряный ливр. Когда радостный конюх убежал, торопливо поблагодарив гасконца, и его шаги стихли где-то внизу, де Монпе встал и, слегка покачиваясь, снял с себя всю грязную и пропыленную долгой дорогой одежду, аккуратно сложив ее на стул возле плаща и шляпы. Оставшись лишь в узких штанах и тонкой шелковой рубахе, еще чистых, хоть и немного попахивающих, он как есть рухнул на кровать и забылся тяжелым беспробудным сном.
Ему опять снился тот же самый, сон, что уже почти год преследует его. Высокие каменные стены в окружении синего озера, несколько тощих деревьев и огромные пирамиды, разбросанные по периметру храма. Слоняющиеся туда-сюда воины Ица, вооруженные своими страшными палицами; они огромными валами накатывают на трех мужчин и одну девушку, но тут же отступают под градом пуль и сверканием стали, оставляя на влажной после дождя земле окровавленные трупы сородичей. А четыре путника тем временем продвигаются все дальше и дальше.
Картинка меняется и вот один из них, молодой, с каштановыми волосами и волевым лицом, входит в центральное здание храма. Перед круглым алтарем с письменами на языке индейцев майя стоят двое. Один из них типичный индеец, которого от многих сотен других отличает разве что неказистый головной убор из перьев птиц. А вот второй, одетый в мундир военного покроя Мальтийского ордена с надетой поверх кирасой и шрамом на левой щеке, спускавшимся со скулы к уголку губ, был типичный европеец. Из-за темного тона кожи его можно даже принять за испанца, но мало кто знает, что темную кожу ему дала материнская кровь, кровь индейцев майя. И этот человек, Мишель, брат Шарля, за которым тот отправился из самого Парижа, хочет отправиться в прошлое, чтобы полностью изменить историю Нового Света.
Разлетающаяся веером кровь, яростный и совсем не мелодичный звон клинков, оглушительные в замкнутом помещение выстрелы, тяжелый запах тлеющего пороха, свист рассерженной стали и валящиеся один за другим трупы воинов Ица.
Картинка опять меняется. Весь в своей и чужой крови, с подгибающимися от смертельной усталости ногами, но не сломленный и готовый продолжать биться боец. В одной руке он держит великолепную саблю, сплошь покрытую красной жидкостью, а в другой – револьвер, пистолет из будущего, всего с одним, последним, патроном. Второй, его брат, стоит напротив него, глядя родственнику прямо в глаза, и что-то говорит. Каменные двери с тяжелым скрипом распахиваются, впуская полтора десятка воинов Ица. Они обступили одного из них тесным полукругом, прижав к стене. Мишель не скрывает победной улыбки. Заходит жрец, отдает приказ убить чужака, и, когда готовые выполнить это распоряжение индейцы тянутся к оружию, из их рядов выходит молодой еще человек с ягуаровой шкурой, перекинутой через плечо. Он говорит тихо, проникновенно. У других воинов тела покрываются мурашками, волосы встают дыбом, и они размыкают строй, вжимаются в стены. Яростно кричащий жрец бросается на чужака, тот делает всего один шаг в сторону, вытягивает ногу, и споткнувшийся об нее жрец падает, катится по наклонной лестнице, сворачивает себе шею. Мишель с искаженным от гнева лицом сходится с братом в схватке. Короткий перезвон стали, гром одиночного выстрела, эхом отдавшегося в ушах, и Мишель рухнул на холодные плиты пола, глаза его распахнуты в удивлении. Склонившийся над ним чужак что-то говорит. По его лицу, смывая, грязь, копоть и кровь, катятся две сверкающие дорожки слез и крупными каплями падают на тело мертвого человека, которому еще до рождения было суждено стать Кукульканом.
Тяжелым набатом отдаются две фразы, будто удары молота. Всего четыре слова на двух языках.
Suum cuique… Каждому – свое…
Обычно на этом сон заканчивает, и Шарль либо продолжает спать, беспокойно ворочаясь, либо просыпается и дальше уже не может уснуть. Но только не сегодня.
Картинки мелькали молниями, сменяясь одна за другой, все четыре года жизни Шарля на Карибах пронеслись у него во сне за несколько часов. Вот он оттирает платком пот в первый день, стоит и разевает рот в удивлении. Вот в первом морском бою, стоит и в некотором смятении смотрит, как штурман отдает приказы. Пройдет всего три месяца, а он уже заматереет, и твердым взглядом и недрогнувшей рукой будет командовать сам. Самая тяжелая и кровавая, но вместе с тем самая счастливая, пора в его жизни проносится в мгновение ока, сменяясь приятным остатком послевкусия…
В одеревеневшую голову ворвались сразу несколько звуков. Со двора слышался громкий петушиный крик, а дверь отдавалась непрерывным дробным перестуком.
-- Милорд, с первыми петухами, как просили, -- слышался с той стороны скрипучий голос хозяина таверны. – Просыпайтесь, милорд.
-- Да-да, уже проснулся, -- сонно пробормотал Шарль, свесил ноги вниз, принял сидящее положение. Сознание еще пребывало где-то далеко, когда тело начало выполнять привыкшие за четыре года странствий действия. Де Монпе встал, умыл лицо в стоявшем в углу ведре с холодной водой. Из сумки, сделанной из непромокаемой ткани, достал чистую одежду, переоделся. Критически осмотрел себя.
Надо было видеть глаза трактирщика и его немногочисленной прислуги, чтобы передать все охватившее их удивление. То, что у них остановился состоятельный дворянин, они совершенно не сомневались, и даже то, что он оказался военным офицером их не сильно удивило. Удивило их другое – то, что постоялец был морским офицером. Здесь, в сердце Франции, в Париже, где нет выхода к морю, такое явление было нечастым.
Аккуратно причесанный постоялец присел за столик, заказал завтрак. Когда он с ним закончил, встал и потянулся к кошельку, собираясь расплатиться.
-- Милорд, комнату за вами оставить? – спросил толстый трактирщик
-- Нет, не надо, -- чуть подумав, ответил Шарль. Ему есть, где остановиться, ночью просто времени не было искать особняк, поэтому он и постучался в первую попавшуюся таверну.
-- С вас три экю, месье, -- сказал трактирщик, заломив цену раза в два как минимум.
В Европе дворянам не пристало торговаться подобно лавочникам. Это в Новом Свете совсем другие порядки и обычаи, а здесь ни-ни. Взяв кошелек, Шарль без лишних споров достал три монетки и передал их хозяину таверны.
Пройдя в конюшню, де Монпе подошел к своему коричневому мерину с длинной черной гривой и таким же хвостом. Конь радостно фыркнул и ткнулся мордой в него, замотал головой. Оседлав его, Шарль вскочил в седло и выехал за ворота. Ночной дождь прекратился, и небо сейчас лишь хмурилось светло-серыми тучами. По мокрой улице шли немногочисленные ранние пташки, спешащие на работу.
Подкованные копыта застучали по каменной мостовой. Через час он въехал в Сен-Жерменское предместье, еще через несколько минут его глазам предстал двухэтажный особняк с покатой красной крышей и белыми стенами. Сквозь решетчатый забор был виден великолепный цветущий сад. Деревья на нем распустились красными яблоками и сочными грушами. Аллея, ведущая к дому, была обсажена с двух сторон яркими бутонами цветов.
Шарль подъехал ближе. Ворота, выполненные из дерева с железом, скалились на него длинногривым львом, из пасти которого торчало стальное кольцо. Де Монпе взялся за кольцо и постучался им несколько раз в ворота. Спустя минуту они отворились с еле слышным скрипом. Заспанный охранник с перекинутым через плечо старинным кремниевым ружьем непонимающим взглядом уставился на гостя, потом его лицо расплылось в улыбке, и он воскликнул:
-- Месье де Мор!
-- Здравствуй, Леопольд! – улыбнулся и Шарль, проходя вперед, пожимая сторожу руку. – Как поживаешь?
-- Неплохо, милорд, спасибо. Вот, пять килограмм за год набрал. Такими темпами из сторожки через пару лет вылезти не смогу.
Шарль рассмеялся. Кто о чем, а неизменный Леопольд о себе и своем весе.
-- Мадам де Мор дома?
-- А как же. Она уже полгода безвылазно в нем сидит. Арно небось тоже спит еще, а Кристоф еще даже не возвращался.
-- Понятно. Лео, позаботься, пожалуйста, о Маке. Там еще вещи в сумке есть, их надо передать слугам, чтобы постирали. Ну, не мне тебя учить.
-- Конечно, месье де Мор, не волнуйтесь. Великолепный конь, -- восхищенно протянул охранник, гладя мерина по голове.
-- И, Лео, -- прежде чем пойти дальше, сказал Шарль, -- называй меня, пожалуйста, впредь де Монпе.
-- Хорошо, милорд.
Сторож закрыл ворота и увел коня в конюшни, расположенные буквально в двух шагах. Шарль застучал туфлями по плиткам аллеи, глядя на ухоженный сад. Бабушка Авелин до сих пор держала его в изумительном состоянии. Аккуратно подстриженные кусты, ютились под раскидистыми яблонями, тут и там на газоне росли цветы, небольшой огородик пребывал в образцовом порядке, ни тебе сорняков, ни лишнего мусора.
Шарль только поднял руку вверх, чтобы постучаться, как дверь открыл чопорный слуга, одетый в черный фрак. Держа спину неестественно прямо, он глядел на мир свысока и с оттенками гордости, словно был королем Франции, а не обычным дворецким.
-- Месье де Мор, -- невозмутимо произнес он, будто и не было появление Шарля неожиданным. Насколько помнил де Монпе, Бернард всегда был абсолютно спокойным, невозмутимым. Рано сбежав из родной Гаскони в возрасте четырнадцати лет в Париж к бабушке, он был сильно ошарашен этим. Как он только ни старался, что только не предпринимал, верный мальчишескому долгу озорничества, но ничем не смог вывести из себя Бернарда. Ни вода в постели, ни колючки в обуви, ни другие мелкие и не очень пакости – ничего не помогало.
-- Проходите, месье. Вас уже ждут.
Ждут? Ну-ну.
Ничего не говоря, Шарль вошел в дом. Прошел через богато обставленную прихожую, тихонько проник в гостиную. В ней сидело два человека. Одним из них был молодой парень двадцати лет, высокий, худощавый, с короткими русыми волосами. Он хмуро посмотрел на вошедшего, секунду недоверчиво глядел на него, а затем его лицо разгладилось, легкая улыбка заиграла на его тонких губах.
Вторым человеком являлась женщина, которой трудно было дать даже пятьдесят лет. Длинная светлая коса, щедро приправленная сединой, была переброшена через левое плечо на грудь. С мочек ушей свисали две золотые сережки с изумрудами, а на каждом пальце сидело по дорогому кольцу с крупным драгоценным камнем.
Выглядящая молодо для своих шестидесяти пяти, женщина встала, подавая прибывшему гостю тоненькую ладонь. Шарль подошел, взял ее в свои пальцы и галантно поцеловал.
-- Здравствуйте, бабушка! Вы сегодня, впрочем, как и всегда, прекрасно выглядите.
-- Ах, Шарль, ты никогда не меняешься! – всплеснула руками хозяйка дома. – Рада тебя видеть.
Де Монпе пожал руку двоюродному брату Арно и ответил:
-- Я вас тоже рад видеть, -- и улыбнулся. Повернулся к молодому мужчине. – Странно, что ты так рано встал с постели, брат. Обычно ты спишь до обеда.
-- Как же, встал, -- пробурчал тот, -- растолкали, вылив на меня целый графин воды и выгнали сюда, даже не дав привести себя в порядок. А все из-за того, что один мой родственник вздумал приехать пораньше, -- прозвучало обвинительно. -- И кстати, ты сказал, что приедешь не один. Где твои слуги? И что там с Мишелем? А с твоим отцом? И как тебе Карибы?
Шарль мотнул головой, приводя мысли в порядок. Он уже успел накрепко позабыть, как Арно умеет запутывать своими вопросами неподготовленного человека.
-- Успокойся, Арно, -- сказала мадам де Мор, присаживаясь в удобное кресло. Жестом пригласила и остальных. -- Шарль нам все расскажет, не стоит торопить его. Дождемся, когда вернется Кристоф, тогда и начнем.
-- А где он, кстати? – спросил де Монпе. Предупредительный слуга поднес ему серебряный поднос с несколькими кубками. Шарль взял один из них, сделал глоток. В кубке оказалось великолепное анжуйское вино. Уж в этом он отлично разбирался.
-- Ну… он… это… -- От него не укрылось, как двоюродный брат замялся, опустил глаза.
-- Как всегда торчит у своей любовницы, -- неожиданно зло ответила бабушка.
А чего тогда Арно так мнется, будто речь зашла о чем-то противоестественном? Помнится, красавец Кристоф ухитрился влюбить в себя почти всю женскую половину Лувра. И бессовестно этим пользовался, надо сказать.
-- Да? Он все еще тайно встречается с Дианой?
-- Э-э, нет вообще-то, -- опять замялся Арно, с надеждой поглядывая в сторону мадам де Мор, видимо, надеясь, что она сама все скажет. Но та с независимым видом откинулась на спинку мягкого кресла и молчала, решив дальше пока не влезать в разговор. Вдохнув для храбрости и отпив из кубка большой глоток вина, он продолжил. – В общем, он сейчас встречается с Лулу, уже год как. – При этом исподлобья поглядывал на Шарля, словно ловя его возможную реакцию на эти слова.
-- И ты мне боялся это сказать? – рассмеялся де Монпе. Вот уж Арно, учудит так учудит! – Брат, пять лет прошло с тех пор, как я покинул Париж и отправился на Карибы. Ты думаешь, я вспылю, немедленно брошусь из дома искать Кристофа с целью вызвать его на дуэль? Ты думаешь, что я еще питаю к ней какие-то чувства? К тому же, я почти с самого начала знал, что эта вертихвостка Лулу быстро найдет себе другого. Эх, Арно-Арно-Арно, ты ведь вроде получил хорошее образование, а мыслишь иной раз как десятилетний ребенок.
-- Фух! – вздохнул с облегчением двоюродный брат, разом осушив бокал. -- Я уж было подумал -- тебе такая новость не по нраву будет.
-- Несомненно, в первые месяца пребывания на Карибах, я бы, узнав об этом, несомненно разозлился и, быть может, даже наломал бы дров, но потом… потом я о ней даже и не вспоминал в последние годы. Да и изменился я сильно за это время. Очень сильно.
-- Я уже заметил это, -- произнес Арно. – Ты держишься совсем иначе... Увереннее, что ли, знаешь свои силы, возможности. Да и этот синий мундир на тебе говорит о многом. Ты все-таки поступил на военную службу, Шарль? А ведь кто-то мне говорил, что никогда не будет служить.
-- Реальность оказалась сильнее меня и моих желаний. И я даже не скажу, что не рад этому. Когда тебе предлагают отличный корабль, полностью укомплектованный, с набором опытных матросов и офицеров, выбора не остается, особенно зная, что он тебе в будущем может пригодиться не раз и не два, даже если тебе вместе с этим кораблем дается немалая ответственность в виде звания и кучи обязанностей. Ты будешь полным глупцом, если откажешься от лишнего шанса выжить.
-- Я рада, Шарль, что ты наконец повзрослел, -- сказала молчавшая до этого мадам де Мор. – Как думаешь, может мне стоит и Арно с Кристофом отправить в Карибское море, чтобы поумнели.
-- Бабушка! – вскричал Арно.
-- Можно, бабушка, -- шутливо заметил де Монпе. -- Если я еще раз отправлюсь туда, то обещаю, что предупрежу тебя. А ты решишь, отправлять их со мной или нет.
-- Решено, -- улыбнулась де Мор. – Рассказывай, как там отец поживает.
-- Хорошо, бабушка. Спасибо. Мы с ним помирились, как только я вернулся во Францию. И я сразу же занялся делами в поместье, это, конечно, потребовало немалых денежных вливаний, но экономика графства потихоньку приходит в норму. Понадобится всего пара лет, и все стабилизируется. Глядишь, наше графство еще и самой богатой провинцией во Франции станет.
-- Искренне рада за вас. Но как его самочувствие? Помнится, он плохо себя чувствовал, жаловался на недомогание.
-- Очень даже хорошее. Я привез с Карибского архипелага одного замечательного ученого и, пожалуй, лучшего врача, какого только видел в жизни. Помнится, он даже вылечил одного смертельно раненого сильным индейским ядом человека, -- сказал Шарль, припоминая пирата Бартоломью Португальца. Затем продолжил, возвращаясь к прежней теме. -- Он буквально за неделю поставил хандрящего и сетующего на свою слабость отца на ноги. Впрочем, как сказал мне Джино, тот самый врач, это состояние больного есть не что иное, как его собственные мысли, обретшие материальность только из-за того, что отец сам в это истово верил. Увы, но такое бывает. Сейчас старый граф де Монпе резво скачет на лошади, тратит налево и направо выделенные мной на обустройство поместья деньги. В общем, чувствует и ведет себя, как тридцатилетний мужчина в полном расцвете сил.
-- А ты не мог бы в следующий раз привести этого Джино в Париж? Что-то я себя неважно чувствую в последнее время. Может он осмотрит меня? Сколько это будет стоить?
Шарль хотел было скептически хмыкнуть, глядя на цветущую де Мор, но передумал.
-- Бабушка, тебе это не будет стоить ровным счетом ничего, -- покачал он головой. – Просто разреши Джино несколько дней покопаться в своей библиотеке, и он тебя за день вылечит от всех известных науке болезней. Помню, как он жаловался на отсутствие одной книги на Карибах. Я ее как раз видел в твоей библиотеке. Как же она называется? «Влияние небесных светил…». Нет не помню название.
-- «Влияние небесных светил на жизнь человека и природу»? – внезапно спросил Арно.
Шарль поперхнулся вином и стал откашливаться, одновременно стуча себя кулаком в грудь. Его двоюродный братец Арно не принадлежал к числу людей, относящихся к завсегдатаям библиотек. И уж тем паче он читал только то, что заставляла его прочесть опекунша, бабушка. То, что Арно сейчас так неожиданно высказался, явилось для Шарля как снег на голову посреди жаркого лета.
-- Ты… откуда знаешь? – спросил он, все еще откашливаясь, но тише и реже.
-- Да познакомился недавно с одной ученой девой, влюбился, так сказать, по уши. А с ней, ежели честно, и говорить-то почти не о чем. То, что интересно мне, не интересует ее. Вот я и пошел на такую жертву. И, знаешь, сам не заметил, как втянулся. Мне вдруг понравилось читать.
-- Non progredi est regredi, -- философски заметил Шарль, надеясь захватить братца врасплох.
-- Radices litterarum amarae sunt, fructus dulces.
Ответ Арно заставил де Монпе поперхнуться вином во второй раз за утро. Уж этого он никак не ожидал. Мир определенно катится в пропасть. Может он не одолел Кукулькана и не уничтожил ту злосчастную маску, и Мишель все же отправился в прошлое? Нет, бред. Просто все это явилось полнейшей неожиданностью для него, вот он и удивляется, хотя ему казалось, что после приключений на Карибах, он не сможет ничему больше удивляться.
Глядя на него, Арно рассмеялся, откинувшись в кресле, подозвал слугу и взял еще один бокал, вернув пустой.
Признавая свое полное поражение, Шарль вернулся к прежней теме.
-- Что же касается Джино, то его долго ждать не придется. Он вместе с остальным моим эскортом должен подъехать сегодня к полудню. Просто я не стал ждать кареты и, решив самолично проверит здесь все, рванул вперед. Кстати, бабушка, вели, пожалуйста, выслать слуг к Сен-Жаковским воротам, мой эскорт пройдет именно через них. На карете будет герб де Монпе.
-- Хорошо, Шарль. – Мадам де Мор позвонила в изящный золотой колокольчик и отдала несколько приказаний подбежавшему управляющему.
Так, за разговором, время пролетело совершенно незаметно. Завтрак, съеденный в «Пивной кружке» рано утром, уже переварился, и Шарль начал чувствовать слабый голод. К счастью, ни бабушка Авелин, ни Арно не успели поесть, проснувшись, поэтому также испытывали легкие приступы голода. Вместе перешли в трапезную и продолжили беседу уже там.
За все время де Монпе так и не коснулся темы своего пребывания на Карибах, умолчал он так же и о судьбе Мишеля, его сводного старшего брата. Впрочем, мадам де Мор и сама, в отличие от внука, за которого отвечала, не желала касаться этой темы без Кристофа.
-- Кстати, я хочу вам сказать одну вещь.
Шарль выдержал долгую паузу, томя родных ожиданием. Наконец, продолжил самым обыденным тоном, будто говорил о погоде:
-- Я скоро женюсь.
Сначала установилась оглушительная тишина. Арно в изумлении воззрился на него. Мыслей бабушки наследник де Монпе угадать не смог, но то, что она была рада, несомненно.
-- Кто она? – справился со своим удивлением двоюродный брат.
-- Мэри Каспер. Мы познакомились на Карибском архипелаге.
-- Я благословляю тебя, мальчик мой. – Мадам де Мор встала из-за стола придвинулась к Шарлю и поцеловала его в лоб. – Да будешь ты счастлив. – После чего села обратно.
-- И я тебя поздравляю, -- подал голос Арно. – Когда свадьба?
-- Через два месяца. Первого октября.
Дату свадьбы Шарль с Мэри обсуждали долго. В итоге Шарль решил назначить ее на первое октября. Именно в этот день он высадился на Мартинике, именно в этот день его жизнь круто изменилась. Кто-то может назвать это сентиментальностью, но… пусть катится к черту тот, кто так думает. Это дату он выбрал больше сердцем, нежели чем умом; душа хотела именно этого, и он решил не противится ей.
-- Кстати, вы все приглашены. Так что жду вас первого октября, можно даже раньше, в графстве де Монпе.
-- Конечно, мальчик мой. Мы обязательно придем, -- ответила бабушка.
Часы звонко пробили десять. Авелин все чаще посматривала на них, решая ждать все же Кристофа или нет. Вопрос решился сам собой. Послышались шаги, тихонько скрипнула дверь, и дворецкий важно произнес, будто церемониймейстер короля на балу:
-- Месье Кристоф де Мор.
В трапезную вошел высокий, элегантно одетый красивый мужчина лет тридцати. Он носил тоненькие усики, аккуратно переходящие в опрятную бородку, справа от прямого носа ютилось крохотное родимое пятно. На поясе побрякивала длинная валлонская шпага, к левому сапогу крепилась дага в черных с золотом ножнах. Голубые глаза в упор посмотрели на Шарля, по губам скользнула улыбка узнавания. Де Монпе встал на встречу и пожав одной рукой руку Кристофа, другой обнял того за плечо.
-- Рад видеть тебя, Кристоф!
-- И я тебя Шарль. – Минуту тот смотрел на вернувшегося с Кариб брата, потом сказал: -- А ты изменился. Стал более уверенным, твердым, суровым и… властным. К тому же, военным. Могу только поздравить тебя, брат. Определенно, ты изменился в лучшую сторону.
-- Откуда ты это можешь знать? Ты что, стал ясновидящим? – притворно изумился де Монпе.
-- Увы, но нет. Способностей моих далеких предков, а среди них были ясновидящие, если верить покойному батюшке, мне не видать как своих ушей. Либо я оказался без нужных способностей с самого рождения, либо они упорно избегают меня вот уже три десятка лет. Я художник, как и ты, Шарль, и для меня все эти оттенки не являются тайной на твоем лице. К тому же философы говорят, что лгать умеют губы, но никак не глаза. А твои светло-карие глаза, несмотря на то, что это глаза гасконца, то есть плута и прирожденного лгуна, тем более.
-- Ладно-ладно, ты меня раскусил, Кристоф, -- засмеялся гость, хлопая того по плечу. – А насчет того, что мои глаза не умеют врать, ты ошибаешься. Это просто ты такой внимательный.
-- Быть может. Расскажешь, как там было?
-- Тебя только и дожидались. Пойдем.
-- Подожди, Шарль, -- остановил его брат. Вздохнул, словно набираясь храбрости, и выпалил: -- Мне надо тебе кое-что сказать. Мы с тобой всегда были дружны с самого детства и не раз прикрывали друг другу спины не только на дуэлях, но и много еще где. Поэтому я ничего не хочу от тебя таить. Понимаю, конечно, что за пять лет многое могло произойти. И произошло. Но долг велит мне все равно сказать тебе это. В общем, я…
-- Ты стал любовником Лулу. – Уже в самом начале этого монолога де Монпе понял, что хочет сказать ему двоюродный брат. К счастью ли, к несчастью, но Кристоф относится к той группе людей, которые следуют одному им видимому долгу и понятию чести. И эта самая честь велела Кристофу де Мору сказать близкому человеку всю правду, какая бы горькая она ни была. Наверное, именно из-за этого и рассказал Арно об отношения своего родного брата с красавицей Лулу.
-- Я знаю, Кристоф, -- продолжил Шарль. – И не осуждаю тебя. Даже наоборот, рад. Только будь осторожен с ее мужем, ревнивый он больно.
-- Ну, раз уж тебе рассказали обо мне и Лулу до моего прихода, то могли бы тогда рассказать все. Ее муж умер. Уже два года как.
-- О, ну тогда могу тебя только поздравить. Мне, увы, не выпало такого счастья.
-- О да, помню, как ты два раз прибегал домой в одних трусах посреди ночи, а потом какой-нибудь слуга приносил твою одежду, которую ты оставлял у Лулу во время бегства, -- подхватил под дружный смех Кристоф. – Но я могу сказать тебе то, что не знали бабушка и мой брат. Я скоро женюсь.
-- На Лулу?
-- Да, Шарль, да.
-- Рад за тебя! – Они обнялись. После подошел Арно, тоже поздравил, обнял. И наступил черед мадам де Мор. Она обхватила широкие плечи внука, поцеловала того, для чего ей пришлось встать на цыпочки.
-- Благословляю тебя, сын мой. Должно быть, сам Господь выбрал это время временем увеличения рода де Мор. – При этом Авелин весьма красноречиво, так что не оставалось иных толкований, посмотрела не только на Кристофа, но и на Шарля. Шарль незаметно пожал плечами, а Кристоф, несмотря на всю свою хваленную внимательность, этого не заметил.
-- Когда свадьба, брат? – осведомился де Монпе.
-- Планируем играть в октябре. Ты придешь?
-- У меня есть идея получше. Приезжайте к первому октября к нам в графство в Гаскони и мы сыграем две свадьбы в один день.
Кристоф был человеком не обделенным интеллектом, но даже ему понадобилась целая минута, чтобы осознать эти слова. Он радостно взревел и сгреб брата в охапку прежде, чем тот успел увернуться.
-- Ты это серьезно, Шарль? Ты тоже женишься?
-- Да, отпусти меня, -- прохрипел тот в ответ.
-- Кто она, кто эта счастливица? Вы познакомились на Карибах? – спросил Кристоф, разжимая объятия.
-- Давайте присядем, -- вместо ответа предложил де Монпе, -- и я расскажу все, что со мной произошло. – Говоря это, он слегка лукавил. Сообщать всю правду он был не намерен.
Начал Шарль с того, как прибыл на Карибский архипелаг, как по собственной глупости сразу же потребовал встречи с губернатором Сен-Пьера, как, отсидев двое суток в казематах, встретился с Филиппом де Пуанси, генерал-губернатором французских колоний, а затем и с Мишелем. Когда речь зашла о его первом морском бою, Кристоф спросил:
-- Страшно было?
-- Очень, -- совершенно честно ответил Шарль. – Я был словно в тумане. Стоял на капитанском мостике, растерянный и ничего не понимающий. Смотрел, как Фольке ловко отдает приказы, командует матросами и канонирами. Очнулся я лишь после того, как по моему кораблю дали первый бортовой залп, и одно из ядер расщепило фальшборт рядом со мной. А окончательно пришел в себя только к вечеру, далеко после боя. Я не трус, ты знаешь, Кристоф. Я не боюсь драться на дуэли, не боюсь даже, когда против меня двое или трое, или даже больше. Но тогда – да, я испугался. Испугался так, что сам себе стал противен. Стоять посреди боя, глохнуть от громкого звука канонады посреди клубов едкого дыма и осознавать свое полное бессилие.
-- Наверное, это очень тяжелое ощущение.
-- Да, очень. Когда я мог уже связно мыслить, то окончательно решил для себя, что никогда не хочу больше этого испытывать. Я начал учиться навигации, пушечному бою, стратегии морских сражений и многому другому. Но даже после этого я испытывал в следующей схватке некоторые признаки страха и неловкости. Зато уже через три месяца я уверенно вел свой люггер в бой против двух, а то и трех кораблей такого же класса. Многие пираты ошибочно считают книги годными лишь для одного дела, прямо противоположного общепринятому, в то время как на страницах книг ярко описываются правила ведения морских сражений, как использовать то или иное обстоятельство себе на пользу и во вред противнику, как можно застать его врасплох.
Не вдаваясь в излишние подробности, Шарль рассказал о своих махинациях по делу Голландской Вест-Индской торговой компании, ловко избегая скользких и противных мест, которые могли не понравиться его родным.
-- Эркюль Тонзаг до сих пор служит у меня. Говорит, что он стал уже старым, ему пора на покой, но те переплеты, в которые я раз за разом попадаю, настолько уникальны, что пропустить их мимо себя – это страшный грех. Он даже отправился со мной во Францию. Сейчас обитает в одноэтажном домике рядом с нашим поместьем, приглядывает за отцом. Даже поле себе вспахал, небольшое. Намерен жениться на одной вдове, живущей по соседству.
Де Монпе успел рассказать лишь до того момента, как заплатил за Мишеля штраф в виде миллиона песо, и наткнулся на решительный отказ шевалье де Пуанси выпускать брата на свободу. Во дворе застучали деревянные колеса о каменную дорожку на пару с конскими копытами, раздалось лошадиное ржание, а затем все смолкло.
Но вместо этого уже шаги застучали в соседней комнате, и к ним, опередив совершенно опешившего дворецкого, влетела изящная девушка в белой рубашке под ярко-красным камзолом, обтянутым черной портупеей, с которой свисал великолепный длинный клинок, какой нигде не встретишь, светлых штанах и черных сапогах до колен. Ниже Шарля почти на голову, с невысокой грудью, алыми губами и блестящими искренним задором глазами цвета морской волны, она была, несомненно, красива, и казалась хрупкой, как выточенная из горного хрусталя фигурка. Как же ошибочно было последнее мнение!
Де Монпе успел встать ей навстречу. Девушка врезалась в него, обхватила руками и зачастила:
-- Шарль, как же я рада тебя видеть, да! Я скучала по тебе. Не хочу, чтобы ты меня еще раз так бросал, да.
-- Милая Мэри, -- ответил тот с легкой улыбкой на губах, гладя ее по огненно-рыжим кудрям, -- мы же не виделись всего сутки.
-- Да, но я все равно соскучилась. Ты скучал по мне? Скажи, ты скучал?
-- Конечно, милая моя. Скучал и ждал, когда ты приедешь.
-- Правда? Обними меня крепче, Шарль, -- сказала она, будто Шарль занимался чем-то иным.
-- Ну все-все, Мэри, прекрати. Мы тут не одни. – Де Монпе откашлялся и повернулся к родственникам, придерживая одной рукой подругу за тоненькую талию. – Кристоф, Арно, бабушка, позвольте представить вам Мэри Каспер, моя невеста и будущая жена. А эта пожилая, но бесспорно красивая мадам, моя бабушка, Авелин де Мор. Вон тот высокий, широкоплечий молодой человек с голубыми глазами Кристоф де Мор. А тот, который тоже высокий, но более узкий, Арно де Мор. Мы все трое братья, но только мне они – двоюродные, а себе – родные.
-- Приветствую, -- присела в неловком реверансе Красная Мэри. Бабушка благосклонно кивнула, не сводя пристального изучающего взора с нареченной Шарля, а Кристоф и Арно синхронно встали, отвесив глубокие поклоны.
Авелин тоже встала и подошла к девушке. Минуту пытливо смотрела на нее, расплылась в улыбке.
-- Хороший выбор, Шарль. Мэри, как я погляжу, девушка искренняя, не боящаяся выставлять своих чувств напоказ. Отличная партия будет тебе, Шарль.
Мэри явно засмущалась от такой похвальбы, но было видно, как она сразу стала довольной.
-- Пойдем, девочка моя, в соседнюю комнату, поговорим.
Каспер бросила неуверенный взгляд на будущего мужа. Ей хотелось пойти с мадам де Мор, но еще больше ей хотелось остаться с женихом.
-- Иди, иди, милая. Мы еще успеем наболтаться.
Бабушка взяла девушку за ладонь и уволокла за собой. Когда дверь за ними тихонько закрылась, мужчины сели на свои места. Подозвали слуг, взяли кубки.
-- Эх, красивая девица, -- восхищенно сказал Кристоф, прихлебывая вино. Родной брат поддержал его восторженным мычанием. – Черт возьми! Не удивительно, что ты уже и думать забыл о бедняжке Лулу. Я и сам едва не влюбился в твою невесту, Шарль. Где ты ее только откопал?
-- О, это очень длинная история, потом расскажу. Скажу лишь, что любит она только меня, так что тебе ничего не светит, братец, -- под дружный смешок сказал де Монпе.
-- А зачем ей оружие? – недоуменно спросил Арно. – Она что, им умеет владеть?
-- Присоединяюсь к вопросу, -- поднял руку Кристоф. – Только я еще спрошу: где она нашла такой великолепный клинок? Я нигде такой не встречал.
-- Это палаш, называется «нарвал». Таких всего два экземпляра во всем мире. Куется из куска метеорита, которое также называют донным железом. Он никогда не тупится, не нуждается в постоянной заточке и удивительно легкий, несмотря на свои отменные рубящие качества. И им Мэри владеет в совершенстве, любому бретеру фору в сто очков даст.
-- Ты это серьезно?
-- Да. Кристоф, Карибы не просто так зовутся Новым Светом. Там все новое, другое. Тамошние дворяне не считают для себя зазорным говорить с простолюдином, как равный с равным, они могут подойти к первому встречному и попросить того о помощи. Понимаю, поверить в это трудно, но это действительно так.
-- Ты еще скажи, что там растут денежные деревья, -- скептически хмыкнул Кристоф.
-- Все Карибы густо обсажены такими деревьями, -- запальчиво ответил Шарль, краем сознания отметив, что где-то он уже слышал эти слова. – Нужно лишь поднять голову вверх, протянуть руки и не бояться трудностей. Я, например, чуть меньше чем за год заработал более миллиона песо, которые, правда, тут же ушли на оплату долга Мишеля.
-- Так ты, выходит, сейчас богат?
Сказал бы ему Шарль НАСКОЛЬКО он богат, да только Кристоф скорее всего не поверит. А даже если и поверит, то не стоит говорить каждому встречному о своем чересчур благополучном материальном состоянии, если ты не хочешь, чтобы это самое состояние постоянно подвергалось попыткам воровства.
-- Ну, на бедность жаловаться не стану, да и потомкам кое-что останется. Кстати, я же вам всем подарки привез. Не хотите посмотреть? – спросил он, резко меняя тему.
-- Конечно, хотим. Показывай.
-- Тогда пройдем в гостиную. Слуги уже наверное перенесли туда все вещи.
Вместе они встали и перешли в другую комнату, где действительно высилась груда вещей, которую охранял, словно верный пес, среднего роста человек. От других людей его выгодно отличала кожа красноватого оттенка с нанесенной на лицо белой краской в виде двух горизонтальных линий на щеках, от которых по самому центру спускались к уголкам губ по одной вертикальной линии. Еще два вертикальных штришка были нарисованы на переносице и подбородке. Лоб охватывала тонкая повязка, с левой стороны которой свисали несколько перьев длиной с ладонь. Длинные черные волосы были неровно подстрижены на уровне плеч, только две косички сиротливо спускались вниз, к самой грудине. Одет этот человек был в нелепую то ли рубаху, то ли что еще с самыми разными цветами, которые складывались в непонятный узор, и такие же штаны. То там, то здесь висели еще перья, клыки и когти. В руках он держал двуствольный охотничий штуцер. Слева к поясу крепился крупный мешочек, куда складывались пули, а справа висело оружие с совершенно непроизносимым названием «макуауитль».
-- Тичингиту, все нормально? Никаких происшествий не было? – спросил Шарль, подойдя.
-- Да, капитан Шарль. Тичингиту смотрел по сторонам, происшествий нет. – За годы, проведенные на службе у Шарля, изгнанный маског научился правильно объясняться по-французски, не идеально, конечно, но путать окончания слов перестал. Лишь про себя он упорно продолжал говорить в третьем лице.
-- Хорошо. Тичингиту, помнишь черный саквояж, обитый серой лентой поперек?
Утвердительный кивок в ответ.
-- Достань его, пожалуйста.
Пока краснокожий индеец, отложив ружье, залез в гору вещей, ища нужный саквояж, Кристоф ткнул Шарля в бок и тихонько, не зная, что у маскога идеальный слух, спросил:
-- Это и есть тот самый индеец, за которого ты заплатил выкуп?
-- Да.
-- А чего он о себе в третьем лице?
-- Он всегда так.
Шарль и Кристоф затихли, потому что Тичингиту, издав довольный рык, извлек на свет большой продолговатый предмет. Подняв его с видимым усилием, вытащил из общей груды вещей и поставил перед братьями.
-- Спасибо, Тичингиту. Можешь отдыхать, здесь никто не украдет наших вещей.
-- Как скажешь, капитан Шарль.
-- Бернард, определи Тичингиту в какую-нибудь пустую комнату, -- повернулся де Монпе в сторону стоящего у дверей дворецкого. Тот кивнул и повел индейца на второй этаж. Но перед тем, как уйти, маског выудил две толстые сумки. Лишь один Шарль, не считая Тичингиту, знал, что в этих сумках. Они были битком набиты огнестрельным оружием. У его верного индейца было невообразимая страсть ко всему «громоизвергающему».
-- Так, -- протянул Шарль, раскрыв саквояж. Залез чуть ли не с головой туда и извлек завернутый в плотную ткань предмет. Предметом, когда де Монпе сбросил ткань, оказался хищный длинный меч с пламенеющим лезвием. Клинок был выполнен столь устрашающе, что казалось сам воздух вибрирует от соприкосновения с ним, а полутораручная рукоять с закрытой гардой отделана золотом. В навершии сверкал крупный изумруд.
Одновременно вырвался изумленный вздох. Глядя на них, Шарль усмехнулся себе в тонкие усы. Когда он сам впервые увидел это оружие, то не смог сдержать восхищения.
-- Это танат, -- пояснил он. – Старинный рыцарский меч, реликвия Святой Церкви .
Несмело Кристоф прикоснулся кончиками пальцев к лезвию, глаза его при этом были как у восторженного малолетнего мальчишки, впервые прикоснувшегося к оружию. Робко спросил разрешения.
-- Держи, это я приготовил как раз тебе, -- сказал де Монпе. – Только не торопись вешать его на стену в качестве раритета, этот меч, благословленный самим Папой Римским, будто сам ведет тебя в бою. Так что можешь даже взять его на дуэль с собой. Но лучше сначала хорошенько потренируйся, он тяжелее современных клинков.
-- Ха! – воскликнул Кристоф. – Да я с ним теперь вообще не расстанусь! Буду целые сутки напролет с ним тренироваться! И пылинки сдувать буду.
-- Хорошо, значит, я правильно угадал с подарком. Теперь ты, Арно. Для тебя у меня тоже есть нечто особенное. – С этими словами Шарль вновь зарылся в саквояж и вытащил оттуда еще один сверток. Под грудой тряпья оказалась искусно выполненная абордажная сабля в черных с золотом ножнах с дугообразной золотой гардой. Рукоять была сделана одноручной и украшенной крохотным сапфиром в навершии. Клинок тихонько зазвенел, когда его извлекли из ножен. Сталь была столь высокого качества, что хватало одного взгляда, чтобы определить это.
-- Это сторта, абордажная сабля самого Агостино Барбариго - легендарного венецианского флотоводца, не знавшего поражений. На Карибах ходит легенда, что именно благодаря этой уникальной сторте, бывшей его постоянной спутницей во всех сражениях. Носи ее с гордостью, Арно.
С неменьшим восхищением в глазах Арно бережно перехватил рукоять. С детским восторгом взмахнул несколько раз. Клинок со свистом рассек воздух. Шарль хорошо помнил, насколько удобная была рукоять у этой сторты, и как хорошо она была сбалансирована.
-- Гляжу, подарки разбираете. – В дверях появилась мадам де Мор, ведя за собой счастливую Мэри Каспер. Видимо, беседа, какая бы она ни была, оказалась плодотворной для обеих.
-- Да, бабушка. Идем сюда, я и тебе кое-что особенное приготовил.
Шарль опять залез в саквояж, но тут же, чертыхнувшись, убрал оттуда руки, вспомнив, что подарок для бабушки приготовил в другом саквояже. Еще пять минут он потратил, чтобы отыскать нужную дорожную сумку. Вытащив из общей кучи, открыл и через несколько секунд извлек оттуда жутковатого вида маску, чем-то похожую лицевую часть черепа.
-- Вот, бабушка, это тебе. Я помню, дед много путешествовал и привозил самые разные диковинки из самых разных стран. Думаю, это пополнит его коллекцию.
-- Спасибо, Шарль. Я даже знаю, где бы мой покойный супруг поставил ее. Пойду, сейчас же поставлю.
-- Подожди, бабушка, -- остановил женщину де Монпе. – Это еще не все. Маска маской, но не думаешь же ты, что я мог отделаться древней индейской безделушкой. Я на Карибах собирал самые разные драгоценности. – С этими словами Шарль вытащил из второго саквояжа довольно крупную шкатулку. Ключом отпер ее, открыл золотою крышечку, и всем предстали самоцветы, алмазы, бриллианты, играющие на свету и оставляющие блики на лицах, мебели и стенах. То, что было здесь, тянуло на астрономическую сумму. Шарль сам лично отбирал самые лучшие камни. – Вот, возьми. Думаю, ты найдешь им хорошее применение.
-- Ох, спасибо, Шарль, -- совсем расчувствовалась Авелин, вытащила платок утерла из уголок глаз капельки слез и обняла внука. После чего бережно приняла шкатулочку, тихонько шепнув Шарлю:
-- Отличный выбор, ты не ошибся, -- кивком головы указав на скромно стоящую Мэри. – Я горжусь тобой. – И поднялась наверх, чтобы сложить маску к остальной коллекции.
-- Кстати, а где же Джино? – в воздух задал вопрос де Монпе, водя головой слева направо и наоборот в поисках вдруг пропавшего ученого. -- Признаюсь честно, я совсем забыл про него.
Джино Гвинейли обнаружился в саду. Он с мальчишеским любопытством, нашедшего интересную безделушку ранее невиданную, бегал вокруг одного высокого куста сирени с цветками кремового цвета, мерил линейкой темно-зеленые листочки и что-то приговаривал себе под нос. Длинной широкополой шляпы у него не было (она валялась невдалеке вместе с сумкой ученого), являя всему миру черные встрепанные волосы. Вот он встал на носочки, протянул одну бурую ветвь к себе и вдохнул резкий запах, отпустил. Достал из сумки лист бумаги, перо и закрытую чернильницу. Начал писать.
-- А, Шарль! Вы не поверите, что я у вас тут нашел! – воскликнул он, когда заметил прибывших. А случилось это, надо сказать, далеко не сразу.
-- Почему не поверю? – деланно изумился де Монпе. – Еще как поверю. Сирень.
-- Это не простая сирень, Шарль. Это Syringa amurensis, или амурская сирень. Она отличается крайней морозостойкостью и засухоустойчивостью. Ее родиной является Маньчжурия, Китай. Это растение обладает не только приятным сильным ароматом, но и кое-какими целебными свойствами. В Китае цветы Syringa amurensis раньше использовали в лечебных целях. При правильном приготовлении можно изготовить отвар, который изгоняет слабую хворь, дает силу и бодрость. Несколько лет назад, когда я еще служил у ин… -- Поняв, что едва не проболтался, Джино замолчал. – Ну, вы сами знаете, Шарль. Так вот, когда я еще служил у них, мне в руки попал один трактат. «Традиционные методы лечения крестьянства в древнем Китае, дошедшие до нас из глубин веков» -- так он называется. Признаюсь честно, о таких методах лечения я даже не слышал! С помощью одного только листика они лечили насморк и легкие головные боли. Многие способы, изложенные в трактате, я уже перепробовал. И они действительно работают, Шарль! – В запале Джино смял свой воротник. Заметив это, попытался пригладить, но у него ничего не вышло. – Я лишь не мог проверить действенность цветков амурской сирени, -- продолжил он. – Потому что на Карибах Syringa amurensis не встречается. Джон Мердок пару раз выписывал мне ее аж из самого Китая, но она, к моему глубокому сожалению, не прижилась в тех условиях. Как я только ни пытался, как я только не ухаживал за ними – увы, ничего.
-- Ну, тогда у тебя будет много возможностей испытать свойства этой сирени, -- смеясь, сказал Шарль.
-- О, я очень надеюсь на это.
-- А пока я тебе представлю своих спутников, Джино. Мэри Каспер ты уже знаешь. Вон тот, который повыше, мой двоюродный брат Кристоф де Мор. А тот, что пониже, Арно де Мор, он тоже мой двоюродный брат. А это, мои дорогие братья, Джино Гвинейли, хороший ученый и талантливый врач.
-- Очень приятно, -- отвесил поклон ученый. – Шарль, мы надолго здесь?
-- Нет, Джино. Месяц – самый максимум. Надо уладить кое-какие вопросы. Да и у родственников погостить я давно хотел. Кстати, Здесь в библиотеке есть книга под названием «Влияние небесных светил на жизнь человека и природу». Кажется, ее ты безуспешно искал на Карибах?
-- Да, Шарль, ее.
-- Тогда свою возможность прочесть ее будешь обсуждать с мадам де Мор.
-- Господа, мисс, -- вмешался в их разговор неслышно подошедший дворецкий, -- мадам де Мор приглашает вас всех к столу. Пройдемте за мной.
Обед прошел в дружеской, почти семейной обстановке. Гости вместе с хозяевами ели, пили, травили байки и громко смеялись над очередной курьезной историей Шарля, произошедшей с ним на Карибском архипелаге. Вкратце он рассказал то, как устранил губернатора Тортуги Франсуа Левассера, отпуская многие моменты. Такие, как путешествия через порталы, например. Ему все равно не поверят и назовут брехуном. Зато в красках описал совершенство подводного мира, куда он спускался в водолазном костюме Хедрика Ведерика. Де Монпе до сих пор вспоминал ощущения, испытанные им при погружении. Это были детская радость, щенячий восторг, безмерное удивление и, конечно же, тоска. Тоска по тому, что люди никогда не сумеют познать в полной мере. И это было очень печально.
Мэри и Джино большей частью молчали, предупрежденные Шарлем заранее. Лишь иногда что-то говорили, вставляли ничего не значащие слова во время пересказа. Тичингиту же словно воды наглотался, только ел, пил – и все. Маског всегда был немногословен, отделываясь общими фразами. Большие компании он старательно избегал, обедал практически в одиночку, в самые редкие моменты составляя кому-то компанию. Изгнанный из своего племени индеец обычно сторожил своего капитана во время трапез, подобно верному сторожевому псу. Как Шарль ни боролся с этим, но смерть возлюбленной оставила глубокий отпечаток в душе краснокожего маскога, который никакими средствами нельзя было вывести. По крайней мере, де Монпе таких средств не знал. Этот самый отпечаток сделал Тичингиту нелюдимым одиночкой, верящим и преданному лишь одному – человеку, который безвозмездно помог ему в очень трудную минуту, вытащив голову из петли. И за этим человеком индеец пошел на самый безрассудный поход не только в своей жизни, но и за всю историю мира. В набитый воинственными потомками майя Тайясаль.
После обеда Джино, получив высочайшее дозволение хозяйки дома, побежал в библиотеку. Тичингиту поднялся наверх к себе в комнату. Арно и Кристоф, одевшись в излюбленные пышные одежды, отправились в Лувр. Они звали с собой и Шарля, но тот отказался, обоснованно полагая, что без приглашения, или хотя бы не предупредив, соваться туда не стоит. Скоро и так все узнают о его возвращении в Париж, тогда и последует официальное приглашение в Лувр.
А пока он вместе с Красной Мэри решил прогуляться по городу. Солнце уже вышло из-за туч и сейчас ярко светило, теплыми лучами согревая землю, поэтому они оделись сравнительно легко. Вначале посетили несколько достопримечательностей. Шарль знал здесь каждый уголок и выступал профессиональным гидом, рассказывая историю той или иной скульптуры или здания. Передвигаясь в карете, так как Мэри не умела ездить верхом, они успели просмотреть за несколько часов лишь треть города – Париж оказался не маленьким поселением.
Неожиданно для невесты де Монпе свернул в неприметную улочку, таща ее за собой. К этому моменту пара вылезла из своего громыхающего на всю улицу средства передвижения, просто держась за руки, подобно юнцам, и гуляя между домами, совершенно позабыв о времени. Для Каспер такая неожиданная смена пути оказалась совершенно неожиданной. Жених на все вопросы отмалчивался, многозначительно подмигивая. Заинтригованная девушка с огненно-рыжими волосами замолчала и покорно последовала за суженым.
Вскоре они выбрались к невзрачному серому домику, стоящему чуть дальше от остальных на отшибе. Огороженный невысоким железным забором, он был хоть и небольшим и не очень богатым, но, тем не менее, аккуратным и опрятным. Шарль направился прямо к нему, прошел в ухоженный дворик через настежь открытые в приветливом жесте ворота. Громко постучался в деревянную дверь. Через несколько минут она открылась, явив невысокого мужичка средних лет, с лысой макушкой и короткими волосами по бокам и на затылке. Мэри показалось, что он похож на ленивого и склонного к полноте кота, выражение лица, по крайней мере, вопило об этом. Он носил куцую бородку клинышком и постоянно щурил глаза, словно солнце все время светило прямо на него. Увидев гостей, расплылся в добродушной улыбке. Каспер отметила еще большее сходство этого человека с маленьким мохнатым четвероногим обитателем дома, но только теперь довольного и объевшегося сметаной.
-- А, месье Шарль! – воскликнул он. – Вы вернулись! Как поездочка?
-- Здравствуйте, мастер Фабрис, -- кивнул де Монпе, пожимая руку хозяину дома. – Очень хорошо съездил. С прибылью. И эта самая прибыль стоит рядом со мной и готовится стать моей женой. Ее зовут Мэри Каспер.
Красная Мэри почувствовала, как внутри нее все переворачивается от счастья. Сейчас она была готова прыгать и кричать от восторга, как десятилетняя девочка, хотя ей это было и не свойственно.
Мастер Фабрис смерил невесту Шарля долгим взглядом. Колоссальный опыт и хорошее знание человеческой натуры не могли не подсказать о ее внутренних радостных метаниях.
-- В связи с этим у меня к вам, мастер, вопрос. Вы работаете?
-- О, конечно, Шарль, я работаю. По счастливой случайности у меня как раз нет заказов. Проходите.
Гасконец знал, что это неправда. Чтобы у Фабриса, лучшего портного в Париже, к которому часто приезжают клиенты из Англии и других стран, не было заказов? Такой бред даже удивительно слышать.
Все всегда удивляются, как у человека с таким талантом, такой невзрачный дом, как у простого обывателя с улицы Кровельщиков. И лишь немногие знали, почему. Шарль принадлежал к их числу. Поэтому знал, что мастер был сентиментален до ужаса и не захотел менять старенькое жилье, в котором он родился и вырос прежде чем поступил в ученики к Огюсту де Курту, лучшему портному того времени, на шикарный особняк с кучей слуг и лакеев. Фабрис даже убирается и готовит себе сам, если, конечно, в его жизни ничего не поменялось, пока де Монпе отсутствовал.
Слова, сказанные мастером, говорили о высоком доверии и уважении к гостю, которые тот к нему питает. В былые времена они могли подолгу сидеть пить ароматный чай, ввозимый из Индии, или горячий кофе, рассуждая обо всем на свете. Шарль тогда даже и подумать не мог, что человек из низших слоев населения может быть таким образованным. Беседы с ним и определили в нем ту черту характера, которая в дальнейшем позволила без предубеждения относиться к простым людям, которые зачастую бывают гораздо умнее и интереснее разных дворян и детей богатых родителей. Странствия же по Карибам лишь укрепили его во мнении, что человека делает не его социальное положение, а ум и характер. Ты можешь хоть триста раз быть родовитым, общаться с высшей знатью и даже самим королем, но это не сделает тебя благороднее, образованнее и честнее по отношению к другим.
Все трое сели на мягкие кресла. Хозяин дома сразу же забегал. На столике появилось несколько чашек, вазочка с печеньем и другими вкусностями.
-- Тогда у меня к вам заказ, мастер Фабрис. Я бы хотел, чтобы вы сшили несколько нарядов на эту пока еще мадемуазель. Один из них должен быть свадебным и как можно более пышным и богатым. Второй – для верховой езды. Третий – для пеших прогулок по парку, это может быть легкое платье. Четвертое – бальное, чтобы не было стыдно самому Людовику XIV на глаза попасться. И можете сделать еще несколько нарядов на свое усмотрение, я вам в этом целиком доверяю, мастер.
-- А вам, Шарль, костюм не нужен? – спросил портной.
-- Нет, спасибо, мастер Фабрис. У меня еще остался тот, который вы мне сделали пять лет назад. Я его даже и не надевал почти. Всего один раз показался в нем.
-- Шарль, даже я вижу, что за эти годы вы сильно раздались вширь и в тот костюм вы вряд ли влезете. Но вы сказали, что не одевали его почти. Если это так, то я могу его просто подшить под ваш современный размер. Это вам ничего не будет стоить.
-- Хорошо, я вам завтра его занесу.
От добродушного, похожего на кота портного Мэри с Шарлем ушли только через час. Сняв с девушки мерку, мастер пообещать закончить бальное платье уже через два дня. Домой пара вернулась уставшая, но жутко довольная.
Летос вне форума Ответить с цитированием
14 пользователя(ей) сказали cпасибо:
Astenage (11.10.2014), Bar (11.10.2014), CLIPER (11.10.2014), dem0n1c (11.10.2014), Oldbarel (11.10.2014), pitblood (15.12.2014), zveraboy (11.10.2014), Балтиец (13.10.2014), Валькирия (16.10.2014), Джон Хантер (11.10.2014), Дикарь (04.02.2020), дон Мигель (01.09.2015), Пелагея (11.10.2014), Шепот (12.10.2014)
Реклама
Старый 11.10.2014, 03:15   #2
Bar
Старожил
Мичман
 
Аватар для Bar
 
Добродей:
Барон Англия
Регистрация: 09.10.2008
Адрес: Самара
Сообщений: 790
Нация: Англия
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 365

Награды пользователя:

По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Неплохо. М-да.
Прочёл с интересом. Покритиковать, думаю, найдется кому, так что Я - ХВАЛЮ! Мне понравилось
__________________
Bar вне форума Ответить с цитированием
Пользователь сказал cпасибо:
Oldbarel (11.10.2014)
Реклама

Зарегистрированным пользователям показывается меньше рекламы!

Старый 11.10.2014, 07:39   #3
Oldbarel
Старший матрос
 
Аватар для Oldbarel
 
Регистрация: 13.11.2013
Адрес: Болотце рядом с Океаном
Сообщений: 79
Нация: Пираты
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 92
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

А продолжение будет?
__________________
"Я маленькая тучка, а вовсе не медведь. ..."

Лучшая игра пиратской тематики: ГПК, Каждому свое, но лучшая еще впереди
Oldbarel вне форума Ответить с цитированием
Старый 11.10.2014, 11:12   #4
zveraboy
Старожил
Боцман
 
Аватар для zveraboy
 
Регистрация: 01.12.2013
Адрес: 25 регион
Сообщений: 249
Нация: Пираты
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 118
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Согласен с Barом, очень даже не дурно.
__________________
Dum spiro, spero

Лучшая игра пиратской тематики: вся серия от ПКМ до ККС
zveraboy вне форума Ответить с цитированием
Старый 11.10.2014, 13:50   #5
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Всем спасибо, мне очень приятно. Насчет продолжения, оно будет, но в лучшем случае через неделю, конкретно этот кусок писался столько
Летос вне форума Ответить с цитированием
6 пользователя(ей) сказали cпасибо:
Bar (12.10.2014), dem0n1c (11.10.2014), Oldbarel (11.10.2014), pitblood (23.12.2014), Джон Хантер (11.10.2014), Шепот (15.12.2014)
Старый 15.12.2014, 15:59   #6
Шепот
Старожил
Гаваньский бард
 
Аватар для Шепот
 
Регистрация: 17.03.2012
Адрес: 90 RUS
Сообщений: 1,066
Нация: Голландия
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 327

Награды пользователя:

По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Летос, куда пропал и где обещанное продолжение?
Пару месяцев назад поставив "спасибку", я не затруднил себя комментарием. Ныне же скажу следующее: понравилась задумка (канва), слог простой, но и (что важно) воспринимаемый. (Не знаю почему, но прошла ассоциация с Ф.Купером и Майн Ридом)
Продолжение ожидаемо и неизбежно. Так что, дерзай, дружище. "Репоплюс" авансом!

P.S. Как верно отметил в отзыве CLIPER, "ККС. Возвращение." - имеет место быть.
__________________
"Я часто раскаивался в том, что говорил, но редко сожалел о том, что молчал..." ©
Фома Аквинский

Лучшая игра пиратской тематики: Каждая, которую прохожу в данный момент.
Шепот вне форума Ответить с цитированием
Старый 22.12.2014, 23:37   #7
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Ребят!!! Каюсь, простите меня, грешного!!! Я совсем забыл, сейчас у меня маленькая запара с учебой началась, времени мало было. Что касается проды, то я к Новому Году точно закончу. Торжественно клянусь!
Летос вне форума Ответить с цитированием
3 пользователя(ей) сказали cпасибо:
Bar (23.12.2014), dem0n1c (23.12.2014), pitblood (23.12.2014)
Старый 30.12.2014, 08:40   #8
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Итак, после довольно продолжительного перерыва, как и обещал, выкладываю продолжение. Часть получилась немного сыроватой и чуть меньше, чем в прошлый раз, но, к сожалению, я на пару дней уеду, поэтому закончить не успею.

Спойлер:
-- Спину равнее. Что ты как старушка сгорбилась? Выпрямись и расслабься. И не надо так держаться за луку седла, вон, даже костяшки пальцев покраснели. Расслабься, говорю.
День был в самом разгаре. Солнце, пробившись из-за плотных туч, приветливо взирало на землю с высоты небес, даря теплые лучи всем вокруг. Ласковый ветерок тихонечко шептался кронами деревьев и острыми листьями кустов. Где-то невдалеке слышалась незатейливая мелодия, приправленная негромкой песней и трелью соловья. Прислушавшись, можно было даже различить отдельные слова песни. И все это под мерное цоканье четырех пар копыт о каменную плитку заднего двора.
-- Запомни, Мэри, верховая езда – не просто сесть на лошадь и помчаться туда, куда тебе нужно, нет. На самом деле это сложное взаимодействие всадника и коня. Если ты боишься, чувствуешь себя неуверенно, то животное под тобой обязательно это почует и не станет тебя слушаться. Всадник должен быть лидером, хозяином положения. Уверенность в себе, сочетающаяся со спокойной, не грубой, но твердой настойчивостью – вот важнейшее и необходимое условие обращения с конем. Запомнила?
-- Д-да, -- пропыхтела девушка так, будто несла через весь город тяжелый стофунтовый мешок. Ее лицо, как и все тело, было напряжено, словно натянутая струна, а кожа побагровела от натуги, слившись цветом с огненными волосами. Руки судорожно стиснуты, крепко держат переднюю луку седла и поводья.
Сам Шарль держался в седле легко и непринужденно, с ловкостью и опытом прирожденного наездника. Хоть он и не садился на лошадь в течение всех тех годов, проведенных на Карибах, но мышцы и тело, с детства приученные к седлу, слушались его беспрекословно. Ему даже не надо было направлять мерина поводьями, тот сам, словно чувствовал каждую мысль всадника, исполнял все нужные указания.
-- Да расслабься ты! Сколько можно говорить?
Старенький гнедой французский рысак с редкими рыжими вкраплениями недовольно всхрапнул, попытался взвиться на дыбы, стращая неопытную наездницу, но перехваченный за поводья твердой рукой Шарля успокоился, с хмурой миной и обидой покосившись на молодого гасконца. Мол, такое развлечение испортил, двуногий!
-- Мэри, успокойся, глубоко вдохни и выдохни. Еще раз и еще. Вот. Разожми пальцы, расслабься, представь, что ты качаешься в гамаке. Помнишь гамак в нашей каюте на «Летящем сердце»? Представь, как ты качаешься на нем.
Уверенный голос жениха, его тихий тон сделали свое дело. Словно под действием магии, Мэри Каспер сначала успокоилась, потом немного расслабилась. Самую малость, но этого хватило, чтобы конь перестал брыкаться, намереваясь сбросить всадницу. Тугие кольца напряжения внутри девушки разжались, даже дышать стало как-то свободнее.
-- И поводья не надо судорожно дергать на себя, -- продолжал учить Шарль. – Напиши это на лбу, чтобы не забыть. Иначе ты делаешь коню больно, когда слишком тянешь на себя. Поняла?
-- Да, Шарль.
Де Монпе критически осмотрел подругу. Что ж, уже лучше. Не идеально, конечно, но для первого занятия вполне прилично. Потратив несколько часов на ознакомительный курс, девушка сразу же изъявила желание прокатиться верхом. Она наивно полагала, что усвоив азы, с легкость сможет управиться с конем. Как же она ошибалась!
Гасконец жалел, что они не занимались верховой ездой у себя в графстве. Впрочем, и времени тогда особо не было. Надо было налаживать экономику, закупать провизию, заново отстроить мельницы, лесопилки, склады и единственную каменоломню. Не стоило забывать также о сокровищах, требовавших надежного хранилища, которое удалось подготовить в строжайшей тайне лишь через месяц упорных усилий. А если бы Шарль смог утащить все сокровища из Тайясаля, то тайник бы строился до сих пор и неизвестно когда был бы окончен.
Хотя все-таки жаль, что четыре пары человеческих рук в состоянии поднять так немного!
-- Ладно, перейдем к следующей части. Движение шагом. При правильной посадке вес человека распределяется между седалищем, бедрами и ступнями. В зависимости от аллюра, скорости движения и выполняемой задачи упор может перераспределяться. Поясница должна быть слегка прогнута, корпус при движении шагом перпендикулярен земле, плечи в меру развернуты, взгляд направлен вперед по ходу движения коня. Руки полусогнуты, кисти с поводьями на весу над шеей лошади сразу за передней лукой. Запомнила? – Получив утвердительный кивок, молодой человек сказал: -- Тогда вперед, только медленно, не торопясь.
Мэри осторожно ткнула бока коня пятками. Тот, послушный указанию, медленно двинулся вперед. Сейчас гнедой рысак ощущал лишь слабые нотки неуверенности всадницы, свойственные всем новичкам. Страх же почти исчез, сменяясь азартом и уверенностью. Если смогли другие, то сможет и она! Поэтому конь и не пытался избавиться от нее. Ощущал испытываемые девушкой эмоции.
Шаг, второй, третий. Получается! Правда, было жутко неудобно сидеть в жестком седле, но это временно. Внутренне Мэри ликовала, не обращая внимания на поначалу слабые уколы дискомфорта, которые со временем все усиливались.
Несколько часов, наполненные болью и страданиями для одного отдельно взятого человека, прошли со скоростью плетущейся в гору черепахи. Вначале все было хорошо: она вполне успешно сидела верхом на рысаке, шедшем медленным шагом и даже без резких движений. Но с каждым прошедшим часом девушка чувствовала как ягодицы наливаются тяжестью и неудобством, потом ощутила ломоту во всем теле, а отбитый копчик совсем онемел.
-- Ладно, на сегодня хватит. И так уже кое-как держишься, -- сказал де Монпе, видя состояние невесты. После чего ловко соскочил с седла, словно и не было долгих часов проведенных верхом.
А вот Мэри сама слезть с коня уже не смогла. Попыталась, как и учил Шарль, высвободить обе ноги из стремени, упереться ладонями в переднюю луку седла, слегка наклонить корпус вперед и махом обеих ног назад-вверх-влево сделать соскок в сторону. Однако из-за катастрофической нехватки опыта и ввиду сильной усталости она вдавила ступню до упора и, соответственно, не смогла вовремя высвободить левую ногу из стремени. В результате запуталась в нем и едва не грохнулась о каменные плиты двора. Ладно хоть Шарль, бывший наготове, вовремя подскочил и, вытянув вперед руки, поймал в них подругу.
Сил не было даже, чтобы поблагодарить. Каспер откинула голову назад, уставившись в дневное, исполосованное облаками небо. Шарль что-то говорил, но она не слышала. И хоть она еще пребывала в сознании, однако мысли ее были далеко – там, где кончается привычный мир и начинается неизведанная вселенная. Через несколько минут она уже крепко спала и не знала, как очутилась в кровати, как ее осматривает Джино, дает какую-то мазь, как этой самой мазью ее натирает Шарль, а потом выходит из комнаты…
Тихонько закрыв за собой дверь, Шарль направился в сторону лестницы, мысленно коря себя. Дурак, идиот, безмозглый кретин! Вот он кто, а не любящий и чуткий жених. Даже не заметил состояния невесты. Хотя, как она держалась – и не заметишь сразу. Но это не оправдание. Он должен был это заметить, ибо знает, как трудно бывает в первые дни верховой езды. Сам прошел через это. Мэри же стоически держалась лишь на своем упрямстве и настойчивости, очень хорошо известными Шарлю. Она скорее доведет себя до изнеможения, чем покажет слабость. Эти черты характера своей нареченной он знал так, как никто другой.
И проводить занятие надо было в специально отведенном месте, а не на заднем дворе дома. На песок приземляться в случае чего все же мягче, чем на камень. Следовало бы также научить ее правильно падать с седла.
С этими мыслями он спустился вниз. Время было уже вечернее, за окном алел закат, выкрасив небо в бордовые цвета, близился ужин. Слуги споро накладывали на стол, ловко расставляя вилки, ложки, пустые бокалы и тарелки, что говорило о немалой практике. Вскоре внесли еще дымящиеся блюда, кувшины с вином. Хозяева и гости сели за стол.
-- Она спит, -- ответил де Монпе на невысказанный вопрос всем сразу.
-- Кстати, Шарль, ты вчера так и не дорассказал, чем закончилась история с Левассером, -- напомнил Кристоф, накладывая себе в тарелку салат.
-- Ах, да. В общем, спросил я у трактирщика, где мне найти Анри Тибо, его племянника. Тот посоветовал мне подняться наверх. Разговор с ним вышел не очень продуктивным. Он всячески отрицал, отнекивался, а потом сбежал через окно на крышу. Не успел я последовать за ним, как дверь открылась, и в комнату вошли трое – губернатор и двое его телохранителей. Упускать такой удачный момент я не стал и решил разобраться с Левассером и его охраной, после чего сам сбежал через окно, так как за закрытой дверью уже толпилась стража. Минут десять я бегал по крышам, перепрыгивая с одной на другую, оказался на подъемнике, смотрящим в сторону моря, и сиганул в воду. Вынырнув, поплыл в сторону пещеры, видневшейся неподалеку. Там увидел беглеца Анри Тибо и Кэтрин Фокс, дочь полковника Джонатана Фокса, командира «морских лис»…
Рассказывая о события того далекого дня, Шарль нисколько не жалел об убийстве Анри. Он был ничтожеством, которое могло ради спасения своей шкуры убить Кэтрин, не зная, что девушка – дочь самого Фокса и чем это может быть чревато.
Плавно де Монпе дошел и до встречи с Филиппом де Пуанси, который подписал документ об освобождении брата и снятии с него всяческих обвинений, предложил Шарлю королевский офицерский патент, передав ему вместе с ним в вечное пользование и малый фрегат «Гриффондор», и тут же дал ему первое задание – помочь Сен-Пьеру, в казематах которого содержится его брат, отбиться от нападения испанцев.
Для всей семьи де Мор и де Монпе Мишел погиб в тот день, когда команда, собранная со всей эскадры Шарля, выбила кастильцев из города и отбила в тяжелом штурме форт. Мишель остался командовать остатками форта, торопливо собрав всех выживших. А корабли французов снялись с якоря на пляже Ламантен, что расположен на северной оконечности острова, и, подгоняемые попутным ветром, приблизились к городу, резко атаковав неготовых к такому испанцев, уже праздновавших победу, считающих, что их десант победил. А потом кастильский флот получил неожиданный удар в спину из разгромленного и молчавшего до этого форта. К сожалению, один из залпов с линейного корабля превратил груду развалин в настоящие руины, когда одно из ядер попало в пороховой склад. Мишель, доблестно сражавшийся за свое Отечество, погиб храбрецом, пытаясь спасти из-под обломков как можно больше людей. Горящая балка рухнула на него в тот самый момент, когда остальные были спасены. Очередной подвиг в копилку сводного брата.
Так рассказал отцу и родным Шарль. Незачем им знать, что на самом деле случилось тогда и что на самом деле замыслил его сводный брат. Ему все равно не поверят. На вопрос, что он делал еще несколько лет на Карибах, гасконец ответил, будто улаживал дела и просто путешествовал.
-- Слушай, Шарль, -- сказал, вставая из-за стола, Кристоф, когда с ужином было окончено, -- ты не хочешь немного пофехтовать? Уж больно мне интересно, чему ты там научился в Новом Свете.
-- Давай, только я шпагу возьму…
Через несколько минут они стояли на заднем дворе, готовые к бою. Кристоф держал в руке смоллсворд, любимую укороченную шпагу с плоской гардой, а Шарль удовлетворился изящной асоледой, длинной дуэльной рапирой.
Братья осторожно закружились. Кристоф сделал шаг вперед, выкинул руку в пробном выпаде. Шарль парировал, попытался уколоть в ответ, но наткнулся на жесткий блок, мгновенно перешедший в атаку. Де Монпе отбил удар и, продолжая движения, провернулся вокруг своей оси, быстрым скачком приблизился к Кристофу, толкнув его плечом. Двоюродный брат отшатнулся, теряя равновесие, отступил на несколько шагов назад и утвердился на ногах. Однако этой заминки хватило Шарлю с головой: он несколько раз стремительно ударил. Де Мор неловко отбил все выпады, кроме одного, оставившего неглубокий порез на предплечье.
-- Проклятье! Ты стал дьявольски быстр, Шарль!
Усмехнувшись, гасконец дал время брату отдышаться. Тот, впрочем, не стал терять время на это и, надеясь застать кузена врасплох, атаковал. Шарль парировал, Кристоф вновь потерял равновесие. Де Монпе «помог» ему подсечкой, и его противник упал на землю. Холодное жало асоледы коснулось шеи, на которой пульсировала жилка.
-- Ты труп, Кристоф. Я бы даже сказал: труп в квадрате. Вставай.
Шарль помог ему подняться. Они разошлись и вновь сошлись.
Клинки, соприкоснувшись, зазвенели, разбежались в разные стороны. Кристоф присел на колено и попытался уколоть снизу вверх. Гасконец ловко увернулся, зашел сбоку, атаковал. Де Мор чуть сместился, повернувшись спиной, и закинул шпагу за спину через плечо и плоскостью тонкого клинка отбил удар. Резво провернулся, рассекая воздух смоллсвордом, но безрезультатно. Шарль сделал вид, что хочет кольнуть в правое плечо, и уже в полете резко изменил направление, намереваясь уколоть в бок. Впрочем, это обманное движение не смогло запутать Кристофа, и де Монпе сделал еще несколько финтов. А затем резко атаковал. Для неопытного этот удар должен был показаться смертельным, однако Кристоф был слишком хорошим фехтовальщиком, чтобы повестись на такой простейший трюк, поэтому без труда парировал, а когда Шарль слишком подался вперед, открываясь, нанес укол, считая, что победа уже у него в кармане. То, что произошло в дальнейшем, явилось ему полнейшей неожиданностью. Извернувшись дикой лесной кошкой, Шарль каким-то чудом разминулся со шпагой брата, приблизился на шаг вперед и выбил оружие из рук кузена, после чего приставил острое жало асоледы к груди Кристофа.
-- К-как?! – тихим от изумления голосом спросил тот. Удивление было написано на его лбу аршинными буквами.
-- Я обманул тебя, брат, -- смеясь, сказал молодой гасконец, подбирая смоллсворд и передавая шпагу двоюродному брату. – Сделал вид, что подставился под удар, и, будучи готовым, уклонился и атаковал в свою очередь.
-- Проклятье! – с чувством выдохнул Кристоф. – Нас ведь этому не учили!
-- Знаю. Этому меня научили Карибы. Еще раз?
И прежде чем дважды побежденный кузен ответил согласием, вперед выбежал Арно, держа свою длинную рапиру наготове.
-- Нет, теперь моя очередь! – азартно воскликнул он.
Упражнялись в фехтовании они еще долго, несколько часов. Арно поначалу лез на рожон, атакуя стремительно, сильно и… совершенно неопасно. Да он хороший боец, но только средней руки, не как родной брат Кристоф, у которого дуэлей в жизни было больше, чем у Арно лет. Шарль легко парировал, скользил, словно по льду, заставляя раз за разом терять противника равновесие и терпение. Дошло до того, что Арно, доведенный постоянными ехидными замечаниями кузена, просто кинулся вперед, за что был тут же наказан быстрым ударом по голове кулаком, поставленным Фадеем Московитом, этим русским медведем, от которого он провалялся добрых пять минут. Потом де Монпе показал братьям несколько простейших, но от того не менее эффективных, связок с легкими клинками, предназначенными для молниеносных уколов. Их он выучил на Карибском архипелаге. Грех было не выучить, когда каждый седьмой день в неделе требовал полнейшей отдачи всех сил, чтобы выжить. А ведь бывали дни, когда схватки и кровопролитные сражения происходили чуть ли не каждый день.
-- Кристоф, слушай, все спросить хочу, ты чего надумал жениться? – спросил Шарль поздно вечером.
Солнце уже практически скрылось за домами, лишь самый краешек еще алел на бордовом небосводе. Невдалеке слышался непрерывный лай собак, громко переговаривались в доме слуги, но трем молодым людям это не мешало. Они расположились под раскидистой яблоней. Одна из веток со спелым красно-зеленым плодом висела прямо над головой гасконца. Он протянул руку вверх и сорвал яблоко, с хрустом надкусил, оставив на губах сок. Оно оказалось спелым и сочным.
Долгая минута прошла прежде, чем Кристоф ответил, не прекращая протирать тряпкой и без того отполированное лезвие смоллсворда.
-- Честно, сам не до конца пойму. Это было словно какое-то наваждение. Ты же знаешь – бабушка не разделяет моего праздного образа жизни. Скажу даже больше: это ее жутко раздражает и бесит. Она постоянно ставит мне в пример деда, своего ныне покойного мужа. Мол, тот в мои годы много путешествовал и уже в тридцать лет побывал везде, где только можно. Однажды, это случилось неделю назад, я вернулся домой поздно ночью, не став оставаться у Лулу. Бабушка не спала. Сначала она коснулась моего легкомыслия, что ей жить, мол, осталось всего ничего, а правнуков еще даже и в помине нет, а понянчить их ей ох как хочется. Меня идея ранней женитьбы, естественно, мало прельщала. Плохо помню, что дальше произошло, но зато в красках вспоминаю окончание разговора. Я, злой и раздраженный на весь свет, позорно капитулировал из залы на улицу, а бабушка – такая же злая и раздраженная – осталась дома. Несколько часов я просто бесцельно бродил по пустым улицам. Много думал. И, знаешь, пришел к выводу, что я просто неблагодарный эгоист. Бабушка всю душу вложила в нас с Арно, когда наши родители… погибли от той банды.
Говорить Кристофу было тяжело. Несмотря на то, что прошло уже много лет, боль от тех событий до сих пор жалила не хуже острейшей в мире шпаги. Проглотив вязкий комок в горле, де Мор продолжил:
-- Когда я понял, какой был скотиной, то решил пойти бабушке навстречу, жениться, наконец, и подарить ей долгожданных внуков. – Кристоф тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли. – Не откладывая дело в долгий ящик, стал думать, на ком жениться. Выбор пал на Лулу. Она красивая, образованная, нравится мне… да и приданное у нее хорошее. Так что выгода со всех сторон. А ты, братец Шарль, с какого перепугу решил жениться? – меняя тему, спросил Кристоф. Перед гасконцем сидел вновь улыбающийся друг.
-- Увы, у меня история не такая интересная и красочная. Просто влюбился по уши, как говорится. А когда она меня не бросила в трудный момент и, более того, настояла на том, что обязательно должна пойти со мной, сунуться в пасть ко льву, я понял – она самое лучшее, что было, есть и будет в моей жизни. Понял, что она мне дороже всего на свете. – Де Монпе ненадолго задумался, устремив невидящий взгляд на распустившуюся сирень. – Помню, как будто это было вчера: я закончил все дела на Карибах, и мы пересекли границы Карибского моря. Моя эскадра неспешно плыла в Европу. Стоя на капитанском мостике, я предложил ей выйти за меня замуж. И она согласилась.
-- Повезло тебе, Шарль. Мэри тебя искренне любит. Я ее знаю всего два дня, но читаю это в ее глазах, которые смотрят только на тебя. Смотрит щенячье, влюбленно. И если ты ее отпустишь от себя, обещаю, я тебе задницу надеру, где бы ты ни находился, уж извини за грубость, -- с чувством закончил кузен.
Гасконец негромко рассмеялся.
-- Здесь я с тобой полностью солидарен. Я сам себе не прощу, если расстанусь с ней.
Молчание.
-- А знаешь, Кристоф, о чем я сейчас думаю?
-- Нет, -- заинтересованно ответил тот.
-- Вот мы с тобой женимся. А Арно нет. Может и ему быстренько невесту подыщем, чтобы сразу три свадьбы в один день?
-- Можно, -- заухмылялся Кристоф, неоднозначно и с ехидцей поглядывая на младшего брата. Точно также на него смотрел и Шарль. Арно неуверенно повел плечами, немного нервно посмотрел сначала на одного потом на другого.
-- Э, а может не надо? -- не слишком решительно спросил он. – Я еще молод больно. Да и есть у меня уже подруга. А?
-- Как говорил один мой русский знакомый на Карибах: «Надо, Федя, надо», -- продолжил издеваться Шарль. – А насчет твоей подруги мы подумаем. Кристоф, как думаешь, подойдет ему Клэр?
-- Это которая дальняя племянница графа де Гиша? – уточнил тот.
-- Она самая.
-- Но ведь она некрасивая! – вскочил Арно.
-- Ничего, -- спокойно ответил ему старший брат. – Зато безрогим проживешь.
-- Я того… лучше пойду… у меня еще дела есть. Спокойной ночи!
Лишь когда худощавая фигура Арно стремительно скрылась в доме, два брата позволили смеху вырваться наружу. Вновь вернулись те далекие дни, когда они сообща потешались над младшим де Мором, вгоняя того в краску и неловкость.
***
Красная Мэри проснулась рано утром. Кусочек круглого диска солнца едва-едва показался из-за горизонта. Один из его ярких и по-утреннему теплых лучей бил прямо в глаза. Девушка приняла полусидящее положение, тихонько застонав от боли. Давно она не испытывала таких ощущений, когда все тело ломит. В последний раз такое было много лет назад, еще в те времена, когда она была очаровательным подростком и сильно увлеклась холодным оружием, глядя на красавца Алана, который с невероятной ловкостью крутил длинной изогнутой саблей, сделанной на заказ. Первое время тренировок были очень тяжелыми для нее и часто заканчивались такими вот ноющими болями.
Как ни странно, но когда-то причинявшие мучительную боль воспоминания о бывшем возлюбленном Алане, сейчас вспоминались только как нечто очень древнее и давно забытое. Сколько слез она пролила, несмотря на весь свой стойкий характер, когда узнала, что его убили, а сейчас… Сейчас же девушка испытывала лишь очень легкую грусть, почти невесомую, которая стерлась из памяти, уступив место новому чувству. В ее сердце пылал необъятный пожар нетушимой любви, одномоментно вспыхнувший в груди в тот самый миг, когда они встретились с Шарлем на «Царес Смити». С тех пор пожар не утих ни на мгновение.
Мэри отбросила одеяло и, свесив ноги, встала с кровати. Глазами поискала одежду, аккуратно сложенную на стуле рядом. Быстро оделась.
Шарль тихонько засопел, повозился, переворачиваясь на другой бок, и вновь затих. При взгляде на него девушку снова охватило чувство безмерного счастья. Как все-таки хорошо, что они повстречались, даже при таких плохих обстоятельствах, произошедших в тот момент. Каспер несколько секунд боролась с искушением: подойти и крепко обнять возлюбленного или дать ему еще немного поспать. Она хорошо помнила те дни, когда Шарль, в ту пору еще носивший фамилию де Мор, вертелся как белка в колесе, стараясь всюду успеть и все сделать. И успевал, и делал. Но вот на остальное времени у него катастрофически не хватало, как бы он ни извивался.
Ладно, пусть спит. Заботливо укрыв суженого, Мэри чмокнула его в свободный от длинных светло-каштановых волос лоб и бесшумно вышла из комнаты. Весь дом еще спал, кроме нескольких слуг, которые гремели чем-то на кухне. Есть хотелось сильно, она не ела со вчерашнего дня. Заглянув туда буквально на секунду, девушка перехватила легкий завтрак, взяла сочное яблоко и выскользнула на улицу в утреннюю прохладу. Через минуту она была уже в конюшнях. Гнедой рысак не спал. Старый конь внимательно посмотрел на гостью и фыркнул, совсем как человек. Девушка робко приблизилась ближе, зашла в стойло.
-- Так, подходить не сзади и не спереди, а сбоку, -- вслух вспоминала она наставления Шарля. Подошла слева, неуверенно протянула правую руку, на которой лежал спелый плод. Французский рысак критически осмотрел угощение, втянул широкими ноздрями воздух и затем, словно решившись на что-то безрассудное, разом съел подношение. До утренней кормежки было еще далеко и верховое животное сразу повеселело от большого яблока. Жеребец даже позволил Мэри себя погладить.
Каспер стояла, водила рукой по роскошной гриве и не решалась. Она хорошо помнила вчерашние потуги ездить верхом, также помнила, как пыталась спрыгнуть с коня, но запуталась ногой в стремени и едва не упала, вовремя подхваченная суженым. Дальше – темнота.
Ей очень хотелось быстрее научиться ездить на лошади, но безотчетный страх держал в крепкой узде. А если упадет? Не справится с конем? Ведь сейчас никого рядом нет, кто бы помог. Будить Шарля она не хотела. Девушка все еще колебалась. Больше для собственного успокоения, чем для рысака, она начала что-то негромко говорить жеребцу. Тот навострил уши, шумно вдохнул. А потом просто ласково подтолкнул головой Мэри в грудь. Мол, давай седлай и поехали, чего ждешь. И тогда Каспер решилась.
Сначала одела на коня уздечку, как учили. Потом – вальтрап, полностью закрывший холку, сверху – потник, а уже затем дошла очередь и до тяжеловатого седла, который она, придерживая спереди вальтрап, скатила с холки на спину. Опустила подпруги и затянула их. Многие лошади не любят, когда всадник затягивает подпруги, и норовят укусить человека за это. Конкретно этот рысак, используемый для обучения верховой езде, совсем не возражал. Он даже, наоборот, нетерпеливо переминался с одного копыта на другое, словно нахождение в душном деннике являлось для него тягостной пыткой.
Все, готово. Мэри попробовала просунуть два пальца между боком и подпругой. Это ей удалось с трудом – значит, подпруга затянута хорошо.
Фух, она вся взмокла, пока выполняла эти простые на словах и трудные на деле для новичка действия. Больше всего она промучилась, пока вставляла в рот коня трензель. Но затраченные усилия того стоили, с ее лица не сходила блаженная улыбка. Первый шаг, пусть и самый простой, но сделан, остались другие, и их она тоже преодолеет.
Держа рысака под узды, рыжеволосая девушка вывела его из стоила и, все также ведя его в поводу, прошла на задний двор. Остановилась, колеблясь. Безотчетный страх не желал отпускать душу из своих цепких лап. Конь стоял спокойно, даже где-то поощрающе. Резко выдохнув, Каспер решилась, встав на носочки, ухватилась за переднюю луку седла, чуть подпрыгнула, просунув левую ногу в стремя, а правую перекинув через спину гнедого жеребца. Миг – и она, напряженная будто струна гитары, сидит верхом. Медленно, секунда за секундной, напряжение спадало, рассеивалось без остатка. Вместо него приходил азарт. Всецело захваченная им Красная Мэри ткнула бока животного пятками и неторопливо поехала.
Минута сменялась минутой, постепенно она начинала привыкать к седлу и уже не чувствовала себя так, будто балансирует на тоненькой тростинке бамбука. Она даже, осмелев, позволила себе более вольготно расположиться, совсем чуть-чуть, но и это уже явный прогресс. Сделав в течении получаса, несколько кругов вокруг дома шагом, девушка, еще больше расхрабрившись, слегка увеличила темп. Вернее, попыталась. Она слишком сильно ударила коня, и тот, послушный приказу, взял в резвый галоп…
Каспер продержалась недолго. Очень скоро она вылетела из седла, больно приземлившись на землю и несколько раз прокатившись. Хорошо, что на этот раз успела высвободить ноги из стремян. Вставая, ей одновременно хотелось и ругаться и ликовать от счастья, ведь она продержалась на лошади, несущейся во весь опор, целую минуту! И лишь то, что девушка сама не знала, чего больше хотела, не позволило ей либо разразиться отборной бранью, либо кричать от восторга. Неплохо для новичка, думала Мэри. Улыбаясь от уха до уха, не обращая внимания на пару ссадин и порвавшийся рукав, она вновь вернулась к французскому рысаку. Тот косился на нее ехидным взглядом, мол, сама так хотела, я ни в чем не виноват.
Решительно Каспер вновь взялась за луку седла…
В это утро случилось еще не одно падение. Благо, тренированное тело довольно быстро научилось правильно приземляться. Но одного Мэри достигла – смогла уже уверенно держаться верхом на лошади на небольшой скорости. Еще пару дней, и она будет «общаться» с седлом на «ты» и можно будет перейти на более высокую скорость.
В реальность ее вернули негромкие хлопки, вдруг раздавшиеся рядом. В десяти шагах, опираясь плечом о дерево, стоял Шарль и улыбался, хлопая в ладоши. Интересно, давно он там? И как смог так незаметно пробраться туда?
-- Шарль, ты видел, да? Я смогла!
-- Видел-видел, -- засмеялся он, отлипая от темно-коричневого ствола и направляясь к невесте. – Делаешь успехи. Еще недели две, и ты сможешь уже уверенно скакать на лошади. Давай помогу слезть.
-- Нет, Шарль, я сама.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Мэри рывком соскочила с седла. На этот раз, памятуя о вчерашнем промахе, она сделала все правильно, пусть и вышло это несколько неказисто и топорно. Главное – сама!
На радостях девушка даже подскочила к жениху, крепко обняла и принялась покрывать его лицо поцелуями.
-- Пойдем, дорогая, в трапезную. Все ждут только нас…
Дни потянулись словно по заранее составленному графику. Вставая рано утром, молодые жених и невеста быстро завтракали, после чего отправлялись на конюшни, выводили коней, и до самого обеда Шарль учил суженную ездить верхом. Целые дни верховой скачки вредны и трудны даже для опытного всадника, что уж говорить о неокрепшем организме, поэтому де Монпе принял решение тренироваться всего несколько часов, чтобы не перетруждать мышцы и тело. Несмотря на сильные протесты Мэри, которой не терпелось побыстрее научиться сидеть и скакать на лошади, он настоял на своем, хоть и было это нелегко. Подруга отличалась крайним упрямством. Вместо этого во второй половине дня они помногу гуляли по городу. Гасконец показал Каспер все достопримечательности, какие есть в Париже. Они прогуливались, взявшись за руки, будто влюбленные пятнадцатилетние дети, под раскидистыми деревьями в тени. Смотрели на своенравные воды Сены, катались в лодках под тихую журчащую мелодию музыкантов. Шарль знал в этом городе каждый уголок, немало в свое время нагулявшись в тесных парижских улицах и выступал прекрасным гидом, рассказывая о том или ином здании или памятнике все, что знал, все, что когда-то рассказали ему.
В то время, когда вся семья собиралась за обедом, чаще всего говорил именно он, рассказывая различные забавные истории, произошедшие с ним на Карибах. В свою очередь получил от Кристофа свежую порцию сплетен из Лувра. Уж кто-кто, а столичные дворяне совсем не меняются. Как были сплетниками и интриганами, рвущимися к более теплому месту у трона, так ими и остались. Шарль очень не хотел, чтобы Мэри окуналась в это порочное, лживое гнездо, но сделать здесь ничего не мог. Невеста именно в этом вопросе проявляла завидную настойчивость, не уступая ни пяди позиции. Ей, любопытной девушке, которая никогда не видела ничего подобного, было интересно узнать жизнь высшего сословия. И не со слов жениха, а увидеть собственными глазами, раз уж выпадала такая возможность. Ему пришлось смириться, но видит Бог, каких усилий ему это стоило. Искренняя, часто по-детски наивная и совершенно не умеющая лгать Мэри совсем не приспособлена не только для жизни при дворе, где каждая кобра так и норовит куснуть побольнее, но и просто для единоразового пребывания в нем. Де Монпе, соглашаясь, пообещал себе мысленно, что оградит ее, по мере своих сил, от всех дворцовых интриг.
Еще он сделал для себя одно открытие, которое привело его в полнейший восторг. До этого Каспер всегда ходила перед ним в мужских штанах, красной куртке, рубашке и с оружием на боку. Ровно через два дня пришло время забирать первое платье у мастера Фабриса, и они без промедления отправились к портному. Когда девушка прямо там переоделась, он поначалу даже не узнал ее.
В длинном кружевном платье до пят яркого изумрудного цвета, под который был надет тугой корсет, делающий грудь выше и талию тоньше, с широким подолом, открытыми плечами и руками. Платье мягкими складками ниспадало вниз и было совершенно лишено всяких драгоценных украшений, на которые были так падки придворные дамы, что отнюдь не делало его хуже. Даже наоборот. Легкое, тоненькое, почти невесомое, оно лишь подчеркивало и без того изящную фигурку Мэри. В нем она была похожа на богиню. Невыразимо прекрасную. Сошедшую с небес.
Никогда еще Шарль не видел ее в платье и сейчас был приятно удивлен тем, что оно очень ей шло, хотя и виделось при внимательном рассмотрении, что Каспер в нем несколько неуютно. Она всегда предпочитала привычные мальчишеские одежды, не стесняющие движения. К тому же воинственный характер девушки явственно говорил ей, что сражаться удобнее в штанах и рубашке, нежели чем в платье. Но ничего, скоро она к нему привыкнет, нужно только время.
Мэри была напряжена будто натянутая струна. Стояла и боялась лишний раз пошевелиться, настолько ей было непривычно. Единственная помощница Фабриса все бегала вокруг нее, попровляя одной ей видимые штрихи.
Расплатившись и пообещав через две недели зайти за всеми остальными нарядами, они, полностью довольные, отправились домой.
Кристоф каждый день после обеда где-то пропадал. Чаще всего либо у своей невесты, либо в Лувре, приходил всегда поздно. Если приходил. Арно действительно всерьез занялся своим образованием, часами просиживая в библиотеке, много общаясь с Джино. Тот, найдя благодарного слушателя, менторским тоном сыпал учеными словечками, с каждым разом все сильнее запутывая молодого де Мора.
Видно, словам Шарля, что Мэри великолепно умеет фехтовать, Арно и Кристоф не поверили, потому как надо было видеть их лица, когда они заметили, упражняющуюся в фехтовании Мэри Каспер. Кристоф, получивший хорошую трепку от нее, ходил после этого очень задумчивым. В те немногие моменты, когда был дома, он целыми днями упражнялся со шпагой и подаренным танатом, думая, что его никто не видит, сгоняя с себя семь потов. Зная двоюродного брата, Шарль догадывался, как было уязвлено его самолюбие от столь позорного поражения. Он даже предполагал, что тот ходит на дополнительные занятия к какому-нибудь опытному учителю фехтования, ибо не может Кристоф целыми днями пропадать только в двух местах.
Тичингиту, большую часть времени проводивший за чисткой и без того блестящих ружей и пистолетов, тоже пару раз выбирался в город. Это всегда сопровождалось косыми, а то и откровенными взглядами. Краснокожего индейца с клыками и когтями животных на одежде от обычного человека не отличит разве что слепой. Индеец в сердце Франции! Каждый раз вокруг него собиралась толпа людей. Кто-кто был настроен враждебно, кто-кто смотрел с любопытством, но большинство все же через некоторое время разглядывания отворачивалось и продолжало заниматься своими делами, ибо работа не ждет.
Страсть как обожающий стрелковое оружие маског побывал на рынке, где присмотрел отличное охотничье ружье с искусно вырезанной из слоновьей кости рукоятью и длинным черным стволом. Продавец даже не захотел поначалу продавать ему это ружье, и лишь вмешательство Шарля разрешило возникшее недоразумение. На обратном пути им «посчастливилось» встретится с отрядом полупьяных гвардейцев, которые посчитали, что негоже вооруженному индейцу расхаживать по столичным улицам. Можно было, конечно, не мудрствуя лукаво поколотить их и пойти дальше, но де Монпе решил просто заплатить им, чтобы они отстали. Если их тронуть, то потом это может вылиться в крупные неприятности. Лучше уж так, по старинке. Звонкая монета иной раз оказывается гораздо эффективнее споров, кулаков и аргументов.
Так вышло и в этом случае. Когда пузатый кошелек перекочевал из одного кармана в другой, гвардейцы сразу же «вспомнили», что им надо идти по своим делам и, покачиваясь, двинулись в сторону видневшейся в отдалении трактирной вывески. Коря себя за такой промах, Шарль забрал у Тичингиту ружье, и они продолжили свой путь домой. Он француз, и ему ничего не скажут по поводу оружия.
Посчастливилось ему познакомится и с подругой Арно. Это оказалась миловидная девушка, лет двадцати. Невысокая, черноволосая, с прямым веснушчатым носом и тонкими бровями. Широко посаженные карие глаза смотрели на мир открыто, во взгляде читался недюжинный ум. Она оказалась приятной собеседницей с тихим нежным голосом. За поздним обедом, на котором присутствовала вся семья, де Монпе понял, что Арно сделал хороший выбор, после чего тихонечко шепнул ему об этом. Кузен сразу же расплылся в идиотской, явно влюбленной улыбке, столь знакомой гасконцу.
Через неделю Шарль получил письмо, которое он ждал и одновременно немного страшился. В запечатанном красным сургучом листе было написано ровными строчками черных букв официальное приглашение в Лувр на прием, организуемый молодым королем Людовиком XIV.
Летос вне форума Ответить с цитированием
Пользователь сказал cпасибо:
dem0n1c (09.01.2015)
Старый 09.02.2015, 00:55   #9
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Итак, после новогодних праздников, вдохновение постепенно возвращается, постараюсь удержать его. А пока следующая часть.
Спойлер:
Вечер вступил в свои права. Краешек солнца едва алел за горизонтом, а иссеченное тучами небо приобрело нежно-розовый оттенок. Лувр виднелся издалека. Его высокие крыши отсвечивали и казались еще больше. Огромные ворота были приветливо распахнуты, рядом с ними дежурил отряд королевских мушкетеров, охраняя короля.
Черная карета, запряженная четверкой породистых лошадей, с гербами де Моров, тихонько громыхая, проехала мимо них, остановившись всего на мгновение, чтобы показать пригласительные, и поехала дальше. Вскоре она остановилась. Одетый в ливрею слуга торопливо соскочил со своего места еще до того, как она окончательно встала, и немного суетливо открыл дверцу, окошко которого было занавешено бархатной занавесью. Судя по молодому лицу и чуть-чуть неуверенным движениям можно было сделать вывод, что он еще очень неопытен и чувствует себя слегка не в своей тарелке.
Первым на землю соскочил молодой парень с каштановыми волосами до плеч, которые прикрывала широкополая шляпа с высоким плюмажем. Одет он был в элегантный черный камзол, сшитый из тафты, и украшенный золотом и серебром. Через плечо, спускаясь на пояс, шла дорогая, отделанная золотом и драгоценностями перевязь, чтобы показать статус и богатство владельца. Однако длинная шпага, покоящаяся в ножнах, не была дорогой. Это было оружие, а не разукрашенная самоцветами безделушка. Короткие, иногда скупые движения выдавали в человеке настоящего воина, а глаза хоть и выглядели добрыми, но в них таилась сталь.
Этот первый подал руку девушке, которая вышла из кареты вслед за ним. Одетая в длинное до пят платье с открытыми плечами, она ощутимо оперлась о молодого человека и не очень ловко спустилась на каменную мостовую. Она походила на рыжий взрыв, настолько волосы у нее были яркого огненного цвета. Взяв под руку каштановолосого, девушка остановилась, дожидаясь третьего.
Высокий, аккуратно выбритый так, что оставались лишь тоненькие усики и бородка, лет тридцати. Как и первый, он был облачен в черный камзол, с пояса свисала отделанная золотом шпага. Он также голову прикрывал шляпой. Судя по некоторой схожести лиц, можно было предположить, что эти двое молодых людей были братьями, пусть и неродными.
Гостей уже встречали.
К ним подошел невысокий, начинающий полнеть мужчина с зачесанными с высокого лба назад черными волосами. Отвесив глубокий поклон, он почтительно спросил:
-- Месье, мадемуазель, прошу прощения, можно посмотреть ваше приглашение?
Мельком оглядев протянутую бумагу, он снова поклонился:
-- Граф де Мор, виконт де Монпе, мисс Каспер, прошу следовать за мной.
В сопровождении слуги, Шарль, Кристоф и Мэри вошли во дворец. Их встретили утопающие в зелени коридоры, пылающие рыжим огнем золотые подсвечники, прикрепленные к стенам, роскошь тут и там. Даже не верится. Фронда закончилась сравнительно недавно и съела все те немногие ресурсы, которые остались после Тридцатилетней войны и войны с Испанией. Франция было полностью истощена.
Тем удивительней тот факт, что жадный до золота кардинал Мазарини, первый министр юного Людовика XIV, решился на такие траты!
Слуга провел гостей вперед, к главному залу, где их встретил высокий худощавый мужчина с закравшейся в волосы ранней сединой. Передав гостей «из рук в руки», слуга торопливо умчался обратно, встречать других прибывающих. Сухощавый, распахнул перед Шарлем, Кристофом и Мэри двери и громогласно назвал их имена.
Взоры всех сидящих в зале придворных тут же обратились к ним. Мэри, заметно нервничая, взяла жениха под локоток. Тот, заметив состояние подруги, ободряюще ей улыбнулся и уверенно шагнул вперед вслед за молодым де Мором.
Почти всех здесь присутствующих Шарль знал, за исключением нескольких. Эти отдельной группкой встали у балкона и о чем-то негромко переговаривались. Кому-то де Монпе дарил улыбки, жал руки, на кого-то смотрел не очень дружелюбно. В основном он хорошо общался здесь только с женщинами, а их мужьям наставлял рога.
Кристоф тут же затерялся в толпе, справедливо рассудив, что брат не пропадет. А к гасконцу, который все еще поддерживал Мэри, уже подошел молодой невысокий парень с высоким лбом, величественной осанкой, гордо вздернутым прямым носом и орлиным взглядом. Тонкие губы сжаты в надменную улыбку, глаза – светло-голубые – смотрели одновременно приветливо, хищно и цепко. Воспитанный в тяжелых условиях, которые во времена его детства «правили» Францией, Людовик Четырнадцатый был вынужден рано повзрослеть, что наложило некоторый отпечаток на его волевое лицо.
Король, большая часть власти которого принадлежала кардиналу Мазарини, первому министру, окинул внимательным взглядом гостей.
-- Ваше величество, -- склонил голову в поклоне Шарль. За те несколько лет, что он отсутствовал на Карибах, молодой король уловимо изменился. Исчезла юношеская рассеянность, в уголках глаз затесалась ранее невиданная гасконцем властность. Даже осанка стала более гордой, что немного компенсировало небольшой рост.
Вслед за женихом Мэри отвесила изящный реверанс. Рыжие волосы чуть встряхнулись во время этого действа и на мгновение открыли дорогие серьги с крупными изумрудами.
-- А Шарль де Мор, с возвращением! – приветливо улыбнулся Людовик. Шарль благоразумно умолчал, что он вновь сменил фамилию. Нежелательно поправлять королей, когда в этом нет особой надобности.
-- Спасибо, ваше величество. – Еще один легкий кивок.
-- Когда мы с вами виделись в последний раз, я был значительно моложе.
-- Вам было тогда одиннадцать лет, если быть точным.
-- Вы правы. Но, может, представите мне вашу очаровательную спутницу, виконт?
-- Ваше величество, позвольте представить вам Мэри Каспер, мою невесту. Мэри, это его величество Людовик Четырнадцатый, король Франции.
Король слегка поклонился. Мэри опять отвесила очередной реверанс.
-- Очень приятно, ваше величество, -- сказала она, как ее учили.
-- А уж как мне приятно, -- вновь улыбнулся Людовик. – Но не смею вас больше задерживать. Долг хозяина велит встретить других гостей. Отдыхайте.
Нет, все же король сильно изменился. Из немного неуверенного в себе подростка, он превратился в сильного мужа.
Вечер, в целом, проходил спокойно. Переходя от одной кучки придворных к другой, Шарль перекидывался со знакомыми ничего не значащими фразами, знакомил их со своей невестой, кого-то сам приглашал в гости, кто-то приглашал его. Одна кучка вояк обсуждала тактику ведения морских боев; он хотел было присоединиться к ним, но внимательнее прислушавшись к их беседе, решил, что не стоит. Командующие сухопутными силами несли такой откровенный бред, что гасконец решил даже не слушать их.
Кристоф вертелся где-то рядом с королем, держа за локоток Лулу, видеться с которой де Монпе не испытывал ни малейшего желания, поэтому намеренно игнорировал ее общество. Неизвестно, как себя поведет Мэри, отличающаяся крайней ревностью.
Шарль с некоторым сожалением отметил про себя, что практически не испытывает никаких эмоций к мероприятию. Раньше он всегда старался попасть на них, чтобы хорошо отдохнуть, но сейчас, когда он очень изменился, это не вызывало ничего, кроме грусти. Обыкновенные матросские посиделки отличались от королевского приема большей душевностью и веселостью, но аристократы развлекаются по-своему.
Несколько пар кружилось в медленном танце. Плавная, тихо идущая музыка то нарастала, то вновь замедлялась. Одетые в дорогие шелка, увешанные с ног до головы драгоценностями, которые блестели, отражая в себе свет множества сотен свечей, придворные оккупировали все мало-мальски удобные места для бесед: у гладких белых стен, под узорчатыми колонами и у столов, ломящихся от закусок.
Приняв у расторопного слуги, с ловкостью пантеры скользящего между надушенными девушками и женщинами и статных мужчин, два бокала дорого красного вина, Шарль передал один Мэри, а из второго сделал глоток сам. Он уже начинал подумывать, не уйти ли им с приема, но это было равносильно оскорблению – они пробыли здесь едва час и уходит так рано было верхом невоспитанности. Он очень сильно отвык от таких мероприятий, где все интригуют друг против друга за внимание короля и приходится следить за словами, чтобы не сболтнуть лишнего, и выражением лица.
Какая-то миловидная дама, обмахиваясь веером, попыталась увести гасконца от его невесты, но тот, заметив ничего хорошего не предвещающий взгляд Красной Мэри, торопливо распрощался с придворной девушкой. Каспер отличалась не только ревностью, но и прямолинейностью и горячностью, она могла спокойно наговорить много грубости. Уходя подальше, Шарль смутно припоминал, что однажды, еще в другой жизни, увивался за той аристократкой.
-- Пойдем к столам, -- шепнул он будущей супруге. Та кивнула, и они вдвоем медленно двинулись к закускам.
Еще почти полчаса прошло с таким же результатом, как де Монпе заметил двоюродного брата. Тот стоял отдельно от всех с побелевшим лицом, крепко сжатыми кулаками, так, что костяшки пальцев покраснели. Крылья носа гневно раздуваются, взгляд – всегда спокойный и умиротворенный – метал молнии. Честно говоря, он впервые видел Кристофа, отличающегося крайним хладнокровием, в таком состоянии. И смотрел он на ту кучку придворных, которых ранее Шарль никогда не видел. Это была тройка мужчин среднего возраста. Они держались холодно и немного обособленно от всех остальных, не вступая с другими в дискуссии и не приглашая других к себе.
Неизвестно, что вызвало в де Море такую жгучую ненависть, но он, если его не остановить, может наделать много глупостей. И вызов на дуэль – это еще самая безобидная, учитывая, что еще со времен Людовика Тринадцатого дуэли не то чтобы запрещены, но не приветствуются. Освободившись от Мэри, гасконец торопливо двинулся к брату и, когда тот уже было сделал шаг к тройке людей, вызвавших в нем столь бурную реакцию, мягко перехватил его и с силой потащил из зала, пока никто ничего не заметил.
Опешив от неожиданности, Кристоф позволил себя увести и лишь в погрузившемуся во тьму саду возмутился:
-- Ты что делаешь?!
-- Это ты что делаешь? Чем тебе они не угодили?
Уточнять, кто такие «они», не было нужды. Молодой де Мор, постепенно отходя, вздохнул и буквально упал на холодную невысокую скамейку. Он молчал.
-- Гром и молния! Что за глупость тебе пришла в голову? Почему ты взъелся на них, если даже ни разу не подходил к ним, я видел?
Брат продолжал молчать. Он зажмурился, будто уходя этим от ответа, а когда вновь открыл глаза наткнулся на внимательный взгляд Шарля. Еще раз вздохнул и неожиданно сказал:
-- Я узнал их.
-- Кого «их»? – продолжил допытываться де Монпе, недоумение которого лишь росло.
-- Тех людей.
-- Да ответь же ты нормально! – взорвался наконец Шарль. Побывав на Карибах, он стал менее сдержанным.
-- Помнишь день, когда разбойники напали на моих родителей и убили их? Я с Арно успел спрятаться и сбежать тогда.
-- Помню. Тебе, если не ошибаюсь, было лет одиннадцать-двенадцать, не больше.
-- Да, двенадцать, а Арно – два. С маленьким братом на руках я скрылся в густом подлеске, но прежде, чем спрятаться в кустах, посмотрел назад. И запомнил одного из нападавших. А сейчас увидел его тут! – В возбуждении Кристоф вновь вскочил и принялся мерить шагами длину скамейки. – Двоих других я разглядел не так хорошо, но могу поклясться, что это они.
-- Ты уверен, что это были именно они?
-- Уверен! Эти лицо я никогда не забуду. А теперь, пожалуйста, не мешай мне. Я должен отомстить.
-- Стой, Крис, -- схватил за руку готового вернуться в зал брата Шарль. – Стой, говорю. Этим ты ничего не добьешься.
-- Да отпусти ты, -- попытался вырваться де Мор, но хватке гасконца мог позавидовать и лев, вцепившийся в добычу, -- я должен. Понимаешь, нет? Должен.
-- Понимаю. Но ты задаешься вопросом, что делают разбойники на приеме у короля?
Кристоф крепко задумался, останавливаясь.
Ветер тихонько шелестел кронами. Он донес до двух людей их перешептывание и громкий взрыв смеха, исходящий из дворца. В разрывах туч мелькнул краешек луны, на мгновение осветив ухоженный сад, после чего все погрузилось обратно во тьму, лишь свет, идущий из Лувра, приоткрывал завесу мрака.
-- Не знаю, -- наконец покачал головой де Мор. – Но я абсолютно уверен, что это он. Эти лица я узнаю из тысяч таких же.
-- Я верю тебе, Крис, но, идя наобум, ты выставишь себя посмешищем.
-- И что мне делать?
-- Ты веришь мне?
-- Верю, конечно!
-- Тогда обожди немного, я что-нибудь придумаю. Надо постараться доказать, что это именно они напали на вас тогда. И только тогда действовать.
-- А моего слова разве недостаточно?
-- Нет, Крис. Они тоже дворяне, раз их допустили на прием. Твое обвинение будет голословным и бездоказательным.
-- Тогда я просто вызову их всех на дуэль! – взвился Кристоф.
-- Даже если забыть про то, что дуэли сейчас не приветствуются, остается еще один маленький минус. Повод, Кристоф. Ты не можешь вызвать их на дуэль без повода. Не было публичного оскорбления или урона твоей чести. Тебя никто не поймет. А если будешь ссылаться на события почти двадцатилетней давности, то тебя попросту выставят посмешищем. Тебе было двенадцать, Крис, двенадцать! Они учтут твой возраст и скажут, что ты попросту путаешь все.
-- И что мне делать? – слабо вопросил, плюхаясь на гладкую деревянную скамью, де Мор.
-- Ты же сам сказал, что веришь мне. Если они есть, то я найду доказательства. И тогда мы либо упечем их в Бастилию до конца жизни, либо убьем на дуэли. Хорошо?
-- Ладно, -- через минуту размышлений сдался Кристоф, встрепал гладко расчесанные волосы. – А если не найдешь?
-- Придумаем что-нибудь.
На том и порешили. Только сейчас Шарль заметил, что в саду они вдвоем. Учитывая, что Мэри весь вечер не отходила от него ни на шаг, это было странно. Наверняка девушка осталась в общей зале. Чувствуя, как растет напряжение в груди, гасконец бросил короткое «Пошли!» и быстро пошел в направлении дворца.
Свечи в зале пылали и отбрасывали длинные тени по всему помещению. Здесь было теплее, чем на улице, и порядком озябшие братья немного расслабились. Де Монпе обвел зал долгим взглядом и тут же нашел глазами свою рыжеволосую невесту, которая стояла в компании молоденькой девицы возрастом не старше Шарля. Длинные русые волосы, собранные в сложную прическу, ростом не выше Мэри, худенькое стройное тело и длинное платье с широким подолом небесно-лазурного цвета.
Помянув черта всуе, Шарль натянул на лицо неживую улыбку и пошел к дамам. План по возможности не встречаться с Лулу он благополучно провалил. Отвесив церемонный поклон, сказал:
-- Добрый вечер, мадемуазель.
-- Добрый, Шарль, -- лукаво улыбнулась девушка, присев в изящном реверансе. Розовощекая, она была очень красива, красота ее усиливалась тем малым количеством драгоценностей, которые украшают человека, а не наоборот. Чувство меры – одно из многих достоинств Лулу. Она всегда знала, когда и что надеть, в каком количестве нацепить драгоценности и стоит ли их вообще надевать.
-- Что-то вы сегодня избегаете меня, невежливо, сударь, -- шутливо заметила она, но вместе с тем в голосе ее проскользнули нотки обиды.
-- Сожалею, мадемуазель, что заставил вас так долго ждать, -- особого сожаления, впрочем, не слышалось. – С вами я хотел свидеться в последнюю очередь, чтобы не спешить к следующим знакомым.
-- Пристало ли морскому офицеру искать оправдания? – крутя в руках сложенный веер, аристократка обворожительно улыбалась. Этой фразой она показала хорошую осведомленность делами Шарля. Он мало кому рассказал о своей службе у де Пуанси.
В этот момент, спасая брата, к ним подошел Кристоф, чуть задержавшийся на входе. На ту самую тройку людей, которых считает повинными в смерти родителей, он старательно не смотрел, чтобы не возбуждать в душе поутихшие эмоции.
-- Дорогая, нам с Шарлем надо идти, -- сказал он.
-- Вот как? И вы даже не останетесь? А ведь кто-то обещал, что уделит мне времени больше, чем всем остальным, -- при этом Лулу смотрела в упор на гасконца. Де Монпе старательно искал в своей памяти это самое обещание и не находил. Впрочем, на то они и девушки, чтобы переворачивать все сверх наголову.
-- Сожалею, мадемуазель, -- повинился Шарль. – Но совершенно неожиданно появились новые дела, которые требуют нашего скорейшего участия.
-- Да-да, так всегда и бывает. Что ж, до свидания, господа, до встречи, Мэри.
И Лулу быстро ушла, тут же затерявшись в толпе придворных. Только когда она покинула их, Шарль заметил, что стоит весь напряженный, будто перед смертельной схваткой, хотя и повода-то не было.
Де Монпе, де Мор и Каспер стояли уже в самых дверях, когда их ушей догнал молодой звонкий голос, раздавшийся из-за спин.
-- Уже уходите?
Обернувшись, гасконец увидел юного короля, отделившегося от оккупировавших его красивых дворянок и разных придворных шаркунов. Людовик Четырнадцатый решил оторваться от разговоров, чтобы лично проводить гостей. Хотя Шарль думал, что правитель Франции, найдя законный повод отлучиться, дает себе небольшую передышку.
-- Да, ваше величество, -- ответил он. – К сожалению, дела требуют нашего незамедлительного участия.
-- Тогда не смею вас задерживать. Надеюсь мы еще скоро свидимся.
-- Непременно, милорд.
Когда Шарль перешагнул порог, он вдруг остановился, будто натолкнулся на бетонную стену, и, хлопнув себя ладью по лбу, вернулся назад, оставив двух своих опешивших спутников гадать, что еще забыл гасконец.
Тот протолкался к группе дворян, что-то возбужденно обсуждающих на повышенных тонах, и негромко обратился к одному из них, незаметно указав пальцем на колону, под которой расположились трое мужчин. Престарелый вельможа проследил за направлением и также тихо, как и его спросили, ответил. Благодарно кивнув, де Монпе вернулся к спутникам. Их распирало от любопытства, но они молчали. Кристоф, впрочем, догадывался, о чем разговаривали Шарль и аристократ, и корил себя, что сам не догадался узнать имена убийц родителей.
Найдя свою карету, все трое сели в экипаж и постепенно набирая скорость покатили обратно в поместье. Деревянные колеса грохотали от соприкосновения с каменной мостовой, подкованные лошади издавали гулкий звон копытами и тихонько пофыркивали. Изредка кучер стегал поводьями и кнутом, чтобы «ленивые животные двигались быстрее».
Затянувшееся молчание прервал Шарль, обратившись к Мэри:
-- А что от тебя хотела Лулу?
Конечно, этот вопрос можно было задать и дома, но уж больно гнетущая тишина царила в карете. Да и любопытство распирало его.
-- Познакомиться, -- совершенно честно ответила девушка. – Мы немного поговорили.
-- И о чем же, если не секрет?
-- Не секрет. О тебе разговаривали, да. Вообще Лулу довольно хорошая, мы с ней мило поболтали, я рассказала ей немного о нас, она мне – о Париже и великосвецких приемах и королевских балах.
В этом была вся Мэри. Прямолинейная, совершенно без хитростей, она могла вывалить на собеседника все сразу, иногда вводя его в замешательство своей откровенностью. Ее во многом мальчишеский характер хорошо подошел бы парню – смелая, открытая, она вместе с тем сочетала в себе кошачью грацию и неуемное женское очарование. Наверное, именно поэтому Шарль и влюбился в нее.
Кристоф, наконец, окончательно пришедший в себя, издал сдавленный смешок. Он-то отлично понимал причины, побудившие Лулу подойти к обыкновенной провинциалке. Как бы то ни было, но он собирался и на пушечный выстрел не подпускать к Лулу других мужчин, когда они поженятся. Молодой де Мор был твердо уверен, что сможет сделать это. Большей частью потому, что сам отлично знал, как можно охмурить замужнюю даму. И собирался всеми силами противостоять частым влюбленностям своей пока еще невесты.
Через некоторое время экипаж остановился, послышался скрип открываемых ворот, карета вновь покатила и через полминуты снова остановилась. Приехали. Расторопный слуга отворил дверцу с зашторенным окном. Шарль соскочил первым, подал руку Мэри. Следом за ними выбрался Кристоф. Они стояли в освещенном несколькими лампами дворе, их встречал одетый во фрак Бернард.
Бабушка Авелин и Арно еще не спали, что и неудивительно – время едва близилось к десяти часам. Арно, с удобством расположившись в кресле, почитывал какую-то приключенческую книжку. По натуре младший брат Кристофа был романтиком до мозга костей. Часто порывистый, иногда влюбчивый, чья влюбленность редко выходила за рамки томных воздыханий из-за природной скромности и некоторой робости. Насколько с Кристофом они походили внешне, настолько разнились их характеры. Если старший отличался спокойствием, решительностью и невозмутимостью, при этом любил посещать балы и приемы короля и придворных аристократов, то младший являлся его полной противоположностью. Любит сидеть дома, читать рыцарские романы, иногда смотреть на девушку, которая ему понравилась, издалека, не решаясь подойти, хотя внешность у него была не отталкивающая, даже наоборот.
Мадам де Мор, чуть подавшись вперед, с увлечением беседовала с вечно встрепанным Джино. Сейчас встрепанность молодого ученого выражалась во всклокоченных волосах, немного неопрятной одежде и постоянно рассеянном взгляде. Алхимик и врач в одном лице, увлекающийся точными науками, нашел в Авелин интересную собеседницу, крайне образованную и умеющую поддержать разговор на любую тему. Совершенно не испытывавшая никакого отвращения от бесед с простолюдином, мадам де Мор действительно, с неподдельным участием продолжала разговоры с подающим надежды ученым. Ей всегда были интересны умные личности. Из трех своих воспитанников, она смогла привить некоторую любовь к наукам только Арно, да и то не до конца. Ей бы было истинное удовольствие воспитывать Мишеля, сводного брата Шарля, который увлекался не только военным делом, но и многим другим, прямо отличным от войны.
-- Вечер добрый, -- громко поздоровался со всеми Кристоф, намеренно игнорируя то, что сейчас уже наступила ночь.
-- Рано вы сегодня, -- оторвался от книги Арно. Положив раскрытую книгу на обитые бархатом красные подлокотники, он потянулся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. – Тебя я вообще, братец, не ждал раньше завтрашнего утра.
-- Да мы решили не оставаться там надолго, -- немного рассеянно ответил Кристоф, присаживаясь в глубокое кресло. Брату он решил пока ничего не рассказывать. Он все равно ничем помочь не мог.
Так окончание этого дня и прошло. Шарль и Кристоф пытались играть в шахматы, но мысли де Мора были далеки от игры, и он то и дело допускал обидные промахи. Наконец ему это надоело, и он раскланявшись отправился спать в свою комнату. Немногим дольше него продержался и его младший брат, а после отошли ко сну и все остальные.
Лежа в кровати, приобнимая уткнувшуюся ему в ключицу Мэри, Шарль раздумывал, как можно помочь Кристофу с его проблемой. На порядком затекшую руку, он старательно не обращал внимания, давно научившись игнорировать подобные мелкие неудобства.
Де Монпе верил двоюродному брату и действительно думал, как разрешить эту проблему. Им нужны доказательства. А как их добыть? Если та тройка дворян и впрямь была замешана в разбойных нападениях, то они должны были куда-то сбывать награбленное. А куда они могли сбыть часто именные вещи? Правильно, только скупщику краденого. К нему выйти можно только одним способом: отправиться на городское дно и осторожно вызнать там. Главное – не вспугнуть своими расспросами.
Если Шарль не ошибался, то один район возле Сены, отличался своей бедностью, а где бедность, там и разные темные личности ошиваются. Наверняка в том районе есть корчма, а которой собираются эти самые идущие по ту сторону закона. А содержатель корчмы наверняка все знает, просто не может не знать. Главное – щедро заплатить за информацию.
Когда план в голове обозначился, де Монпе позволил себе тихонько задремать. Проснулся он, по давно заведенной привычке, неприлично рано. Золотой диск солнца едва взошел над горизонтом, даря земле теплые лучи, впрочем, быстро остывающие из-за холода осени. Один лучик бил ему прямо в глаз через незанавешенное, плотно закрытое окно. Камин в комнате давно потух, прогоревшие дрова скорее вытягивали тепло, чем отдавали.
Мэри, как и всегда, развалилась по всей кровати, в которой могло поместиться и вдвое больше людей, разметав по подушке отросшие огненные волосы. Даром, что невысокая и хрупкая, будто выточенная из горного хрусталя ваза.
Осторожно выскользнув, Шарль торопливо оделся, укрыл невесту одеялом и, не производя ни шума, вышел в коридор. Спустился по витой лестнице, укрытой ковровой дорожкой, вниз, зашел в малую трапезную, где сидел хмурый, порядком не выспавшийся Кристоф, жуя хорошо прожаренную яичницу. Вокруг глаз брата пролегли темные тени, будто говоря всем, что де Мор сегодня вообще не спал. Угрюмо насупленные брови, встрепанные, не расчесанные волосы – все его лицо выражало бессонную ночь. Впрочем, повод не спать у него действительно был.
Мрачно кивнув вошедшему, он не сказал ни слова, лишь продолжал остервенело есть, будто это его последний завтрак. Когда слуга поставил перед Шарлем тарелку с еще дымящейся яичницей, де Монпе взял в руку ложку и присоединился к брату.
Молчание сохранялось до тех пор, пока они не покончили с ранним завтраком. Кристоф взохнул, взъерошил и без того спутанные волосы и посмотрел на кузена.
-- Тоже почти не спал? – риторически вопросил он. Хмурый кивок был ему ответом. Шарль, грея ладони о стеклянные бока стакана, в который был налит свежее заваренный кофе, не хотел говорить, целиком погруженный в свои мысли.
-- Ума не приложу, что делать с теми тремя. Всю ночь думал, -- пожаловался де Мор. – У тебя есть идеи.
Коротко, буквально парой слов, де Монпе передал брату то, что вчера надумал. Тот несколько минут задумчиво изучал дальнюю стену, наполовину закрытую сильно разросшимся цветком. Затем морщины на его лбу разгладились, лицо, до того бывшее темным и насупленным, посветлело.
-- Это может сработать! – заметно воодушевившись, сказал он. – Когда пойдем?
Шарль обратил к нему недоуменное лицо, а когда смысл вопроса дошел до него, ответил:
-- Ты не пойдешь.
-- Что? Почему это?
-- Ты мне там только будешь мешать. Ты же совсем не умеешь врать Крис. Ты излишне прямолинеен, к тому же с Тичингиту я быстрее обернусь.
-- Вот, индейца берешь с собой, а практически родного брата нет. – В голосе молодого де Мора послышалась обида.
-- Пойми, Кристоф, к Тичингиту я привычен. Он хоть и не умеет хитрить, но его немногословность с лихвой компенсирует это. А ты, если тебя возьмут лишние эмоции, можешь все испортить. К тому же ты дворянин до мозга костей и своим видом можешь выдать нас. Забегаловка, в которую я собираюсь зайти, не отличается изысками, более того, я уверен, что это будет самая настоящая дыра.
-- А ты, значит, сохранишь выдержку, находясь в клоповнике, так да? – хмуро спросил Кристоф, обдумывая сказанное кузеном.
-- Да, сохраню. За свои скитания по Карибам я такого насмотрелся…
-- Ладно, я останусь дома. Ты когда собираешься идти?
-- Кофе допью, соберусь и сразу же отправлюсь.
Когда стакан опустел, Шарль встал с насиженного места и заглянул в комнату индейца. Тот, как это ни странно, тоже не спал. Вообще маског спал еще меньше, чем младший де Монпе, часа три-четыре. Ему этого хватало с лихвой. Посмотрев немного завистливым взглядом на цветущее лицо Тичингиту, который даже в этот ранний час занимался чисткой и без того чистых своих огнестрельных ружей, гасконец бросил ему:
-- Собирайся, нам надо прогуляться. Возьми пару пистолетов, спрячь их под одеждой, чтобы стража не увидела. И кинжал не забудь прихватить.
Немногословный индеец кивнул.
Шарль, повесив на пояс длинное мачете с широким лезвием и единственный в мире револьвер Кольта, подаренный ему шаманом Змеиный Глаз, перебросил через плечо ленту с патронами, одевшись как можно более невзрачно и бедно, чтобы не возбуждать лишних подозрений, и вышел на прохладный воздух. Слуга тут же подвел ему уже оседланного коня, но де Монпе только отмахнулся, сказав, что прогуляется пешим.
Ждать изгнанного из племени маскога пришлось недолго. Тот вышел из дома спустя всего минуту и присоединился к хозяину. Оставалось только надеяться, что по поводу висящего на поясе кинжала, им ничего не скажут. Надо бы, конечно, выправить разрешение на ношения оружия для Тичингиту, но все забывается. Решено, сегодня же этим и займется, когда вернется.
-- Тичнгиту хочет знать, куда мы идем, -- спросил в своей манере краснокожий индеец.
-- Пока еще не знаю, куда. По идее нам надо попасть в бедняцко-бандитский район и найти там какую-нибудь таверну. Так что пока двигаемся к Сене.
Молчаливо кивнув, маског последовал за французским дворянином. Вместе они довольно быстро спустились к широкой реке и пошли вдоль нее. Вскоре их взглядам предстали одноэтажные приземистые домики, кое-где заросшие бурьяном, с покосившимися заборчиками, которые, казалось, развалятся от одного чиха.
Их проводил внимательными и настороженными глазами группа одетых в лохмотья нищих. К чужакам здесь относились неприветливо.
Свернув, индеец и аристократ, которые, как бы это странно ни звучало, за время совместных приключений стали если не друзьями, то хорошими приятелями точно, углубились в бедность этого района. Немногие ранние пташки разбегались, едва увидев вооруженных людей.
Шли они уже не меньше часа, как вдруг Шарль почувствовал затылком чей-то взгляд. Еще немного поплутав, он заметил, что кто-то целенаправленно одет за ним. Не оглядываясь, чтобы не вспугнуть преследователя, гасконец незаметным знаком показал Тичингиту на ближайшую подворотню. Внимательный маског тут же последовал туда, де Монпе – за ним. Едва они скрылись за поворотом, как спрятались, благо удобных мест было хоть отбавляй.
Неизвестный со скрытым под капюшоном лицом повернул за ними. Шарль пригляделся к нему. Плащ, хоть и не новый, но сразу видно, что недешевый, был в нескольких местах заляпан грязью. Слишком… неправильно, что ли, будто хозяин вещи целенаправленно, в нескольких местах плеснул грязью, чтобы как-то обесценить явно дорогой плащ и хоть немного сойти за бедняка. Лицо скрыто капюшоном и небольшим платком, одетым на манер маски. Изредка, когда полы плаща расходились в стороны, была видна позолоченная рукоять рапиры.
Шел незнакомец быстро, особо не таясь, не слишком умело ведя преследование.
Шарль стремительно бросился из своего укрытия, схватив за грудки неизвестного, и крепко прижал того к жалобно застонавшему забору. Выхватил из-за голенища сапога спрятанный там кинжал, приставив хищное лезвие к закрытому одеждой горлу. Трепыхание мгновенно прекратилось.
-- Только пикни, -- обманчиво мягко прошептал гасконец. За его спиной маског, которому не нужны были лишние команды, вытащил пару пистолетов и приготовился в случае чего сразу вести огонь на поражение. – Отвечай, кто ты и почему идешь за нами.
-- Отпусти, Шарль, -- прогудел из-под платка знакомый голос. – Это я.
-- Крис? – удивленно пробормотал де Монпе, отпуская преследователя, который оказался очень даже знакомым ему человеком. – Якорь тебе в жабры, Крис! – не мог не выругаться он. – Какого черта? Я ведь велел тебе оставаться дома!
-- Да не могу я сидеть дома, пока ты рискуешь. – Кристоф снял маску-платок с лица, откинул капюшон назад. Ладонью стал растирать то место, куда совсем недавно прижимался кинжал. – Тем более это мое дело. Ты забыл?
Шарль повторно выругался. Ему стоило догадаться, что своенравный Кристоф, чье понятие чести не позволит ему отсиживаться дома, с вероятностью в девяносто девять процентов последует за ним. И что теперь делать? Возвращаться?
Понимая, какие мысли одолевают кузена, де Мор поспешно зачастил:
-- Послушай, Шарль, я не буду тебе мешаться. Понимаю, что от меня толку скорее всего не будет, но дома сидеть я не могу. Это выше моих сил. Позволь мне просто находиться рядом. Я буду нем как рыба.
-- Ладно, черт с тобой, Крис, -- сдался гасконец. Возвращаться смысла не было, а один Кристоф все равно не вернется. – Но только молчи. И спрячь лицо под платком, не свети своей излишне благородной физиономией.
Торопливо кивнув, брат вновь надел капюшон и платок-маску.
Делать было нечего, и они продолжили путь втроем. Тичингиту, поняв, что нападения не будет, вновь спрятал пистолеты под мешковатой одеждой.
Вскоре ноги вынесли их на небольшой пустырь, посередине которого стояло старое, обветшалое здание. Один этаж, чуть заросший дворик, покосившийся плетень и крутая покатая крыша, давно не чиненная. Грязная, не мытая со времен основания вывеска поскрипывала на свежем осеннем ветру. Ни картинки, ни букв различить не было никакой возможности.
Дверь открылась и оттуда выполз человек и, то и дело оступаясь и покачиваясь, двинулся в сторону ближайшей подворотни. От него на милю разило дешевым пивом и потом.
Кажется, они нашли то, что искали. Кристоф тут же двинулся вперед и, лишь пройдя несколько метров, заметил, что идет один. Шарль стоял и критически осматривал заведение.
-- Ну, чего встал? – спросил де Мор недоуменно.
-- Пошли дальше, это не наша цель, -- поморщился гасконец и быстро зашагал в другую сторону.
-- Эй, а как же информация? – догнал его крик совершенно сбитого с толку Кристофа. Глядя, как кузен быстро удаляется от него, бросился догонять. – Что это только что было?
-- Крис, это обычная пивнушка для бедняков. Его хозяин вряд ли будет что-то знать, мы там просто бессмысленно потеряем время.
Тому не оставалось ничего, кроме как поверить брату, который повидал всяко больше него и знал, о чем говорит.
Солнце окончательно взошло. Постепенно люди просыпались, хлопали дверями, стучали по дереву. Слышалось несколько детских голосов под аккомпанемент строгих взрослых. Бедняцкий квартал зажил своей обычной жизнью.
Петляя в тесных улочках, троица настойчиво искала подходящий трактир. Еще две корчмы по пути были забракованы де Монпе и лишь четвертая по счету хоть как-то удовлетворяла его придирчивому вкусу. Возле входа, под трактирной вывеской, ошивались две непонятные темные личности, с ног до головы окутанные в темное. От обычных обывателей района для бедняков их выгодно отличала более-менее сносная одежда и широкие ножи, висящие на поясе. Возможно, за спину заткнуты пистолеты, но этого видно не было.
Придирчиво осматривая всех проходящих, эти двое кого-то пропускали внутрь, кому-то давали от ворот поворот. Понятно, местные вышибалы.
Шарль решительно направился к ним. Когда до них оставалось всего два шага, они встрепенулись и в упор посмотрели на раннего посетителя. Придирчиво осмотрели его, затем – его спутников.
-- Ладно, можете проходить, -- посторонился один из них, видимо не найдя в гостях ничего, что не удовлетворяло бы их требованиям.
Гасконец вошел первым, толкнув тяжелую дубовую дверь вперед, скрипнувшую на давно не смазанных петлях. Следом – готовый к любым неожиданностям Тичингиту, замыкал Кристоф, который из-за маски на лице мог сойти за темную личность.
Один единственный зал. Сквозь окно в стене льется тусклый свет, много неосвещенных углов, будто заранее сделанных так, что сидящих там посетителей не было видно. Барная стойка, за которой стоит облысевший мужчина преклонных лет с лицом уголовника. В помещении, несмотря на ранний час, оказалось неожиданно много народу – почти все столики были оккупированы людьми, у каждого из которых на боку висело оружие.
Пройдя к относительно свободной барной стойке, троица новых посетителей присела на жесткие табуреты.
-- Что у тебя есть выпить? – обратился Шарль к пожилому хозяину, который в этот момент чистил тряпкой кружку.
-- Эль есть, вино Анжуйское, ром недавно завезли, -- густым, грубым баритоном ответил трактирщик.
-- Ром давай. Всем. – Честно сказать, гасконец успел крепко соскучиться по этому напитку и даже жалел, что не привез с собой в Париж пару бочонков, думая, что в столице Франции он непременно будет. Но он ошибся; впрочем, стоит признаться, и не искал целенаправленно.
Старик, усмехнувшись в пышные усы, поставил перед ними три кружки, которые наполнил из початой бутылки, выуженной из-под стойки. Более ничего не спрашивая, Шарль сделал первый глоток терпкого, алкогольного напитка. По сравнению с тем же элем или вином, он не так сильно бьет в голову, если пить не спеша. Нет ничего лучше, чем в конце тяжелого трудового дня сделать перед сном пару глотков рома. В малых количествах он даже полезен для здоровья.
Кристоф стянул с лица изрядно поднадоевший платок, оставив его свисать с шеи, и осторожно попробовал незнакомый для себя ром. Тичингиту же без особых церемоний залпом опрокинул всю кружку и потребовал еще.
Несколько минут они просто сидели. Шарль поглядывал по сторонам, привычно отмечая каждую деталь, если придется удирать в спешке. Заплатив по счету, прислонился спиной к стойке и, медленно потягивая ром, обводил зал пронзительным взглядом. Несколько темных личностей умолкли, но поняв, что новенький просто осматривается, вновь заговорили, но на порядок тише.
Кристоф сидел как на иголках. Ему не терпелось начать расспрашивать, но видя невозмутимость кузена старался вести себя спокойно и ни во что не вмешиваться. Пока получалось, и даже не самый презентабельный вид помещения, стены которого были покрыты копотью, не вызывали в нем особого отвращения. Думая, что брат что-то задумал и сейчас тщательно отыгрывает роль, он молча пил алкогольный напиток, столь ценимый матросами, который оказался не таким уж плохим.
Де Монпе, изучив каждый угол, вновь повернулся к трактирщику.
-- Что-то еще? – спросил тот.
-- Да, мне нужна информация, -- тихо сказал он, не то чтобы таясь, но не привлекая особого внимания к своим словам.
-- Какая информация нужна уважаемому гостю? – Никакого уважения в голосе пожилого хозяина не было, только легкое пренебрежение и презрение.
-- Пустячная, -- тем не менее небрежно бросил Шарль и кинул на барную стойку плотно завязанный кошель, доверху набитый испанскими дублонами. Старик развязал тесемки, заглянул в нутро кошелька и удивленно присвистнул. Ну да, там было около сотни дублонов, если переводить на современные деньги, то получится что-то вроде десяти тысяч песо, или примерно столько же французских ливров, а если знать, кому продавать, то даже больше.
-- Какого рода именно нужны сведения? – На этот раз трактирщик даже вложил в голос толику уважения. С щедрыми посетителями следует вести себя хоть немного вежливо.
-- Я ищу одного человека. – И, припоминая, гасконец стал тщательно описывать внешность одного из вчерашних гостей на приеме у короля, на которых так взъелся Кристоф. – Он высокий, мускулистый; лицо прямое, угловатое; нос с небольшой горбинкой, приплюснутый; брови кустистые; глаза низко посаженые, маленькие; волосы короткие и темные, с проседью на висках. Еще есть небольшой шрам, идущий от уголка правого глаза к середине щеки. Зовут его Марсель, но он мог назваться и по-другому. Знаешь такого?
Хозяин корчмы несколько секунд жевал губами, словно припоминая, несколько раз потряс бритой на лысо головой. Затем с видимым сожалением сказал:
-- Нет, не припоминаю такого. Может и видел, но вспомнить не могу.
-- Жаль, -- разочарованно вздохнул Шарль.
-- А если вот так? – спросил вдруг Кристоф, толкая к трактирщику небольшой смятый лист, на котором было нарисовано лицо одного из убийц его родителей, столь тщательно описанный кузеном. Видимо, из-за этого де Мор ночью и не спал. Жаль, что Шарль сам до этого не додумался. Стольких сложностей бы избежал.
На этот раз старик думал гораздо дольше, несколько минут. Он пытливо вглядывался в листок, морщиня и без того морщинистый лоб, тер виски. На его лице была написана тяжелейшая работа мысли. Затем лицо внезапно разгладилось, посветлело, и трактирщик даже прищелкнул пальцами.
-- Да, видел его один раз, много-много лет назад. Дай Бог мне памяти… ну да, лет двадцать назад. Он меня о чем-то спрашивал, но, хоть убей, не помню о чем. Он ушел, и больше я его в своем заведении не видел ни разу.
-- Жаль, что не помнишь, -- с сожалением констатировал гасконец, крутя в руках второй кошель с золотыми дублонами прямо перед лицом старика. Тот жадно сглотнул, напрягся, явно пытаясь вспомнить, но видно было, что он не врал и память его действительно подводит, потому как через три минуты он обреченно покачал головой, таким образом отказываясь от денег. – Вот что, мне нужна вся возможная информация об этом человеке, -- сказал Шарль, убирая кошель обратно, особенно выделяя слово «вся». – Оплата будет более чем щедрая. Если сможешь узнать что-то о его деятельности – законной или незаконной – буду платить вдвое больше. Полное его имя Марсель де ла Бриньяф. Он дворянин. Убивать его не надо. Понятно? Мне нужна только информация. И чем ее будет больше, тем щедрее будет твой заработок.
-- Я согласен и все понял, -- немного охрипшим голосом ответил старик. Для него, скорее всего, это была не первая подобная работа, но вот размер оплаты да.
-- Особо хорошо будут оплачены события восемнадцатилетней давности и следу преступной деятельности Марселя, если найдешь.
-- Хорошо.
Шарль уже было вставал со стула, но, вспомнив еще один вопрос, сел обратно.
-- Кстати, мне нужен торговец, который не против пойти немного против закона, желательно работающий в этой сфере не меньше двадцати лет и немногословный.
В этот раз хозяин трактира думал недолго и сразу же назвал и имя и адрес. Получив еще пригоршню монет, мгновенно сгреб их медвежьей ладонью и спрятал у себя в кошельке.
-- За информацией приду через неделю. Надеюсь, ты меня не разочаруешь, -- бросил и вышел на свежий воздух. Только оказавшись на улице, вдохнул широкой грудью. После пропитанной алкогольными парами атмосферы таверны чуть запыленный воздух Парижа был сущим блаженством.
Не теряя времени на лишние разговоры, он пошел в указанном стариком направлении. Верный Тичингиту и уже предвкушающий месть Кристоф двинулись за ним. Несколько поворотов – и Шарль резко остановился, так, что наступающий ему на пятки Кристоф не успел затормозить и врезался в двоюродного брата.
-- Ты чего встал? – недовольно буркнул он.
-- Будем ждать гостей.
-- Каких гостей? – непонимающе спросил де Мор и завертел головой.
-- А тех, которые идут за нами с самого трактира, -- беспечно отозвался гасконец, проверяя легко ли вынимается из ножен мачете. – Если не ошибаюсь, пятеро обогнали нас в соседнем переулке и вот-вот должны перекрыть нам дорогу. А еще четверо догоняют сзади.
-- Что?! И ты молчал?
-- Сказал же, -- флегматично ответил де Монпе, закрутив свое оружие, проверяя балансировку. Пойдет.
Чертыхнувшись, Кристоф с легким звоном извлек из ножен длинную рапиру, в другую руку взял пистоль. Тичингиту вооружился двумя двуствольными пистолетами.
-- Крис, берешь на себя задних, я – передних. Тичингиту, ты встаешь посередине. Сначала отстреляйся, а потом помогай тому, кому нужна будет помощь.
Шарль едва умолк, как бандиты, которые поняли, что их раскрыли и неожиданного нападения не будет, вышли из своего укрытия, мгновенно перекрыв все пути отхода.
-- Господа хорошие, проход в этом месте платный, -- начал один из них. Правильно, прежде, чем нападать, над жертвой надо немного поглумиться для затравки.
-- В общем, может сразу перейдем к той части, где я посылаю тебя ко всем чертям, ты обижаешься, и мы начинаем драку? – с милой улыбкой предложил Гасконец, после чего изменился в лице и рявкнул неожиданно громко: -- Огонь!
Привыкший к внезапным приказам командира индеец вскинул пистолеты, выстрелил. Один рухнул с простреленной головой, второй схватился за плечо. Не теряя времени, маског развернулся и вновь спустил курки. Один из пистолей дал осечку и только сухо щелкнул, а вот второй выплюнул жаркий свинец, который угодил нападавшему со стороны Кристофа в темя.
-- Ах ты гад! – воскликнул главарь и приказал: -- Нападайте!
Гасконец сделал шаг вперед и выставил клинок перед собой. Против него было четверо противников, считая раненного. Пользоваться револьвером он решил лишь в самом крайнем случае, уж больно сложно делать к нему заряды. Взяв в левую руку кинжал, изготовился к бою.
Место для схватки было выбрано удачно. Тесная улочка, в которой едва разминутся двое, не позволит бандитам напасть всем скопом.
Противнику надо навязать свой собственный темп, поэтому, считая, что лучшая оборона – это нападение, Шарль атаковал первым. Мачете устремилось вперед к первому врагу. Тот нелепо отбил удар, но пропустил мгновенный укол кинжалом и с болезненным вскриком рухнул на грязную землю.
Позади грянул еще один выстрел, на этот раз стрелял Кристоф. Послышался звон стали.
В лицо гасконцу летел обыкновенный колун с несколькими зазубринами. Пропустив оружие над головой, де Монпе распрямился, сделал шаг вперед и ударил снизу вверх рукоятью мачете, после чего добил противника кинжалом.
Раненный маскогом бандит, зажимая ладонью рану, из которой обильно текла кровь, заляпав всю одежду, не выдержал, его нервы сдали из-за того, что жертва показала клыки, и он побежал. Не желая оставлять возможного врага за спиной, он перехватил кинжал за лезвие метнул его беглецу вдогонку.
Считая, что этот удар предназначается ему, главарь банды чуть пригнулся и услышал позади болезненный вскрик. Оскалившись, будто дикий зверь, он перехватил рукоять проржавевшей кое-где сабли двумя руками и, подбадривая себя криком, бросился вперед, замахнулся, опустил оружие.
Шарль плавно парировал, противник потерял равновесие, сильно подался вперед. Мгновенный удар милосердия прервал его жизнь.
На этом участке все. Де Монпе обернулся к товарищам, но те уже и сами справились. Легко раненный в руку не очень метким выстрелом де Мора бандит оказался нанизан на тонкое лезвие рапиры, будто дичь. Тичингиту, уже перезарядивший свое оружие, предупредительно крикнул. Кристоф пригнулся, и индеец закончил короткую схватку, прикончив оставшихся налетчиков.
Вытирая лезвия кинжала и мачете, Шарль приблизился к ним с довольной улыбкой, будто у кота, объевшегося сметаной. То, что он сейчас убил несколько человек, как-то не особо сильно волновало его. За время пребывания на Карибах ему пришлось делать кое-что и похуже…
-- Девять-ноль в нашу пользу, -- весело сообщил он.
-- Да уж, -- как-то сконфуженно и совсем не информативно высказался Кристоф. – Больно быстро… и легко.
-- А ты как хотел? Думал, что мы будем сражаться два дня напролет, не зная сна и отдыха? Привыкай, такова реальная жизнь. На самом деле схватки в большинстве случаев проходят скоротечно и почти незаметно.
-- А ты наловчился убивать.
-- Пришлось, -- пожал плечами Шарль. – Ладно, надо уходить отсюда. Пока сюда не заявился кто-нибудь пострашней.
-- Эй, а как же стража?! – воскликнул де Мор. – Надо сообщить им о нападении.
-- Брось, Крис, -- отмахнулся гасконец. – Гвардейцы, а уж тем паче мушкетеры, в этой части города появляются только во время редких облав. Пока мы их найдем, пока приведем на место нападения, все следы скроют. Так что не будем заморачиваться и просто продолжим делать свои дела. Надо еще с торговцем встретиться.
Нужный дом они нашли через тридцать минут совсем в другом районе, не для благородных, конечно, но проживали там вполне приличные люди с достатком чуть выше среднего. Дом торговца представлял собой высокое двухэтажное здание с красной покатой крышей и кирпичным дымоходом. Перед жильем купца раскинулось несколько лавок с разнообразными товарами, начиная от продуктов и всякой хозяйственной мелочи и заканчивая недорогими украшениями и ничем не украшенными шпагами. Судя по всему, нужный им негоциант имел крепкую хватку, раз его предложения столь разнились. Специально нанятые продавцы стояли на улице, скрытые в тени под навесами, и на разные лады зазывали покупателей.
Подойдя к одному такому лавочнику, Шарль быстро сказал, не давая тому вставить ни слова:
-- Я хочу встретиться с вашим хозяином.
-- Господин Морис сильно занят, месье. Может, я сам могу вам чем-то помочь?
-- Нет, мне нужен именно господин Морис, у меня к нему важное и не требующее отлагательств дело, которое может разрешить только он. Будьте любезны позвать его или проводите к нему.
-- Пройдите в дом, -- махнул рукой назад продавец. – Если господин не занять, то его дворецкий проводит вас. – И утратил всякий интерес к гостям.
-- Что вам угодно, месье? – Когда троица последовала совету лавочника и вошла в дом, перед ними мгновенно возник поджарый, словно голодная щука, мужчина. Необычно худой и высокий, он был выше даже не самого маленького Кристофа. Лицо его чем-то напоминало вышеозначенную хищную рыбу. Внешний, опрятный вид выдавал в нем англичанина. Говорил он на довольно неплохом французском, хотя и с акцентом.
-- Я бы хотел увидеть месье Мориса по очень важному и неотложному делу, -- сказал Шарль.
-- Господин занят, но я спрошу его, -- поклонился дворецкий. Появился он спустя минуту и сказал: – Господин примет вас.
-- Подождите меня в холе, я сам быстрее управлюсь, -- махнул товарищам гасконец, быстро входя кабинет торговца через приветливо распахнутую дверь, которая за ним сразу же закрылась.
За столом, который был завален целой горой разного рода бумаг, сидел среднего роста мужчина в завивающемся черном парике. Глаза у него были светло-карие, немного усталые, но пронзительные, как у лесного волка. Чуть полноватый, в тесно облегающем светлом костюме из парчовой ткани, ушитом золотыми позументами, с недлинными руками, которые держали желтоватый лист, и одутловатым лицом – он всем своим видом излучал добродушие и жизнелюбие, несмотря на мелкие усталые морщинки, густо усеивающие все его лицо. Шарлю он показался, несмотря на внешнее, показное благодушие, опасным зверем, готовым откусить руку по локоть вместе с подачкой. Такому палец в рот не клади – мигом лишишься конечности.
-- Ричард сказал, что вы хотели меня видеть, -- начал он, откладывая бумагу в сторону. И пригласительно указал рукой на обитый бархатом стул: -- Присаживайтесь, месье… -- Торговец умолк, давая гостю намек представиться.
-- Шарль, -- улыбнулся гасконец, присаживаясь, из-за чего купец практически скрылся за бумагами, лишь голова продолжала виднеться. – Просто Шарль.
-- Итак, Шарль, что привело вас ко мне. Надеюсь, что дело действительно важное и неотложное, а то у меня очень много работы, -- негоциант обвел взглядом кучу бумаг на столе.
-- Не волнуйтесь, месье Морис, вы не останетесь недовольны. Ко мне недавно попали несколько презанятных вещиц, которые я бы хотел продать. – С этими словами де Монпе вытащил из кармана тощий мешочек, который и передал торговцу, чуть привстав, чтобы не смахнуть локтем бумаги. – Мне знающие люди посоветовали обратиться именно к вам, как к лицу деловому и… не болтающему. – В этих словах содержался намек, понятный им двоим.
Негоциант толстыми пальцами перехватил его, развязал тесемки.
-- Так-так, -- пробормотал он, извлекая наружу рубин размером с голубиное яйцо. – Думаю, спрашивать, откуда эти камни у вас, не имеет смысла.
Гасконец пожал плечами:
-- Там, где я их достал, их уже нет. – При этом постарался сделать лицо как можно более мерзким, но тут же подумал, что переигрывает. Впрочем, купец и не обратил на него внимания, всецело поглощенный изучением необычайно крупного рубина. Достав откуда-то небольшой увеличительный прибор, изготовленный специально для ювелиров, он дотошно разглядывал в него крупный драгоценный камень, изредка причмокивая губами. На слова гостя он ничего не ответил.
Через несколько минут изучения, он отложил свой прибор, зажал рубин между большим и указательным пальцем и поднял его наверх против льющего из окна света. Еще какие-то манипуляции, оставшиеся Шарлю непонятными и, торговец, наконец, отложил ярко-красный камень в сторону.
-- Ну что я могу сказать. Необычайно крупный рубин, таких мне еще видеть не доводилось. Без трещин, сколов и изъянов, чистый. За такой я могу дать тысяча триста ливров, даже полторы. Так как, по рукам?
Выхода у гасконца не было. Конечно, купец скинул цену раза в два, но краденый товар дороже не продать, а то, что все эти драгоценности краденные, де Монпе постарался донести до Мориса, хотя на самом деле добыл их в Тайясале. Если обращаться к крупному ювелиру, то можно выручить за них где-то на тысячу ливров больше. Но, так как он решил играть плохого злодея, который сбывает ворованное, у него нет иного выбора, кроме как уступить торговцу, камни за полцены.
-- Согласен.
-- Хорошо. Подождите полчаса, я проверю остальные драгоценности.
По истечению этого срока, Шарль стал счастливым обладателем трех тысяч экю, уложенных в немалых размеров кожаный мешочек, который приятно отягощал пояс. Вставая, он спросил у довольного проделанной сделкой негоцианта, который может продать эти камни раза в два дороже, как бы невзначай:
-- Кстати, я ищу информацию об одном человеке, мне сказали, что вы можете посодействовать в этом.
-- И кто именно вас интересует? Вы же понимаете, месье Шарль, что я не вправе выдавать секреты своих клиентов?
-- Да, конечно, понимаю. Но дело это может быть чрезвычайно выгодно нам обоим. Вас это интересует?
-- Считайте, что вы меня заинтриговали, месье.
-- Вот его портрет. – С этими словами гасконец передал купцу листок с изображением. К счастью, Кристоф сделал несколько зарисовок. Зачем ему столько, Шарль не знал, но предусмотрительность брата играла им на руку.
-- Хм, -- нахмурился торговец, рассматривая лицо. – Нет, никогда не видел этого человека, я бы запомнил.
-- Жаль, месье, чертовски жаль. Но у меня к вам деловое предложение. Этот человек известен в… определенных кругах. Если вы добудете о нем любую информацию, моя благодарность не будет иметь границ.
-- И где же я буду искать эту информацию? – простодушно и явно наигранно спросил негоциант, изгибая бровь в изумлении.
-- Думаю, у вас есть особые связи, -- с намеком на других скупщиков краденного сказал де Монпе.
-- Что ж, думаю я смогу посодействовать вам в этом. Однако мои друзья ничего не расскажут за просто так.
-- Не волнуйтесь, месье, ваши усилия окупятся сторицей.
-- Договорились. – Они скрепили устную договоренность крепким рукопожатием.
-- В таком случае не смею вас более отвлекать. Я приду через неделю.
Шарль развернулся и быстро вышел из кабинета негоцианта. В холе его ожидали товарищи. Тичингиту, развалившись в глубоком кресле, сидел полуприкрыв глаза. Кристоф тоже сидел в кресле, но на самом краешке. Обычная хладнокровность покинула его, и было видно, как он заметно нервничает.
-- Что-то ты долго, -- поднялся со своего места де Мор, оправляя смятые рукава.
-- Пришлось задержаться слегка. Пойдем!
Индеец и кузен вышли из дома вслед за гасконцем. Шарль молчал, шел, погруженный в свои мысли. Они отошли порядочное расстояние, и Кристоф наконец не выдержал.
-- Ну?
Де Монпе сразу сообразил, что имеет в виду брат.
-- Нет. Торговец ничего не знает.
-- Проклятье! И что нам теперь делать?
-- Но он обещал поспрашивать у своих. У нас есть целая неделя отдыха. А теперь возвращаемся домой, нас, наверное, уже потеряли.


Добавлено через 2 часа 31 минуту
Эх, ребята, только сейчас заметил свою оплошность. Я забыл указать реальный возраст короля Людовика XIV. Просто писал эту часть я в глуши, вдали от цивилизации и оставил на потом, поставив три звездочки, потому что не мог указать точного возраста короля. Уже исправил.

Последний раз редактировалось Летос; 09.02.2015 в 00:57. Причина: Исправление ошибки
Летос вне форума Ответить с цитированием
3 пользователя(ей) сказали cпасибо:
Bar (08.02.2015), CLIPER (08.02.2015), dem0n1c (10.05.2015)
Старый 08.05.2015, 23:15   #10
Летос
Салага
 
Аватар для Летос
 
Регистрация: 06.10.2014
Адрес: Тортуга
Сообщений: 6
Нация: Франция
Пол: Мужской
Офицеры Корабли
Репутация: 6
По умолчанию Re: Каждому свое. Возвращение.

Итак, после чудовищно долгого перерыва я вновь выкладываю продолжение приключений Шарля в Париже (на самом деле основная масса была уже готова почти два месяца назад, но последние несколько страниц упрямо не желали писаться, и я бросил это дело на столь долгий срок, почти не пытаясь вернуться. Каюсь.) Вышло опять не мало - почти 60000 знаков, а это даже для главы довольно много.
А теперь текст.

Спойлер:
Неделя прошла в одно мгновение. Шарль продолжал обучать свою возлюбленную верховой езде, и у той получалось все лучше и лучше. Мэри уже спокойно сидела в седле, с легкостью переходила из обычного шага в галоп и научилась правильно падать. Для отработки падений они отыскали специальную площадку и под руководством опытного инструктора отшлифовывали ее технику правильного приземления в случае экстренных ситуаций.
Кристоф ходил мрачный, практически не покидая дома. Впрочем, вынужден он был торчать в поместье из-за де Монпе, который, боясь, что брат сорвется и помчится делать глупости, строго настрого запретил ему выходить за порог. А де Мор слушался, сам не до конца понимая, почему. Вот и ходил, будто неприкаянный призрак, мозоля всем глаза и иной раз действуя на нервы.
Поэтому, когда положенный срок истек, он несколько оживился и перестал походить вечно хмурого, не выспавшегося бродягу. Темно-фиолетовые тени вокруг глаз слегка рассеялись и приняли хоть чуть-чуть подобающий лицу цвет. Шедшие вертикально от переносицы мелкие морщинки разгладились, да и сам он стал на человека больше похож.
Собравшись рано утром тем же составом, что и в прошлый раз, Шарль, Тичингиту и Кристоф вышли из ворот поместья и пошли в сторону Сены. На этот раз они, однако, оделись и вооружились лучше, чем в тот раз.
Летняя жара окончательно уступила свои позиции осенней прохладе. Промозглый северный ветерок носился средь улиц, метал мелкий мусор и шелестел листьями, норовя забраться под одежду.
Прикрепив к поясу длинную шпагу, пару обычных пистолей, запахнувшись в толстый теплый плащ и запасшись деньгами, де Монпе быстрым шагом пошел в направлении полноводной Сены. Изгнанный из родного племени маског, которому за прошедшую неделю выправили разрешение на ношение оружия, перекинул через плечо ремень с двуствольным охотничьим штуцером, заткнул за спину пару пистолетов и последовал за ним. Лишь один Кристоф мало чего изменил в своей внешности, разве что под плащ на всякий случай надел плотный бригант.
Не доходя до реки четырехсот метров, троица товарищей свернула в сторону и углубилась в переплетение тесных улочек бедняцкого района Парижа. Немногие ранние пташки, встречающиеся на их пути, поспешно расходились в стороны, не желая заступать дорогу вооруженным до зубов людям.
Нужный трактир они нашли довольно скоро и без всяких приключений. Стоящие на страже двое вышибал – на этот раз других – преградили им дальнейший путь. Высокий плечистый француз, заросший бородой, встал перед дверью, тем самым перегородив единственный вход.
Внимательно посмотрев на наглеца (для чего ему пришлось поднять голову вверх), Шарль попытался уладить дело миром:
– У нас тут встреча.
– Идите-ка в свои богатенькие дома… господа, – сказал как сплюнул вышибала, не очень дружелюбно косясь на товарищей гасконца.
– У нас здесь встреча, – настойчивей повторил де Монпе. – С трактирщиком. Мы договаривались.
– А, – глубокомысленно изрек бородач, отстраняясь. – Так бы сразу и сказали. Проходите, вас ждут.
Зал, как и в прошлый раз был заполнен разномастными личностями, рассевшихся по столам. В помещении было слегка накурено, но это не особо мешало. Старый трактирщик в этот момент наливал из початой бутылки клиенту какое-то дешевое пойло. Тот, приняв на руки деревянный стакан, немного покачиваясь, направился к группке людей, что-то бурно, но тихо обсуждающих.
Хозяин заведения вошедших посетителей узнал, но вида не подал.
– Чего желаете? «Слепой хряк» к вашим услугам.
Отметив про себя идиотизм названия трактира, Шарль спросил:
– Что-нибудь удалось узнать?
– Да, удалось, но это мне стоило некоторых… усилий, – с намеком ответил престарелый мужчина.
– Говори. – Гасконец бросил на барную стойку тяжелый кошель с золотыми испанскими дублонами.
Жадно схватив мешочек с деньгами, трактирщик быстренько заглянул в него и, оставшись удовлетворенным содержимым, обратно завязал веревочки и спрятал кошель за пазуху.
– Информации немного и насколько она важна – решать вам.
– Говори, только ничего не упусти.
– Человека, про которого вы спрашивали, зовут и впрямь Марсель, но у него также есть прозвище Шрам. Довольно известная личность в определенных кругах, если понимаете о чем я. Раньше занимался разбойными нападениями практически у самых стен Парижа. Гвардейцы, мушкетеры – все пытались его поймать, но не могли, уж больно ловок он был. Поговаривают, что у него даже были связи наверху, которые предупреждали об облавах, но это не проверенная информация.
– Что-нибудь еще?
– Да, сбывал добытое в разбойничьих нападениях парижским скупщикам краденного. Кому точно – неизвестно. На данный момент он отошел от дел, живет здесь, в Париже, но точно, опять же, где – не могу знать.
Трактирщик умолк, и Шарль недоуменно выгнул бровь:
– И это все, что ты раздобыл за неделю?
– Ах, да есть один человек, его бывший подельник. Сейчас он держит лавку в соседнем районе.
– Адрес какой?
Получив требуемое, гасконец встал и собирался уже уйти, как опять обернулся к хозяину трактира и сказал:
– Если солгал, я вернусь. Понял?
Тот, слегка дрожа, кивнул.
Выйдя на свежий осенний воздух из накуренного помещения, де Монпе вместе с товарищами поспешил в дом торговца. На этот раз они миновали квартал для бедняков без приключений. Когда они все пересекли невидимую границу, отделяющую два района Парижа друг от друга, Шарль повернулся к друзьям:
– Идите домой. Дальше вы будете мне только мешать.
– Что? Но почему? – возмутился Кристоф.
– С торговцем я буду разговаривать один. А подельник из банды Марселя может заподозрить неладное, если к нему в гости придет такая толпа. Теперь понятно?
– Да.
– Только, Кристоф, давай без глупостей, как в прошлый раз, ладно? Тичингиту, проследи.
Молчаливый маског кивнул. Молодой де Мор чуть-чуть попыхтел, но согласился. Впрочем, от ворчания он не удержался:
– Надо же, решаем мои проблемы, а меня самого отстраняют от дел!
– Да ладно тебе, Крис, нужно больше доверять мне и ни о чем не беспокоиться. Когда придет время, ты скрестишь шпагу с Марселем. Это я тебе обещаю.
Кузен кивнул и медленно поплелся в другую сторону. Индеец последовал за ним, совершенно не заботясь о том, что идет практически на равных с дворянином. Будь на месте Кристофа кто-то другой, то он мог счесть незнание краснокожего маскога за дерзость и непочтение, что могло привести к печальным последствиям.
Гасконец, не медля, пошел в сторону видневшегося в конце улицы двухэтажного дома с красной крышей и широким козырьком. Перед зданием, как и в прошлый раз, несмотря на ранний час, стояли полные товаров лавки с мелкими продавцами, работавшими на Мориса.
Дворецкий Ричард без лишних вопросов провел гостя в кабинет хозяина и затворил после него черно-синие створки. В кабинете на этот раз было чисто прибрано, не считая пары бумажек на столе, в которые уткнулся владелец кабинета. Он оторвал взгляд от белого, исписанного чернилами листочка, отложил его и сцепил пальцы в замок, перед этим указав Шарлю на обитый бархатом стул:
– Присаживайтесь. Я так понимаю, что вы по прошлому вопросу?
– Да, месье. У вас есть, чем меня порадовать?
– Может чаю? – как радужный хозяин предложил негоциант.
– Не откажусь.
Позвонив в колокольчик, купец отдал пару приказаний подошедшему Ричарду, который, едва выйдя за порог, тут же вернулся, держа на вытянутых руках поднос, будто заранее готовились, хотя, может, так оно и было.
Сделав маленький глоток из чашки, торговец начал:
– Интересующего вас человека зовут Марсель де Фонтене. Дворянство свое он получил еще до Фронды за несколько услуг, оказанных Мазарини. До этого занимался контрабандой, мелким воровством, разбойничьими налетами. Как он сумел связаться с первым министром, мой источник не сообщил, но сказал, что и после получения титула шевалье бандит не оставил своих темных делишек. Сколотил банду и нападал на дорогие кареты и экипажи, которые не слишком хорошо охранялись, что позволило ему сделать хорошее состояние. Года два назад он отошел от дел и занялся делами в данном ему вместе с титулом поместье, недавно приехал в Париж и при пособничестве кардинала Мазарини стал посещать великосветские приемы и балы. Вот здесь адрес, по которому он проживает, – с этими словами купец достал из выдвижного ящика стола небольшой сложенный листок и подал его Шарлю. Тот развернул бумажку, глазами пробежал единственную строчку, и обратно сложил его, после чего спрятал под одежду в карман.
– Он где-нибудь еще бывает, помимо Лувра?
– Нет, месье. Большую часть времени он проводит дома.
– Что-нибудь еще есть?
– Да, сударь. Просто предупреждение. Мой человек сказал, что Марсель очень опасен, с врагами он расправляется без жалости, свидетелей не оставляет.
– Я просто хочу с ним встретиться, поговорить.
– Дело ваше, – покачал головой негоциант, хотя по его виду можно было прочесть, что он ни на грош не поверил.
– Итак, сударь, ваша информация оказалась действительно полезной. Как и обещал, на награду я не поскуплюсь. – Гасконец достал небольшой кошелек и передал его в руки торговцу. Тот, не глядя, положил кожаный мешочек в ящик стола.
– Что, даже проверять не будете? – изогнул бровь в удивлении де Монпе.
– Нет, сударь, не буду обижать вас недоверием. Что я смог понять в вас из двух наших встреч, так это то, что в делах финансов вы абсолютно серьезны. Я бы не добился своего нынешнего положения, если бы не умел с первого взгляда определять характер людей.
– Ну что ж, спасибо за доверие. Не буду вам более мешать. – Допив чай, Шарль поставил маленькую чашку на стол и встал.
– Если вам понадобиться что-то еще, обращайтесь.
Кивнув, гасконец вышел из кабинета, после чего выскользнул на улицу, приняв свой плащ из рук дворецкого. Немного отошел и остановился.
Итак, что он имеет? Есть два адреса и два источника, подтверждающие темное прошлое Марселя. Вряд ли трактирщик или торговец будут говорить то же самое под присягой, поэтому обращаться к страже нет смысла. Впрочем, он с самого начала не собирался идти к городской страже. Шарль собирался устроить даже не дуэль, а казнь. Только как это сделать? Надо каким-то образом выманить Марселя из его дома за городские ворота.
Очень кстати вспомнился бывший подельник Шрама, который держит лавку в нижней части Парижа, про которого сказал трактирщик. Надо подойти к нему и крайне осторожно порасспрашивать его.
Решено. Раз он все равно собирался к нему заглянуть, не стоит откладывать дело в долгий ящик.
Развернувшись в прямо противоположную сторону, гасконец быстро зашагал в нужном направлении. Улицы слегка оживились, люди торопились кто на работу, кто по делам, а кто просто гулял.
Засмотревшись на бодро вышагивающих группу королевских мушкетеров, Шарль едва не сбил высокого статного мужчину в дорогом камзоле испанского покроя. Пробормотав извинения напополам с ругательством, де Монпе осекся на полуслове. Сначала он решил, что это Тичингиту, но тут же понял, что ошибся. Волосы у незнакомца хоть и были тоже черными, но остриженными коротко, не как у маскога. Краснокожий, с прямым, чуть приплюснутым носом, тонкими бесцветными губами, темно-карими глазами и впалыми щеками – он походил на одного из карибов, во множестве обитающих на территории Южной Америки.
Однако было то, что сильно отличало его от других индейцев – безукоризненный вид. Одежда, расшитая золотом и драгоценными камнями, которой могут позавидовать даже европейские короли, а также смелый открытый взгляд в самом сердце Франции. То, что это не просто загорелый вельможа, а именно коренной житель Америки, Шарль понял сразу. За свои почти пятилетние странствия он научился их различать.
– О, это мне стоит извиниться, сударь. Я в первый раз в Париже и все никак не могу привыкнуть к его красотам, вот и смотрю по сторонам, а не вперед, – с легкой улыбкой молвил мужчина. Говорил он на удивительно правильном французском, идеальном настолько, что можно хоть сейчас идти и преподавать его в университете.
– Да, город действительно красивый, – немного рассеянно ответил гасконец. Неожиданная встреча с индейцем в такой дали от Кариб, выбила его из колеи. Но он тут же взял себя в руки. – Еще раз прошу прощения за свою невнимательность.
– Ничего-ничего. Всего вам доброго, – приподняв шляпу, незнакомец без особой торопливости направился дальше, вертя головой то влево, то вправо.
Встряхнув головой с густой каштановой шевелюрой, Шарль продолжил путь. Ему, конечно, очень хотелось узнать, что делает коренной житель Америки в самом центре цивилизованной Европы, но он сдержался, боясь выглядеть бестактным. Да и вид странного индейца оставлял недоумение. Даже верный Тичингиту продолжал ходить в своей излюбленной мешковатой одежде, украшенной перьями и костями, хотя деньги на нормальное облачение у него были.
Отогнав мысли от неожиданной встречи с карибом, де Монпе переключился на предстоящую встречу с бывшим подельником Шрама, или Марселем, шевалье де Фонтене. Надо быть поосторожнее, чтобы своими расспросами случайно не вспугнуть бывшего бандита.
Вскоре ноги вынесли его в неприметную, но светлую и довольно чистую улочку. Никого не было, только ветер гулял по пустынной улочке и катал по пропыленной земле мелкий мусор. Зная практически каждую пядь земли Парижа, гасконец быстро нашел нужную улицу, отсчитал третий по счету дом. Это было ничем не примечательное, одноэтажное, невзрачное здание, которое окружал невысокий деревянный плетень с обвившим его в некоторых местах давно не стриженым плющом.
Калитка была закрыта, во дворе навострила уши собака. Посмотрев умными глазами, черный с белыми пятнами зверь встал. Он не спешил лаять и кидаться на незваного гостя, но вот и дружелюбие в его темно-карих глазах отсутствовало.
Шарль, не спеша входить во двор, застыл за деревянной, сколоченной из нескольких плотно пригнанных друг к другу досок калитке. Собака продолжала следить за ним.
– Хозяева! – громко сказал гасконец, барабаня пальцами по ребру калитки. – Есть кто дома?
Немного подождал, но никто не откликнулся на зов. Зато где-то сбоку из переплетения улочек вынырнула невысокая фигурка пацана лет десяти. Одетый в штаны, украшенные многочисленными заплатками и немного великоватую куртку, мальчишка, не приближаясь, произнес:
– Вы громче кричите – дядька Жак малость глуховат.
– Спасибо, – благодарно кивнул гасконец и кинул парнишке мелкую монету. На лету поймав ее, тот сразу же скрылся за поворотом. Высотой с человеческий рост забор скрыл его.
Последовав совету мальчонки, Шарль уже громче крикнул хозяину дома.
Почти минуту никто не отзывался. Затем с протяжным скрипом отворилась ведущая в дом дверь. В проеме нарисовалась приземистая, нескладная фигура человека с начисто бритой головой. Лет ему было под сорок. Чуть сутулясь, он прошаркал к гостю, на ходу отмахнувшись от надоедливой собаки, которая прыгнула к любимому хозяину.
– Добрый день, месье! – приветственно кивнул он.
– Месье Жак, я правильно понимаю? – спросил де Монпе, оглядывая бывшего разбойника. Отошедший от дел бандит был худощав и невысок, широкий лоб прорезало несколько морщинок, по впалым щекам ходили желваки. Лицо у него было неприятным. Такого встретишь на узкой дорожке – нож сам в руку бросится.
– Да, чем могу услужить сиятельному господину? Хотите что-то купить?
– Не совсем. Я бы хотел поговорить. Могу я пройти?
– Конечно-конечно, месье. – Мужчина, хозяин дома, отодвинул внутреннюю задвижку и распахнул калитку. Шарль ступил вперед и остановился, увидев, как собака оскалила клыки.
– Фу, Мак, фу! – всплеснул руками бандит, ставший торговцем. – В будку! В будку, сказал!
Собака повинила голову и отступила назад, на газон. Но настороженного взгляда с гостя не спустила.
Гасконец мимоходом отметил, что точно также зовут и его ездового мерина.
Теперь уже без опаски он пересек двор и зашел в дом. Сославшись на беспорядок, хозяин сразу провел его в кабинет. В отличие от кабинета Мориса, крупного торговца, от которого он вышел совсем недавно, этот был маленьким и полностью забитым. К правой стене был небрежно прислонен шкаф, черные дверцы которого немного выпирали, наверное, из-за того, что слишком уж много вещей положили в него. Несколько стульев, стол, рядом с которым в углу стоял сундук и несколько плотных мешков, забитых до отказа – вот и вся скудная обстановка, которая, впрочем, занимала почти все место в и без того маленьком помещении.
Хозяин сел во главе стола, указал гостю место. Последовав его примеру, Шарль присел на донельзя жесткий стул, отчетливо скрипнувший под ним.
– Итак, какое дело вас привело ко мне, месье? – сцепив пальцы в замок, положив локти на стол, спросил бывший разбойник, внимательно оглядывая гостя. Наметанный глаз сразу определил пусть и не дорогой, но и не бедный внешний вид незнакомца.
– Меня зовут Рауль, – представился Шарль, намеренно опустив свое настоящее имя. – Жак, вы не желаете немного подзаработать?
Таких людей следует ловить на жадности. Для них высшей ценностью стоят деньги, а не мораль. И гасконец искренне надеялся, что алчность конкретно этого человека возобладает над верностью. Большинство из бандитов заботятся только о своем кармане, остается надеяться, что этот относится к большинству.
– Ну, заработать это всегда неплохо, – хитро блеснул карими глазами хозяин дома. – Хотя смотря что надо делать. Закон я переступать не собираюсь.
Вот ведь двуличный собачий сын! Хотя вполне закономерно, что Жак не доверяет не пойми кому и нарушать закон с этим непроверенным человеком тоже не будет.
– Нет, ничего противозаконного я вам предлагать не стану, – отрицательно мотнул головой Шарль, откинувшись на спинку стула. Он всем телом расслабился и принял деловой вид. – Мне нужно просто получить ответы на несколько простых вопросов. Оплата будет щедрой. Это вам за беспокойство. – Вместе с последними словами, де Монпе передал увесистый кошелек набитый золотыми испанскими дублонами. Хоть дублоны и ценились в Новом Свете гораздо выше, но и в Европе ход имели, особенно в самой Испании, поэтому расплачиваться ими можно было даже во Франции.
Торговец с сомнительным прошлым принял плотный мешочек, заглянул в него. От удивления у него даже полезли глаза на лоб.
– Так-так, – протянул он, завязывая кошель обратно и пряча его куда-то под одежду. – Вы меня заинтриговали, месье. Спрашивайте.
– Дело в том, что мне нужно встретиться с одним человеком на нейтральной территории, – начал Шарль, тщательно выверяя слова. – Один мой знакомый посоветовал обратиться к вам, как к лицу знающему.
– Ну что вы! – притворно всплеснул руками бывший бандит. – Откуда у мелкого торговца могут быть обширные связи?
Глаза его, впрочем, врали. Может быть, нужных связей у него и не было, но то, что они были – это точно. Нельзя, занимаясь темными делами в течение нескольких лет, не обрасти знакомствами, да и то, что он занялся торговлей, о многом говорит.
– Если вам ничего неизвестно – я покину вас. Но сначала выслушайте. Мне надо срочно встретиться с одним человеком, как я уже говорил на нейтральной территории. Это может быть лесок за городом, на берегу реки или заброшенный пустырь в черте Парижа.
– И как же зовут этого человека?
– Его имя Марсель, но у него также есть прозвище. Шрам.
Мелкий торговец вздрогнул, и это не укрылось от внимательного и наметанного взгляда Шарля. Быстро взяв себя в руки, бандит сделал вид, что задумался, потер лоб, виски, наконец, изрек:
– Нет, не знаю такого. Может, опишите мне его?
Де Монпе в двух словах набросал его внешность. Разбойник молчал, хмурясь. Он то поглядывал на гостя, прикусывая губы, то опускал глаза к поясу, куда спрятал кошелек. Сейчас в нем шла ощутимая борьба жадности и верности. Или страха за свою жизнь, тут уж как получится. Последние сомнений в том, что он еще поддерживает связи со своим бывшим атаманом, у гасконца наконец отпали. Купчишка многое знает и многое мог бы сказать ему, но никак не мог решиться.
Ну же, давай!
– Нет, к сожалению, не знаю такого.
Черт!!
Едва сдерживая вырывающиеся наружу эмоции, Шарль сухо кивнул. Ему дико хотелось встать, взять за грудки этого лицемера и хорошенько встряхнуть, а потом просто выбить из него информацию, но делать этого он, разумеется, не стал.
Просто поднялся, кивнул:
– Очень жаль. Всего вам доброго. – И вышел сначала из тесного кабинета, а потом и из дома. Собака проводила его взглядом, приподняв голову, но осталась сидеть на крыльце.
Быстрым шагом де Монпе направился домой. Решив не идти в обход, он направился напрямик, через тесные дворы и улочки. На миг краем глаза уловил смутную тень, которая тут же исчезла. Не придав этому значения, гасконец погрузился в размышления.
На этого мелкого лавочника у него были большие планы. Он собирался через него назначить встречу со Шрамом где-нибудь в безлюдном месте и там устроить вендетту, но от этого замысла придется отказаться. Или просто чуть-чуть его подкорректировать.
Эх, чертовски жаль, что он оставил Эркюля в Гаскони. Он, Шарль де Монпе, не слишком годился для таких дел, когда надо было порасспрашивать темных личностей. Холеное лицо родовитого аристократа обрубало все на корню, в то время, как Тонзаг мог бы спокойно все устроить. Старый боцман и один из лучших абордажников своей бандитской рожей не навлек бы подозрений. Но что сейчас об этом горевать? Если долго думать об этих многочисленных «если», то никуда не придешь и будешь в лучшем случае только топтаться на месте, а в худшем – пойдешь назад, потеряв то немногое, чего добился.
Выкинув из головы все посторонние и лишние мысли, Шарль крепко задумался. Теперь, когда бандит-торговец отказался от его предложения, придется как-то самому заинтересовать Шрама, или Марселя де Фонтене. Вот только чем? И кого послать передать весточку о встрече этому Шраму?
Самому светиться не хотелось, Мэри втравливать во все это – тем более. Кристоф явно не сдержит нахлынувших эмоций, а Тичингиту слишком заметен (не так уж много краснокожих индейцев расхаживает по сердцу Франции), поэтому эти два варианта сразу отпадают. Анри также впутывать во всю эту грязь не хотелось. Двоюродный младший брат был из той породы людей, кто не может причинить вред людям, а узнав о том, что замышляют старшие братья, он непременно захочет принять участие. Да и шпагой он владеет не ахти. Нет, его посвящать в эти проблемы не стоит. В крайнем случае поставить перед уже свершившимся фактом. Пусть он покричит, побеснуется, но не будет подвергнут ненужному риску.
Все подходящие кандидатуры отпали. А если отправить какого-нибудь матроса с «Летящего сердца»? Несколько преданных ему людей прибыли вместе с ним в Париж. Решено…
Углубившись в невеселые думы, Шарль не заметил, как углубился в переплетение улиц. Квартал, в котором он сейчас находился, являлся одним из многочисленных районов города, где проживает преимущественно бедное население. Улочка была пустынной, ни души.
Лишь позади несся быстро приближающиеся чьи-то шаркающие шаги. Попеременно оглядываясь, вжимая голову в плечи, к гасконцу несся давешний мальчуган, который совсем недавно посоветовал ему кричать погромче, чтобы дозваться до Жака. Увидев остановившегося взрослого, тот припустил еще быстрее и в считанные секунды догнал его.
– Зачем идешь за мной?
– Я предупредить хочу. Злой дядька Жак велел своим людям догнать вас ограбить и убить, а вы хороший. Я это слышал, когда прятался рядом с его домом, мы с друзьями в прятки играли. Я и поспешил.
Хм, этого следовало ожидать.
И тут буквально в голос завыло чувство опасности, выточенная за пять лет пребывания на Карибах.
– Прячься! Живо! – тихо, но резко шепнул Шарль. Мальчуган испуганно екнул и забился в какую-то темную щель, полностью скрывшись от взгляда людей. Если не специально не присматриваться, то и не заметишь.
А гасконца тем временем уже догнали. Три человека внезапно вынырнули из-за поворота, еще четверо оказались сзади. Грамотно обложили. Даже для него будет очень сложно отбиться, особенно учитывая, что сражаться придется на два фронта. И как назло никого из людей больше нет, хотя бандиты наверняка специально выбрали такое место для засады, вычленив предполагаемый маршрут «Рауля»
То, что этих людей подослал Жак, не было никаких сомнений, его невысокая фигурка с лысой головой мелькала среди темных личностей.
Похоже вовремя спрятавшегося мальчика они не заметили. Это хорошо.
Шарль отстегнул плащ и бросил его в придорожную пыль. С легким шелестом длинная шпага покинула привычные ножны, лезвие тускло блеснуло. В левую руку де Монпе взял четырехзарядный пистолет, повернулся чуть боком, чтобы видеть хотя бы краем глаза всех нападавших.
– Так-так, добрый день, Рауль! – обнажил щербатый рот Жак, явив несколько гнилых зубов. – Вы столь поспешно ушли, что я не успел вас остановить. А через минуту я вспомнил, кого вы искали и даже успел поговорить с ним. Желаете выслушать его ответ?
Говоря это, бандит косился за спину Шарля, туда, где путь вперед перекрыла троица душегубцев. Ему не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть, что там твориться. Считая себя незамеченным, один из разбойников тихонько крался к нему, держа в руке толстый сук, один удар которого гарантированно отправит в беспамятство. Похоже, убивать его не хотели. По крайней мере, пока. Возможно, его оглушат, свяжут, перевезут в темное место и зададут парочку вопросов, а лишь потом убьют. Не вселяет, однако, оптимизма.
– Это будет интересно, – ответил он, держа всех противников в поле зрения.
– Он сказал… схватить его!
Готовый к разного рода неожиданностям, Шарль, выбросил руку с зажатой в ней рукоятью шпаги в бок. Не ожидавший такой прыти от жертвы бандит резво прыгнул вперед, запахиваясь дубиной, и сам насадил себя за узкий клинок. Понимая, что не успевает вытащить оружие обратно, потому что к нему уже кинулись другие, де Монпе отпустил холодный эфес и кинулся в ту сторону, где нападавших было всего двое, одновременно вскидывая левую руку. Грянул выстрел, из одного ствола четырех ствольного пистоля потянулся вверх сизый дымок. Один из двоицы рухнул на землю с простреленной головой. Оставшийся один бандит взмахнул тесаком, гасконец вильнул в бок, но остро заточенное лезвие, изначально нацеленное в сердце, оставило глубокий порез на руке чуть выше локтя.
Не обращая внимая на острую вспышку боли, Шарль сделал еще несколько шагов вперед и вырвался из кольца окружения. Враги остались позади. Резко развернувшись, он повторно вскинул руку с пистолетом и громогласно закричал:
– Стоять!!!
Бандиты скорее от неожиданности приостановились, но тут же сделали дружный шаг вперед. А вот следующие слова заставили их остановиться окончательно.
– Следующий, кто сделает еще хоть один шаг, получит пулю в лоб. Промахиваюсь я редко, а на подобной дистанции и подавно. У меня есть еще три выстрела, поэтому три человека, которые сдвинутся хоть на дюйм, умрут. Ясно?
Бандиты переглянулись. Их было гораздо больше, но вот серебристый четырехствольный пистолет не позволял им пойти на самоубийственную атаку. На дистанции в несколько шагов действительно очень сложно промахнуться, оттого трое из них гарантированно падут замертво, и никто не желал становиться этим одним из трех.
Жак собирался было что-то крикнуть своим подчиненным, но он, едва открыв рот, тут же захлопнул его. Скривил губы в мерзкой ухмылке. Карие глаза, смотрящие куда-то позади Шарля, блеснули ничем не прикрытым торжеством.
Волком взвыло чувство опасности. Гасконец резко обернулся, но было уже поздно. Крепкий удар сзади отправил его в омут беспамятства…
В себя он пришел нескоро. Распахнув налитые свинцом веки, он осмотрел помещение, в котором оказался. В глазах все плыло, но он смог сфокусироваться и, хорошенько проморгавшись, заметил, что комната была всего два на два метра. Кроме него здесь не было никого и ничего, даже самого захудалого предмета.
Осторожно присел, чувствуя ломоту во всем теле – похоже, его хорошенько отпинали разозленные столь наглым сопротивлением бандиты. Он попытался пошевелить кистями, но не вышло, и только тогда Шарль сообразил, что руки у него связанны за спиной, как и ноги. То-то садиться было тяжело.
В голове все еще плыло, и он пытался вспомнить произошедшее в последний момент перед беспамятством. Он оборачивается, краем глаза замечает смазанную тень, затем острая вспышка боли и потеря сознания.
Черт! Вот же ловко его провели! Надо было сообразить, что одного они поставили на стражу, следить, чтобы не было лишних свидетелей. А сейчас он пожинает плоды своей тупости.
В груди отчетливо заклокотал гнев. Он готов был разорвать налетчиков голыми руками. Де Монпе уже давно не испытывал таких жгучих, рвущих душу эмоций, которые буквально выводит из себя, заставляют превращаться в жаждущего крови зверя.
Лишь усилием воли он обуздал гнев. Ему нужна ясная и холодная голова, если он хочет выбраться отсюда. Но нет-нет да уснувший в груди хищник то и дело просыпался, чтобы выплеснуть на краткий миг всю накопленную ярость.
Несколько минут – и бешенство улеглось окончательно, погрузившись в долгое ожидание. Глубоко вдохнув и выдохнув, Шарль окончательно прочистил мозги.
Попытался подвигать ладонями, и толстые, туго перевязанные веревки крепко сдавили кисти рук. Нет, так не получиться снять их. Тот, кто связывал, знал, как это надо правильно делать, чтобы жертва не освободилась от пут. Порвать их тоже не получиться – слишком толстые.
Гасконец еще раз осмотрелся. Мощная железная дверь, наверняка закрытая на крепкий засов, перекрывала единственный выход отсюда. Сквозь грязноватое зарешеченное малюсенькое окошко, расположенное под самым потолком, в которое не пролезет даже ребенок, лился тусклый свет. Собрав волю в кулак, де Монпе рывком встал на ноги, хоть это и было тяжело. Зашатался от нахлынувшего головокружения и снова едва не упал, но Бог миловал. В несколько прыжков оказался у окошка и подтянувшись на цыпочки выглянул наружу. Ничего кроме кустов видно не было.
Силы все же изменили ему, и Шарль совсем не изящно плюхнулся на пятую точку. Хотел было вновь подняться, как загромыхал засов, и с тяжелым скрипом отворилась дверь. В помещение вошел Жак, позади него, в коридоре, осталось еще двое вооруженных мушкетами человека, косящихся на пленника недружелюбными взглядами, будто только и ожидая, что тот сейчас рванется вперед, пытаясь спастись.
Но ничего такого Шарль не сделал. Понимая, что сейчас у него нет ни шанса, он решил не рыпаться. До поры до времени.
– Так-так, – протянул бандит-торговец, с издевательской ухмылкой разглядывая помятый вид «гостя». – Надеюсь вам понравилось наше обслуживание. Парни, конечно, были немного не вежливы, когда пинали вас, но их в этом было сложно обвинить.
Продолжая мерзко скалиться, Жак с нескрываемым ядом в голосе сказал:
– Вы вот что, сиятельный господин, ответьте на несколько наших вопросов, и мы вас отпустим.
«Как же, отпустите. Безвольный труп вы в Сену отпустите», – мелькнуло в голове у гасконца, но он ничего не ответил, продолжая хранить молчание.
– Правда, денег за информацию я вам, само собой, заплатить не смогу – я все же не богач, – но даже такую малость, как жизнь, мне под силам вам сохранить. – И, не спрашивая согласия пленника, мелкий купчишка продолжил: – Итак, вопрос первый: зачем ты искал Шрама?
В этот раз Шарль решил ответить. Но ответил он не совсем так, как хотел этого бандит:
– Да так, сделку предложить хотел. Ведро отборного навоза по дешевке. Не интересует?
И тут же получил страшный удар по челюсти. Голова мотнулась, зубы клацнули друг об друга, а сам гасконец завалился набок.
– А ты остряк, – как ни в чем не бывало сказал Жак, потирая кулак с массивным перстнем на пальце. И как ему не больно бить, с таким то кольцом? – Шраму бы ты, безусловно, понравился. Но вернемся к вопросу. Еще раз спрашиваю: зачем ты искал Марселя? Отвечай или я всю дурь из тебя выбью, белоручка.
«Ох, знал бы ты, какой я «белоручка», – подумал Шарль. На языке вертелась очередная колкость, но он благоразумно промолчал. Не стоит дергать бурю за усы почем зря.
– Ты, видимо, не осознаешь всей серьезности ситуации, в которой оказался, паря, – присел перед ним на корточки бандит. – Терпением ни я, ни мои парни не отличаются, но мы дадим тебе время подумать. Вечером сюда придет Шрам, и ты сможешь увидеться с ним, как и хотел. А потом ты нам все скажешь: кто ты на самом деле, чего надо и почему.
Резко встав, Жак быстрым шагом покинул помещение. Железная дверь со скрипом закрылась, загрохотал засов, отрезая пленника от единственного выхода.
Шарль чуть передвинулся и прислонился к стене под самым окошком, прижавшись затылком к холодному камню. Он думал. Думал, как выбраться из этой ситуации, в которую он попал с такой глупостью. Эх, будь хотя бы ноги развязаны…
От самобичевания его отвлек негромкий стук. Сначала он решил, что ему это померещилось, но через минуту робкий слабый перестук повторился. И шел он откуда-то сверху.
Отлепившись от стены, де Монпе кое-как встал и выглянул в окошко. Сквозь грязное, мутное стекло мало что можно было различить, но вот маячившее лицо разглядеть удалось. Смутно знакомое лицо…
– Дяденька, – донесся до гасконца приглушенный препятствием голос. Давешний тринадцатилетний мальчишка говорил и без того тихо, отчего до пленника доходил лишь неясный шепот, чтобы различить который приходилось напрячься.
– Тсс, ты что тут делаешь? – строго зашептал Шарль, оглядываясь на дверь, боясь, что она вот-вот откроется и войдет тюремщик. Если мальчугана увидят, то церемонится с ним не станут.
– Я помочь вам хочу. Я могу стекло разбить.
– Нет, не надо бить стекло. Этим ты привлечешь ненужное внимание. – Де Монпе приблизился к окошку как можно ближе. – Мне надо, чтобы ты сбегал в одно место и предупредил одного человека. Его зовут Кристоф, скажешь ему, что я здесь. – И гасконец назвал адрес. – Знаешь где это?
– Найду, дяденька.
Шарль кивнул, а щуплый мальчонка уже исчез. Лишь бы его не заметили.
Время тянулось до одури медленно. За последнее время гасконец уже отвык бездействовать. Даже в редкие минуты затишья на Карибах, когда он не носился словно сумасшедший по архипелагу, кого-то в очередной раз спасая или удирая, он старательно занимал себя любым делом: то сопровождал караван торговцев, то нес срочную депешу или шел на перехват испанского военного судна или пирата, то исследовал близлежащие воды на предмет контрабандистов, то перевозил пассажиров.
Мыслями он вернулся в тот далекий, будто в совсем другой жизни, день, когда его нога ступила на узкий деревянный пирс Мартиники, где устроили свою базу мальтийцы. Думал ли он тогда, что делая первый шаг по Сен-Пьеру, делает первый шаг в новую жизнь? Нет, не думал. Изнеженный цивилизацией и парижскими салонами, молодой человек и подумать не мог, что задержится хотя бы на месяц в этой глуши. Но первый же разговор с братом поставил жирный крест на все его надежды.
И провел он на территории Карибском море без малого почти пять лет, о которых никогда не пожалеет, даже несмотря на то, что это были самые тяжелые в его жизни годы. Карибы изменили его за самый короткий срок. И изменили в лучшую сторону.
Его, конечно, нельзя было назвать мерзавцем, негодяем и другими нелицеприятными эпитетами, но и паладином, всюду сеющим добро и мир на земле – тоже. Скорее – авантюрист, который принимался за любое дело, сулящее хорошую выгоду. Такие, как грабеж торговых эскадр и налет на испанские суда. Иногда выпадала возможность поживиться за счет пиратов, мирным или военным путем – неважно. Единственное, чем он никогда не занимался, – похищение людей и требование выкупа за них. В самом начале своего пути он установил грань, через которую ни за что не должен переступить, чтобы сохранить свою человечность. Уподобляться многочисленным пиратам, живущим без принципа и морали, он не желал.
Слащавый юнец, для которого в первые дни казалось дикостью кого-то ограбить, быстро превратился если не в мужчину, то в его близкое подобие. Он уже и сам не мог без улыбки вспоминать те времена, когда беззаботно жил в Париже, почти каждую ночь пропадая у какой-нибудь замужней дамы. Та жизнь смотрелась на фоне этой ущербно, скучно, серо и обыденно.
Настроение от этих ностальгических воспоминаний немного улучшилось. Как бы то ни было, но он попадал в ситуации и похуже и успешно из них выбирался. Выберется и в этот раз.
Ободренный, Шарль еще раз, более детально огляделся и заметил то, чего не увидел в первый раз, когда голова все еще трещала после удара дубиной. В одном месте каменная кладка стены слегка осыпалась, и на холодном полу валялось несколько маленьких острых краеугольных камешков. Стараясь не воспроизводить лишнего шума, он переполз поближе туда и исхитрился со связанными за спиной руками сжать между пальцами осколок. Так как веревки были перевязаны очень туго, руки его слегка не слушались, и приходилось прилагать титанические усилия, чтобы удержать находку в ладони.
Лишь с шестой попытки он смог направить кривое лезвие камешка таким образом, чтобы он соприкоснулся с путами на руках, и начал водить им по веревкам. Дело продвигалось медленно и с крайней неохотой. Толстые путы совершенно не желали поддаваться и будто каждым волокном сопротивлялись.
Лишь через час упорных усилий Шарль смог разрезать веревки на руках таким образом, чтобы их можно было порвать, что он и сделал. С облегчением растирая затекшие запястья, де Монпе не мог сдержать довольную улыбку. Через пару минут он развязал и путы на ногах. Встал и потянулся – за время долгого сидения все мышцы затекли. Размялся, восстанавливая приток крови.
Он посмотрел в высокое узкое окошечко, забранное решетками. Солнце висело все еще высоко, хотя и начинало клониться к закату. Неизвестно, когда подоспеет Кристоф, а сидеть долго без дела гасконец отвык уже давно. Решив не ждать у моря погоды, Шарль принял решение действовать. Он обратно сел, вытянул ноги и набросал на них веревки, сделав вид, что до сих пор связан. То же самое проделал и с руками, после чего стал громко звать своих тюремщиков. Примерно через минуту дверь с протяжным скрежетом отворилась. На пороге появился хмурый мужчина средних лет со смуглым лицом. В руках он держал заряженное ружье, которое недвусмысленно направил на пленника.
– Ну, чего надо? – довольно недружелюбно осведомился он.
– Пить хочу, – ответил Шарль. – Принеси воды.
– Еще чего? Может еще вышитую бархатом подушку подложить? – с нескрываемым ядом спросил тюремщик.
– Нет, хватит только воды, – в тон ему отозвался де Монпе. Видимо уловив в интонациях пленника явную иронию, мужчина с ружьем взъярился и собрался прикладом оглушить заключенного. Очевидно, терпимостью и верой в любовь к ближнему он не отличался.
Шарль уже изготовился. Тюремщику оставалось сделать всего шаг, как их прервал чей-то громкий голос, донесшийся из коридора:
– Оставь его, Пьер. Просто принеси ему попить. Жак будет недоволен, если мы попортим ему шкуру раньше времени.
Остановившись, названный Пьером человек демонстративно сплюнул Шарлю под ноги и, развернувшись, вышел из комнаты. Вернулся он через пару минут, держа в руках ковш с водой, которую и небрежно кинул рядом с пленником, отчего жидкость расплескалась по холодному каменному полу.
– И как я должен пить? – риторически вопросил гасконец. – Либо развяжи, либо сам напои меня.
Глухо выругавшись, тюремщик поправил свисавшее с плеча на ремне ружье и наклонился, чтобы подобрать ковш. Тогда-то все и случилось. Где-то наверху раздалось несколько выстрелов и громкий лязг. Сразу поняв, что подобное здесь происходит нечасто, Шарль решительно стал действовать. Он всем корпусом подался вперед, одновременно с этим подгибая ноги под себя и, чуть приподнявшись, ударил лбом Пьеру в нос. Тюремщик, не ожидавший такого подвоха от пленника, выронил ковш и схватился за пострадавшую конечность, ругаясь и пятясь назад.
Вскочив с порядком надоевшего места, де Монпе одним огромным прыжком сократил расстояние, выхватив у Пьера из ножен длинный кинжал, наотмашь рубанул им, будто это широкий палаш, и последним, завершающим ударом впечатал острое лезвие в сердце противнику. Краем глаза заметил, как второй тюремщик, находящийся в коридоре, вскинул вверх ружье. Сначала тюремщик замешкался, не зная куда деваться – бежать наверх или разбираться с заключенным. Эта-то заминка и решила исход схватки. Шарль уже успел схватить за грудки безвольное тело, не давая ему упасть, и закрылся им. Прогремел выстрел, мертвое туловище содрогнулось от попавшей в него пули. Отбросив в сторону безжизненный труп, гасконец перепрыгнул через него и понесся в сторону второго врага, который лихорадочно пытался перезарядить ружье – в отличие от безвременно почившего товарища другого оружия он не имел.
Поняв всю бессмысленность своего занятия, тюремщик прикладом попытался достать прыткого пленника, но Шарль без особых усилий пригнулся и коротким, но мощным ударом ткнул противника в корпус. Выпрямился и сокрушительно атаковал в челюсть. Ошалело тряся головой, тюремщик попытался было прийти в себя, но де Монпе уже оказался позади него, обхватив голову врага двумя руками. Коротко дернул ими, и второй труп, но уже со свернутой шеей, рухнул на пол.
Звон наверху тем временем нарастал. К нему уже присоединились отрывистые ругательства и негромкие стоны. Решив не совать в самое пекло без оружия, гасконец вернулся в камеру, достал из тела первого убитого кинжал и забрал трофейное ружье, после чего огромными скачками понесся в сторону шума.
Когда он ворвался наверх, схватка уже подходила к своему завершению. Несколько трупов валялось на красном от крови полу. Тичингиту, видимо, расстрелявший все свои патроны, бился с крупным верзилой, ловко крутя в руках одностороннюю секиру. Вот он провел ловкую обманку и, поведясь на нее, его противник рухнул с раскроенным черепом. Незнамо как оказавшаяся в этом месте Мэри агрессивно теснила ненавистного Жака, тот отступал, изредка огрызаясь, но видно было, что ситуация для него складывалась патовая. Кристоф без особых усилий сдерживал натиск аж двух противников, которые никак не могли взять его в клещи. Не особо боясь за свою невесту, Шарль вскинул ружье и выстрелил. Оглушительно рявкнуло, выплюнув свинцовую смерть, дуло задымилось. Один из врагов кузена рухнул, нелепо дернувшись. Воспользовавшись неожиданной помощью, двоюродный брат переключил все свое внимание на второго бандита и через несколько мгновений покончил с ним. Рыжеволосая Мэри ловким выпадом отбила оружие Жака в сторону, которое с немелодичным звоном проехалось по полу. Вихрем промчались ее рыжие кудри, и коварный торговец, негромко вскрикнув, рухнул на порядком грязный пол с клинком в сердце.
– Это были все? – спросил Шарль прежде, чем его едва не сбил с ног огненный шквал. Гасконец обнял невесту, перед этим швырнув разряженное ружье на порядком грязный пол.
– Да, – ответил Кристоф, достал из кармана платок и стал счищать с лезвия шпаги кровь.
Молчаливый маског тем временем уже повесил обратно на пояс свое страшное оружие и с флегматичным видом принялся заряжать пистолеты и двуствольный мушкет. Молодой де Мор с отвращением смотрел на место побоища. Никогда до этого он не участвовал в столь массовой резне. Были дуэли, да, но такое его природная брезгливость выдержать не могла. Сглотнув поднявшийся ком, он торопливо сказал:
– Я выйду пока, проветрюсь. – И быстрым шагом, переходящим на бег, Кристоф покинул помещение.
Оставшуюся троицу друзей подобное зрелище смутить не могло. Шарль уже давно привык к подобным зрелищам. Это на словах морские бои такие красивые и красочные, а на деле это кровь, кровь и еще раз кровь, не считая оторванных частей тел.
– Вы как здесь оказались? – спросил де Монпе, отпуская Красную Мэри.
– Прибежал какой-то мальчик и сказал, что тебя схватили. Мы и подорвались сюда, да.
– А где он, кстати? Надеюсь, не пострадал? Если бы он не привел вас сюда, то один бы я не прорвался.
– Мы ему сказали бежать, как только сюда подошли, чтобы не рисковать им, да. Кристоф дал ему денег, и мальчик умчался. Я волновалась.
Столь резкая смена темы не смогла сбить Шарля с толку, он уже привык к непостоянству подруги. Мэри была похожа на стихийное бедствие: вот вроде бы все спокойно, но едва тлеющий уголек может неожиданно вспыхнуть угрожающим пламенем, или мелкая прибрежная волна обернуться все сметающим цунами. Отсюда и ее постоянные перемены в разговорах. Она может спокойно говорить сначала на одну тему, а потом резко, без перехода начать обсуждать что-то другое. Гасконец уже давно к этому привык и, возможно, даже расстроится, если вдруг невеста лишится этой черты характера.
В ответ на это он лишь снова обнял подругу.
В оконном проеме нарисовалась фигура брата, закрывая собой заходящее солнце, отчего внутрь помещения проникла длинная тень с расплывающимися человеческими очертаниями.
– Если вы там закончили, то, может, уйдем отсюда? – громко спросил он. Его лицо было чуть бледновато, но держался он вполне достойно.
Шарль лукаво улыбнулся и отрицательно мотнул головой.
– Ты же не хочешь пропустить появление Шрама, так ведь? – Он ехидно взглянул на брата.
– Что? Я, кажется, ослышался. Ты сказал…
– Что Шрам будет здесь. Вот этот вот сказал. – Кивком головы Шарль указал на лежащий у стены труп Жака, взгляд которого с изумлением смотрел в никуда.
– Когда? – хмуро спросил Кристоф, сжав кулаки так, что затрещала кожа перчаток.
– Вечером, ждать осталось недолго.
Де Мор кивнул.
– Тогда надо слегка прибрать до прихода гостей, чтобы не возбуждать лишних подозрений раньше времени.
– Вот этим мы и займемся. Негоже, когда гость приходит к хозяевам в дом, а он не чищен, – весело заключил Шарль, благоразумно опустив тот факт, что дом-то как раз не их и именно они гости в нем, причем, незваные.
До самого глубокого вечера, когда солнце уже окончательно опустилось за горизонт, погрузив Париж в темноту, освещенную фонарями, они прибирали дом в порядок. Тела бандитов спустили в подвал, отмыли полы от натекшей крови, покосившуюся дверь, сквозь которую сходу проломился Тичингиту, будто кабан секач сквозь кусты, привели в порядок, а сами, закончив с приготовлениями, зажгли в доме на втором этаже пару огней, чтобы снаружи создавалось впечатление, что внутри присутствует много человек. Было бы здорово, если бы было слегка шумновато, но добиться этого силами пятерых человек не представлялось возможным. Нет, кричать, вопить и орать можно было, конечно, но это бы лишь насторожило Шрама и его сопровождающих (то, что он может прийти один, даже не принималось в расчет.)
На улице, перед дверью, дежурил Тичингиту, надвинув капюшон найденного в шкафу плаща по самые глаза. За его спиной висел верный мушкет, заряженный и готовый к бою. Вскоре те, кого четверка товарищей так ждала, появились из-за поворота, скрытого стеной деревьев. Вообще, бандиты подобрали очень удачное место. Дом, хоть и находился в черте города, тем не менее был расположен на изрядном удалении, что давало как преимущество, так и недостатки. Хотя для бандитов это было идеальное убежище – стража здесь не появлялась, а если и появлялась, то наверняка одна и та же и «прикормленная», да и подозрительные звуки до самого Парижа не долетят даже при сильном ветре.
Стук копыт загодя предупредил друзей о приближающихся людях. Полдесятка лошадей, всхрапывая, неслись по темной улице, неся на себе закутанных в темное всадников. Вскоре они замедлились и окончательно остановились перед домом. Тот, что шел первым, ловко соскочил на землю, даже не упираясь в луку седла, что выдавало в нем хорошего наездника, а также самоуверенного и немного бесшабашного – все равно был велик шанс неудачно свалиться вниз.
Он, не глядя, небрежно бросил поводья скачущему сразу позади него всаднику и, не удостоив стоящего у входа Тичингиту даже взглядом, быстро зашел внутрь. Следом за ним последовало еще три человека, в то время, как последний остался присматривать за лошадьми. Они, закрыв за собой дверь, не видели, как индеец со скрытым лицом незаметно подошел ближе и, коротко махнув рукой, оставил кинжал в горле бандита. Тот неверящими глазами уставился на своего убийцу и с тихим всхлипом повалился на землю. Заволновавшихся было лошадей, маског успокоил несколькими жестами.
Предводитель четверки огляделся и спросил:
– Где Жак?
Дверь вновь открылась и к ним вошел Тичингиту, перекрывая единственный выход. Высокий, мускулистый главарь почувствовал витавшее в воздухе напряжение. Неосознанно он положил руку на рукоять длинной рапиры, висящей на поясе.
– Что-то я не узнаю вас. Кто вы? И где этот бездельник Жак? Отвечайте!
– Жак мертв, как и все его подручные, – ответил Шарль совершенно честно. Теперь, когда ловушка захлопнулась, таиться смысла не было.
– Выходит, Жак недооценил тебя, – вдруг успокоившись, сказал Шрам. Неосознанно он почесал вечную отметину на лице и спросил: – Это ведь ты искал встречи со мной?
– Да, искал. Моя ошибка, что вышло все так топорно. В последнее время я слишком расслабился и разучился действовать хитрее. Эта встреча должна была случиться по-другому, в другом месте и, возможно, чуть более поздно.
– Шарль! – вспылил наконец Кристоф, терпение которого давно начало выплескиваться из чаши. – Что ты разговариваешь с этим… с этим… бандитом. Кончать надо с ним!
– Подожди, Крис, – успокаивающе махнул рукой де Монпе. – Всему свое время. Думаю, этот господин имеет право знать, почему сегодня пролилась кровь его людей и прольется еще.
– Да, было бы неплохо, – с легкой иронией в голосе ответил Марсель. Шарль испытал невольное чувство уважения к этому человеку – не всякий сможет столь открыто смело смотреть в глаза приближающейся смерти и иронизировать при этом.
– За моих родителей! – прорычал де Мор, делая шаг вперед. – За то, что ты оставил меня и моего младшего брата сиротой! – Второй шаг. – За все те невинно погубленные жизни во славу твоей жадности и кровожадности! – Третий шаг. Теперь их разделял всего метр открытого пространства. Обычно невозмутимое лицо Кристофа было покрыто красными пятнами гнева, кулаки – крепко сжаты, а глаза метают молнии. Полной противоположностью был ему его невольный собеседник – спокойный, где-то даже равнодушный, с чуть насмешливым взглядом и легкой улыбкой на губах. Этой улыбкой он лишь сильнее распалял де Мора.
– Значит, это все было организованно из-за мести? Господа, дама, вы меня разочаровываете. Если вы искали встречи со мной по этому поводу, то вам стоило лишь сказать мне, и мы бы определили место и время встречи без излишних сложностей. И тогда бы не погибли хорошие люди.
– Не заговаривай нам зубы, – зло сказал Кристоф. Он одним быстрым движением извлек шпагу. – Готовься к смерти!
– Надеюсь, ты не думаешь, что мы будем стоять и смотреть, как нас убивают? – резко спросил Шрам, теряя всю свою доброжелательность и спокойствие. Теперь перед ними стоял хищник, опытный, опасный, знающий себе цену. – Назови свое имя, чтобы я знал, кого проткну насквозь!
– Кристоф. Кристоф де Мор! Это последнее, что ты услышал в жизни!
– Посмотрим. К бою!
Тут же маленький зал превратился в место боя. Тичингиту прикладом ружья ударил стоящего рядом бандита, вернее, попытался ударил, так как тот был настороже и успел отскочить, но стремительный выпад Мэри Каспер, которую он не принял в расчет, повалил его на пол. Шарль, не теряя времени, метнул кинжал во второго, который очень не удачно пролетел мимо в одном дюйме и вонзился в оконную раму. Этот же самый бандит выхватил широкий тесак и размахнулся, разворачиваясь. Маског отступил на шаг назад, чтобы избежать удара, так как отбить не успевал, но споткнулся о высокий порог и упал на спину, на улицу. Гасконец одним прыжком оказался возле третьего бандита и схватился с ним врукопашную, обмениваясь с ним крепкими ударами кулаков. Мэри, секунду поколебалась, не зная кому идти на помощь – индейцу или возлюбленному, – но здраво решив, что первому она более необходима, кинулась помогать Тичингиту. Агрессивно наступая, девушка заставила противника отступить от двери. Предупреждающий окрик заставил ее пригнуться, и позади раздался выстрел. Враг рухнул на пол, конвульсивно дергаясь. А Шарль к этому моменту уже закончил со своим неприятелем, вонзив ему меж ребер кинжал.
Между тем Кристоф и Шрам сошлись в центре комнаты. Они обменивались не только хитрыми ударами, но и изощренными ругательствами, осыпая друг друга оскорблениями. Первое время де Мор под воздействием гнева нападал яростно и неистово, совершенно не думая, отдавшись во власть эмоций. Но, получив неопасный укол, скорее раздражающий, чем причиняющий реальную боль, в левую руку, он остыл, будто нырнув из горячей ванны в снежный сугроб. Теперь он атаковал не столь рьяно, методично прощупывая оборону противника и ища слабые места. Таких, к сожалению, почти не было.
Марсель де ла Бриньяф оказался действительно великолепным фехтовальщиком. Он ловко отбивал все выпады противника, иной раз оборачивая против него его же уловки. Шарль с возрастающим волнением подумал, что без серьезного нажима Кристофу не победить, ибо сейчас он встретил равного себе противника. Но гасконец не вмешивался, как не позволил вмешиваться и остальным – этот бой Кристоф обязан выиграть сам.
Оба противника были уже покрыты потом, со множеством царапин, однако продолжали с остервенением сражаться.
Внезапно де Мор сильно подался вперед, переводя клинок в иную плоскость, открыв этим левый бок. Шрам был слишком опытным фехтовальщиком, чтобы пропустить такой подарок судьбы. Молнией мелькнула его шпага, он успел торжествующе вскрикнуть. Тонкое острое лезвие пропороло одежду, пробило бок и на несколько дюймов вошло в тело. Ликующий возглас не успел угаснуть, как Кристоф не замедлил с ответом. Его шпага превратилась в размытый контур, в атакующую кобру, которая вонзилась врагу в глаз.
Марсель еще мгновение покачался на ногах, разжал пальцы, и мокрая от пота рукоять выскользнула из мозолистой руки. Затем он завалился на спину. Вошедшая почти по самую рукоять шпага преломилась лезвием, точащим из затылка, о пол и разлетелась мелкими осколками.
Шарль кинулся к шатающемуся брату и подхватил его, не давая упасть.
– Ты как?
– Нормально, – ответил Кристоф, непроизвольно морщась. – Бывало и похуже. Главное – я достал его и отомстил.
– Покажи рану.
Довольно споро де Монпе перевязал брату рану – бывший палач из Сент-Джонса, а ныне корабельный врач Раймонд Бейкер многому научил его. На Карибах Шарль понял, что никакое знание не бывает абсолютно лишним, иногда то, что ты учишь и считаешь бесполезным сейчас, спасет тебе жизнь в будущем. Такая философия не раз помогала гасконцу в его странствиях по Новому Свету.
Не теряя времени даром, они, все четверо, вышли из этого дома, предварительно подпалив его. Там было слишком много трупов и, если кто-то заинтересуется содержимым дома, то у Шарля и друзей могут возникнуть проблемы. А так случился пожар и никаких следов не осталось. Де Мор, как ни странно, не возражал. Уходили они быстро, не боясь, что огонь перекинется на другие жилища просто потому, что других домов поблизости попросту не было. Лишь полоска деревьев вдалеке да узенькая речушка – приток Сены, которую и на карте-то стыдно пометить. К утру все прогорит, главное – чтобы дождь раньше времени не начался. А вверху уже подозрительно грохотало.
Схватив и своих лошадей, на которых прибыли Кристоф и остальные, и животин ныне покойных бандитов, товарищи не стали идти напрямик, чтобы не возбуждать лишних подозрений, а сделали небольшой крюк, несмотря на рану Кристофа, который сидел в седле чуть согнувшись, и вышли к предместьям с другой стороны. В городском поместье де Моров спутники оказались лишь глубокой ночью. Иногда им дорогу освещала бледная луна, выглядывая в разрывы туч, но большая часть пути прошла в абсолютной темноте, лишь изредка раскрашенной огоньками света.
Привратник без лишних разговоров открыл тяжелые ворота и забрал всех лошадей. Бабушке братья решили сказать, что новых купили только сегодня, а задержались потому, что обкатывали их, если возникнут вопросы. К счастью дом был погружен в безмолвие, все спали, даже слуги и дворецкий. Шарль с Тичингиту отвели раненого в его комнату и уложили его, Шарль сразу же отправился за Джино. Разбудить молодого ученого оказалось крайне нелегкой затеей – спал он так, что и пушкой не разбудишь.
– Что-то случилось? – спросил Гвинейли, приняв полусидящее положение и протирая сонные глаза. – Сколько сейчас времени?
– Пойдем, – махнул рукой Шарль. – Кристоф ранен, мне нужна твоя помощь.
Остатки сна бывшего помощника инквизитора сняло как рукой. Он вскочил, отбросив ненужное одеяло в сторону.
– Что?! Почему же вы сразу не сказали?
– Тихо, Джино, – приложил палец к губам гасконец. – А то разбудишь половину дома…
– Рана жизни не угрожает, – вынес вердикт молодой врач, провозившись с раненным полчаса.
н мерил пульс, осмотрел ранение и провел еще какие-то махинации, большинство из которых де Монпе остались не ясными – несмотря на активное обучение у Раймонда, врачом Шарль все равно оставался посредственным. Он мог перевязать рану, наложить шину, наконец, но многое другое от него ускользало. Чтобы стать настоящим врачом, надо не просто понахвататься кое-каких знаний, а учиться этому целенаправленно много-много лет.
– Я обеззаразил рану, обработал специальной мазью, наложил швы и новую повязку. Теперь вам надо несколько дней отлежаться, или хотя бы не нагружать себя чрезмерно, а потом можно будет и снять швы, думаю.
– Спасибо, Джино, – поблагодарил ученого Шарль. – Вот уже который раз ты помогаешь мне.
– Ну что вы, это моя обязанность. Если больному станет хуже, вы мне сразу скажите.
– Хорошо, Джино, можешь идти.
Швы сняли через неделю. Абсолютно большую часть этого времени Кристоф пролежал дома, маясь от скуки и безделья. Мадам де Мор уже давно разучилась волноваться из-за него. В недалеком прошлом Кристоф чуть ли не каждую седмицу дрался с кем-нибудь на дуэли. И не всегда он приходил домой целым, поэтому эта стальная властная женщина даже не дрогнула, когда узнала о ранении внука. Ей решили не говорить правду, зато все без утайки рассказали Арно. На этом настоял Кристоф, решив, что младший брат должен знать, что смерть родителей не осталась безнаказанной, хоть и прошло столько лет. Реакция Арно, порывистость которого иной раз оборачивалась вспыльчивостью, оказалась предсказуемой. Он вспыхнул и в красках отсчитал братьев, которые скрыли от него приготовления. Впрочем, он сразу простил их и попросил рассказать обо всем поподробнее.
Ровно через неделю, когда Джино разрешил Кристофу выйти подышать свежим воздухом, Шарль, Мэри и Кристоф решили прогуляться по центральному рынку. По правде говоря, пребывание Шарля в Париже подходило к концу. Он рассчитывал пробыть здесь не больше месяца, лично пригласить родственников на свадьбу и отправиться обратно, ибо в семейном поместье было еще очень много дел, требовавших его личного присутствия. Он вместе с невестой и братом решил в последний раз прогуляться по рынку, купить кое-какие вещи, разные мелочи и многое другое.
Но его надеждам не суждено было сбыться.
Когда они стояли в холле, полностью одетые и готовые к выходу, снаружи послышались тяжелые шаги. Затем дверь затряслась от сильных ударов.
– Откройте! Королевские гвардейцы!
Переглянувшись с остальными, Шарль недоуменно и вместе с тем в волнении пожал плечами и сам открыл дверь, не став ждать слуг. Неужели они что-то упустили и их обвинят в убийстве?
В дом вошел подтянутый седой мужчина в кирасе поверх формы гвардейцев. Вместо шляпы – шлем. Он, как и все его подчиненные, был вооружен. На поясе – длинная рапира и кинжал, несколько пистолетов. Несколько членов отряда, видневшихся через открытую дверь, держали в руках полностью заряженные и направленные на них мушкеты.
Де Монпе почувствовал, как внутри все сжимается от нехороших предчувствий.
– Я ищу Шарля де Мора, капитана первого ранга, – громко сказал офицер. К этому моменту в холл уже зашли и остальные члены семейства вместе с Джино и индейцем.
– Это я, – медленно ответил гасконец, настороженно глядя на пришельцев. – Но я недавно сменил фамилию на де Монпе. Возможно, не все еще это знают.
– Очень хорошо. Именем Его величества Людовика Четырнадцатого, короля Франции, вы арестованы, месье. Вашу шпагу…

Последний раз редактировалось Летос; 08.05.2015 в 23:23.
Летос вне форума Ответить с цитированием
4 пользователя(ей) сказали cпасибо:
dem0n1c (10.05.2015), dim10 (09.05.2015), i60gor (09.05.2015), pav (26.04.2017)
Реклама
Ответ



Здесь присутствуют: 1 (пользователей: 0 , гостей: 1)
 
Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 12:57. Часовой пояс GMT +3.


Powered by vBulletin®
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
© MONBAR, 2007-2024
Corsairs-Harbour.Ru
Скин форума создан эксклюзивно для сайта Corsairs-Harbour.Ru
Все выше представленные материалы являются собственностью сайта.
Копирование материалов без разрешения администрации запрещено!
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика Яндекс цитирования